Пустыня смерти, стр. 58

Все сгрудились вокруг Длинноногого и своего командира. Глаза рейнджеров устремились на огонь, в них светилась тревога. Пламя продвигалось большими скачками. До него оставалось всего каких-то триста ярдов. Уже было слышно, как трещит в огне сухая трава. При порыве ветра раздавался рев, а пламя вздымалось высоко вверх.

Каллу стаю обидно за своего командира, который завел их на такую открытую местность. Экспедиция была задумана безобразно. Разумеется, никто не предполагал, что индейцы так ловко уведут лошадей, несмотря на строгую охрану. И вот теперь все они попались в ловушку. Он мысленно представил себе Бизоньего Горба, стоявшего где-нибудь по ту сторону пожара, с копьем в руке, и выжидающего, когда можно спокойно подойти и снять скальпы

Калеб Кобб решил подождать, пока огонь не подойдет на расстояние ста ярдов, и только тогда принимать решение. Он ждал, надеясь заметить разрыв в пламени, через который можно будет более или менее безопасно проскочить. Но разрывов не было — индейцы, поджигавшие траву, свое дело знали. С каждой минутой огненное кольцо сжималось. Генерал Ллойд, как всегда пьяный в стельку, дрожал мелкой дрожью и подергивался, будто замерзал, хотя жар от большого огня уже становился довольно чувствительным.

— А что мы будем жарить на завтрак? — спросил он.

— Ничего. Зато будем спускаться вниз по этой чертовой отвесной скале, — ответил ему Калеб, поворачивая коня к краю каньона.

Только он развернулся, как раздался выстрел — это генерал Фил Ллойд вынул револьвер и выстрелил себе в голову. Тело его обмякло и свесилось с лошади, одна нога осталась в стремени.

Лошадей стало трудно сдерживать, они прыгали и рвались, раздувая ноздри. Двое или трое рейнджеров не усидели в седлах, одна лошадь помчалась прямо в пламя.

— Пора, ребятки, хватайте оружие и дуйте к краю каньона как можно скорее, — скомандовал Калеб.

К радости Гаса стены каньона оказались не такими уж крутыми, как казалось с первого взгляда. Там выступали террасы длиной в сотню ярдов и больше, но виднелись также и наплывы, выступы и не очень крутые спуски. Ирландский волкодав припустился бегом, распушив хвост по воздуху. Не успели рейнджеры спуститься вниз футов на тридцать, как случилась другая трагедия: лошадей охватила паника — некоторые поскакали прямо в огонь, другие стали кидаться в каньон. Часть лошадей поранили и побили ноги, а большинство, перевернувшись раз-другой в воздухе, рухнули на землю. Одна лошадь грохнулась прямо на Дэклюзки, верховода миссурийцев. Кое-кто из рейнджеров заметил падающих лошадей, а Дэклюзки зазевался и его раздавило тушей. Лошадь продолжала кувыркаться, увлекая за собой и его. Лошадь генерала Ллойда совершила самый длинный прыжок — он пролетел в седле надо всеми, все еще держа ногу в стремени, и грохнулся там, где его уже не было видно.

— О Боже, смотрите! — воскликнул Гас, показывая на другую стенку каньона — Куда они направляются?!

На призыв Гаса откликнулись немногие, кое-кто вцепился руками в жиденькие кустики, с трудом удерживая равновесие на узеньком выступе и трясясь от ужаса. Над ними на самом краю каньона, с гулом и треском свирепствовал огонь. От жара все покрылись липким потом, хотя и дрожали от страха.

Калл не забывал бдительно смотреть по сторонам, как, впрочем, и Калеб Кобб. Сперва Каллу показалось, что по отвесной стене на той стороне каньона ползут вверх горные козлы. В тот момент, когда он смотрел туда, под Черномазым Сэмом обломился выступ — Калл заметил лишь испуганное лицо Сэма, и тот полетел вниз, ни разу даже не вскрикнув.

— Боже мой, смотрите на них! — вскричал Калеб.

На той стороне каньона, по узенькой горной тропе шла гуськом в направлении на запад группа команчей — человек пятьдесят. С большого расстояния казалось, будто они двигаются по воздуху. Во главе двигался Бизоний Горб, с копьем в руке, как почудилось от страха Гасу.

— Смотрите на них! — закричал Длинноногий. — Они что, летают?

— Да нет, там вьется горная тропа, — объяснил ему Чадраш. Он стоял вместе с Матильдой на крошечном выступе, успокаивая ее, словно ребенка, и удерживая от какого-нибудь безрассудного поступка.

— А что если пожар не потухнет? — спросила Матильда, встревоженно глядя вверх.

Она всегда боялась огня, а теперь все время дрожала, опасаясь, что огонь сорвется с края каньона и подпалит ей одежду. Она так испугалась, что ее одежда, не дай Бог, загорится, что даже начала срывать ее.

— Что ты… прекрати сейчас же! — закричал Чадраш, одним глазом следя за Матильдой, а другим за команчами.

— Нет! Мне нужно снять одежду, я не хочу сгореть заживо! — крикнула в ответ Матильда и уже наполовину разделась, стоя на крохотном выступе.

Калл взглянул наверх и увидел огонь на краю каньона, но он понимал, что опасения Матильды сгореть заживо лишены оснований. На них падала сверху обуглившаяся степная трава, но без огня. Поэтому он все внимание перенес на индейцев, пробиравшихся по тропе на другой стороне каньона Пало-Дуро. Казалось, что их кони осторожно перебирают ногами прямо по воздуху.

— Ты видишь тропу, если у тебя такой острый глаз? — спросил Калл Гаса.

Гас смог посмотреть только уголком глаза, да и то бегло — над каньоном поднимались клубы дыма. Но приглядевшись, он все же заметил, что индейцы вовсе не летают по воздуху. Бизоний Горб шел своей дорогой не спеша, степенно вышагивая по узенькой горной тропе.

— Он не летит, там тропа, — сказал Гас. — Но если человек сможет летать, то, думаю, первым полетит этот шельмец. Мне кажется, что прошлой ночью он приходил по мою душу.

— Наплевать мне, летают они там или ходят, — проговорил Калеб. Он крепко вцепился обеими руками в пучок травы. — Мне больше по душе, если они отправятся в другом направлении, а пока, похоже, они обходят нас с флангов.

Тут же зубодер Илайхью Карсон, потеряв равновесие, закачался и покатился вниз.

— Хватай его за ноги! — крикнул Калеб Долговязому Биллу, который находился ближе всех к падающему зубодеру. Долговязый протянул руки и ухватил пустой воздух, промахнувшись всего на дюйм или того меньше. Сам он находился в таком опасном положении, что не рискнул повторить попытку. Зубодер с ходу ударился о выступающий крупный камень, перевернулся в воздухе и пропал из виду, хрипло крича на лету.

— Теперь нам надо беречь свое здоровье и не допускать зубной боли, — предостерег всех Длинноногий, не сводя глаз с цепочки индейцев, вышагивающих напротив по отвесной стенке каньона.

18

Рейнджеры выкарабкались из каньона и обнаружили, что прерии, сколько видит глаз, почернели и еще дымятся. Кое-где небольшие кустарники, кактусы и крысиные норы еще горели. Валялись несколько погибших лошадей; дымились и тлели человеческие внутренности. Навзрыд плакал юный Томми Спенсер — ведь Дэклюзки был его единственным родственником. Пропали Черномазый Сэм и зубодер, падающая лошадь ударила в шею копытом Брогноли и повредила ему глаза. Голова у него как-то странно дергалась из стороны в сторону, а говорил он, то ли от страха, то ли из-за травмы так, что никто его не понимал.

Большая часть боеприпасов взорвалась, что немало удивило всех, ибо никто не слышал взрыва. По приблизительному подсчету пропало более двадцати человек, хотя стольких падающих вниз никто не видел. Утрата боеприпасов стала самой серьезной проблемой, у всех на глазах на запад отправились не менее пятидесяти индейцев, да в самом Санта-Фе находился многочисленный отряд. Все давали самую разную оценку этой ситуации, а Длинноногий Уэллейс только посмеивался.

— А меня не волнует проблема пуль, — говорил он. — Беда в том, что мы безлошадные, а вокруг нет воды. Мы можем сдохнуть от голода, прежде чем подстрелим какого-нибудь зверя.

Джеб, ирландский волкодав Калеба Кобба, который легко сбежал вниз по отвесной скале, так и застрял там, в каньоне. Он свернулся в клубок на маленьком выступе в сотне футов от края каньона. Выступ мог обломиться в любую минуту и покатиться вниз по отвесной скале.