Пустыня смерти, стр. 31

— Чего? — спросил изумленный Калл. — Ты не хочешь идти в поход?

— Нет. Я предпочел бы жениться на той девушке, — ответил Гас.

Верзила Билл и Черныш Слайделл восприняли его слова как самую удачную шутку года. Они заржали так громко, что зубодер, приготовившейся тащить зуб у очередного пациента, прекратил работу, пребывая в крайнем изумлении.

В отличие от них Калл был весьма смущен решением своего друга. Поход на Санта-Фе представлял собой серьезное мероприятие. Они служили рейнджерами и потому обязаны были защищать Республику Техас. А Гас что учудил? Зашел на минутку на склад, чтобы подобрать себе мушкет, встретил там смазливую девушку с развязными манерами и на тебе — задумал уйти с рейнджерской службы.

— Ну и женись на ней — без цента за душой, — сказал ему Калл. — Но почему ты думаешь, что она согласна? Ты же знаешь ее не больше десяти минут.

— Десяти минут вполне достаточно, — ответил Гас. — Я хочу жениться на ней И я это сделаю

— Надо же, — рассуждал Верзила Билл, — только повстречался с девчонкой, сразу же бежит искать пастора.

— Да ладно вам. Все слышали, что я говорил, — настаивал Гас. — Я твердо намерен взять ее замуж, и этим все сказано

— Теперь ты не можешь уйти, это будет дезертирство, — заметил Черныш Слайделл. — Ты же подписал сегодня утром бумагу у Калеба Кобба. Если попытаешься удрать со службы, он повесит тебя на месте.

Замечание Черныша несколько отрезвило Гаса. Он напрочь забыл о своей подписи на документе, согласно которому отдавал себя полностью в распоряжение военного командования. Он забыл и многое из своей прежней жизни, до встречи с Кларой. Мысль о том, что его могут казнить за измену, не приходила ему в голову.

— Та расписка ничего не значит, — запротестовал Гас.

Ему не хотелось быть повешенным, но в то же время не хотелось покидать Остин, особенно теперь, когда он повстречал девушку, на которой намерен жениться.

— Тебе нужно прогуляться в бордель. Это прочистит тебе мозги, — предложил Верзила Билл. — У меня мозги тоже запудрены. Предлагаю всем отправиться туда, раз мы уже подобрали себе лошадей.

— Не хочу я никаких шлюх, — заявил Калл.

Но поскольку они уже выбрали себе лошадей и каждый приобрел по непромокаемому плащу, все гурьбой пошли к реке, где несколько проституток соорудили хибарку. В ней было шесть кабинок, разделенных развешанными одеялами. Гас выбрал молоденькую мексиканочку и быстренько сделал свое дело, и пока натягивал и застегивал джинсы, не переставал думать о Кларе Форсайт и о ее прекрасных оголенных руках.

Калл предпочел молодую белую женщину по имени Мэгги, она молча взяла у него деньги и также без звука удовлетворила его желание. У нее оказались зеленые глаза, похоже, она была чем-то опечалена. Взгляд ее глаз, когда он надевал штаны, чем-то смутил его — это был грустный взгляд. Ему хотелось сказать что-нибудь, может, поговорить с ней немного, но он не знал, о чем говорить, не знал он и откуда взялось такое чувство.

— Спасибо тебе, до скорого свидания, — сказал он, наконец, проститутке.

Мэгги даже не улыбнулась. Она стояла в кабинке возле стеганого одеяла, на котором спала и исполняла свою работу, и ожидала, когда войдет следующий рейнджер.

Джонни Картидж занял очередь за Каллом. Джонни принципиально отвергал мексиканок после того, как одна мексиканская шлюха выбила ему глаз, пытаясь ограбить.

— Как она? Хороша? — спросил он Калла, когда тот наконец появился.

— Не знаю, — ответил Калл, все еще встревоженный грустью в глазах Мэгги.

Гас Маккрае хандрил и бездельничал весь день Калл же, который к тому времени стал заправским кузнецом, сам возложил на себя обязанности подковывать новых лошадей рейнджеров. Одного из коней он забраковал, поскольку тот прихрамывал и потому не годился для длинного и опасного перехода. Во время подковки неожиданно заявился Чадраш — весь в грязи и здорово поседевший. Когда его спросили, где он околачивался, он ответил, что охотился на ягуаров на западе.

— Черт возьми, я, когда охотился, старался подстрелить что-нибудь более съедобное, чем ягуар, — сказал ему Длинноногий.

— А я у них вырезал только печень, — пояснил Чадраш.

— Печень ягуара? — удивился Длинноногий. — Я слышал, что команчи жрут печень ягуара, но они лопают также и вонючих скунсов. Пока мне не доводилось отведать скунса и, надеюсь, никогда не придется дотронуться до печени ягуара — этого черного льва.

— Я ел для здоровья, — пояснил Чадраш. — Неплохое лекарство. Может, мне повезет повстречать ягуаров, когда будем ехать по прериям.

— Ого, Чад, я вижу, ты начинаешь думать, как прирожденный индеец, — подзадорил его Длинноногий.

— По мне, лучше воевать с ними, — отрезал Чадраш и, повернувшись, сунул голову в большущее корыто с водой, чтобы смыть грязь с длинных всклокоченных волос.

Гас наконец-то решился помочь своему приятелю подковывать лошадей, но мысли его витали где-то далеко и о работе он не думал. Если Калл спрашивал рашпиль, Гас передавал ему подвернувшееся под руку шило или гвоздь. Дважды он наведывался на склад, но оба раза Клара уходила куда-то по поручению отца. Мистер Форсайт был с ним любезен, но когда вернется дочь, не говорил.

— Не могу же я угадать, когда Клара придет, — объяснил он. — То ей нравится прогуливаться на свежем воздухе, то она предпочитает покой, а то, наоборот, шум и суету.

Раздосадованный поведением девушки — почему она не может быть там, где ему легко найти ее? — Гас не нашел ничего лучшего, как надраться до отупения. У мексиканского разносчика он купил кувшин спиртного, присел под навесом и принялся за «дело», пока Калл заканчивал подковку. В это время мимо проезжала легкая двухместная коляска, в которой дремал пожилой человек в военной шинели. Лицо у него покраснело, а храпел он так громко, что слышно было, даже когда коляска отъехала на порядочное расстояние.

— Вот те на! Да это же сам Фил Ллойд, чертов пьяница! — воскликнул Длинноногий. — Он теперь генерал, но военачальник хреновый. Сомнительно, чтобы у нас хватило запаса виски поддерживать Фила Ллойда в приятном расположении духа на всем пути до Санта-Фе, если только не поскачем туда, как одержимые.

Калл решил, что приехавший военный — личность незаурядная. Иначе почему же произвели в генералы дряхлого старика, который не может даже найти нужную дорогу? Он попытался заинтересовать Гаса этим вопросом, но того такие проблемы не волновали.

— Нет ее там, — твердил он, как попугай, имея в виду Клару. — Я дважды туда заглядывал, она сама сказала, чтобы я заходил, и каждый раз ее там не было.

— Думаю, она появится там ранним утром, — утешал его Калл. — Ты туда быстренько смотаешься и скажешь адиос. Говорят, мы выступаем завтра.

— Вы можете уходить, а я нет, — упорствовал Гас. — Не уйду я завтра и вообще никогда.

Калл понимал, что его друг пьян в стельку и ничего не соображает, поэтому уговаривать его бесполезно.

— Пойдем прогуляемся к реке, мне что-то тревожно, — предложил Гас чуть позднее. — Склад теперь закрыт, до утра в него никак не попадешь.

Калл с готовностью принял приглашение друга прогуляться вместе. Вечер был лунный, звезды сияли ярко, за ужином рейнджеры до отвала наелись вкусной кукурузной болтушки с мясом и жгучим перцем, которую купил у какой-то мексиканки Черныш Слайделл. Небольшая прогулка принесет одно только удовольствие. На всякий непредвиденный случай он все же прихватил с собой мушкет. Все знают, что команчи заявлялись прямо в Остин, хватали и уводили детей, а то и молодых женщин. Так что не вредно иметь при себе оружие.

Они прошли изрядное расстояние по крутому берегу Колорадо, когда увидели на реке свет. Кто-то плыл в лодке.

— Думаю, рыбачат, — сказал Калл.

Гас, все еще не протрезвевший, тем не менее не согласился с ним.

— Какой идиот станет удить рыбу ночью? — спросил он. — Рыба в темноте и наживку не разглядит.

И тут, не сделав и шага, он внезапно полетел куда-то в пустоту. Он напился до такой степени, что даже испугаться не успел: такое с ним уже не раз случалось — будучи пьяным, он понимал только, что куда-то падает. В голове промелькнула мысль, что он, должно быть, выключается и теряет сознание. Свет лампы на воде мелькал и крутился, такое также виделось ему, когда он бывал изрядно пьян.