Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии 1939-1945, стр. 10

Движение

Было сказано, что «лишь в движении – победа» [4]. Мы с этим совершенно согласны и хотим доказать истинность этого утверждения с помощью современных технических средств. Движение приводит войска в контакт с неприятелем: для этой цели можно использовать ноги людей или лошадей, рельсы железной дороги или – в последнее время – моторы автомобиля и аэроплана. Когда контакт с неприятелем уже установлен, движение обычно останавливает его огонь. Чтобы этого не происходило, противника следует либо уничтожить, либо подавить, либо выбить со своих позиций. Это можно сделать путем артобстрела, более мощного, чем противник сам может себе позволить. Обстрел со статичных позиций имеет строго установленный сектор поражения. В этом секторе пехота может чувствовать себя под прикрытием; когда доходит до действий за его пределами, артиллерия должна переместиться, чтобы можно было продолжать наступление. Для такого ведения боя требуется много орудий и еще больше боеприпасов. Подготовка к такого рода атаке занимает много времени, и замаскировать ее очень сложно. О такой важной составляющей успеха, как внезапность, можно просто забыть. Причем даже если подготовка к атаке и пройдет не замеченной неприятелем, все равно с момента ее начала противник успеет подтянуть к месту ее проведения резервы, – ведь резервные войска стали моторизованными, и создание новых оборонительных рубежей облегчилось; получается, что шансы на успех у наступления, основанного на взаимодействии по расписанию артиллерии и пехоты, сейчас еще меньше, чем в последнюю войну.

Поэтому все сейчас зависит от следующих факторов: двигаться быстрее, чем раньше, уметь продвигаться, несмотря на оборонительный огонь противника, не давать ему создавать новых защитных позиций и проникать как можно дальше в глубь его укреплений. Сторонники развития танковых войск считают, что при благоприятных обстоятельствах у них есть все данные для достижения этих целей; скептики же утверждают, что, поскольку, в отличие от 1918 года, элемент неожиданности в применении танков сейчас отсутствует, то вместе с ним исчезли и «условия для успешного проведения танковой атаки»2. Но действительно ли танковая атака сейчас не способна застать противника врасплох? Разве внезапность атаки зависит от того, старыми или новыми техническими средствами она осуществляется? В 1916 году генерал фон Куль предложил Верховному командованию при совершении прорыва придавать первостепенную важность элементу внезапности при начале наступления3, и никаких новых методов ведения боя к этому привнесено не было, однако мартовское наступление 1918 года имело выдающийся успех. Если же к обычным методам обеспечения внезапности при атаке добавить новые виды вооружений, то элемент внезапности многократно возрастет; но сам факт наличия нового оружия этого не гарантирует. Мы полагаем, что танковое наступление позволит перемещаться с большей скоростью, чем ранее, и, это еще важнее, – движение можно будет продолжать и после осуществления прорыва. Мы считаем, что движение можно не останавливать при соблюдении нескольких условий, от которых зависит успех современной танковой атаки, среди них – концентрация войск в подходящей местности, наличие бреши в обороне противника и отсутствие у противника танковых войск равной силы. Когда нас обвиняют в том, что далеко не во всех условиях мы можем успешно атаковать, например, не можем с помощью вооруженных одними лишь пулеметами танков штурмовать крепости, нам остается только развести руками, упомянув о том, что другие рода войск обладают во многих отношениях еще меньшей атакующей способностью. Мы не говорим, что мы всемогущи.

Утверждается, «что оружие наиболее эффективно, лишь пока оно новое и пока против него не придумано эффективных контрмер»4. Бедная артиллерия! Ей уже сотни лет. Бедная авиация! Возраст и ей дает о себе знать, поскольку появились зенитные орудия. На наш взгляд, эффективность любого оружия – относительное качество, которое зависит от эффективности принимаемых против него контрмер. Если танки встретятся с превосходящим противником – в лице вражеских танков или противотанкового оружия, – то будут разбиты, их эффективность окажется недостаточной; если произойдет обратное – они одержат победу. Успех каждого оружия зависит не только от силы, ему противостоящей, но и от решимости его владельца извлечь моментальную, наибольшую пользу из последних достижений техники и пребывать, таким образом, на высоте своего времени. С этой точки зрения танки не превзойдены. Сказано: «Снаряды артиллерии обороняющихся летят быстрее атакующих эту артиллерию танков»5. С этим никто не спорит. Еще не так давно, в 1917-м и 1918 годах, можно было сконцентрировать сотни танков непосредственно позади передовых линий пехоты, чтобы они прошли сквозь линию оборонительного огня противника, расчистили путь для десятков пехотных и кавалерийских дивизий противника, и, более того, проделали все это безо всякой предварительной артиллерийской подготовки, то есть при действующей артиллерии противника. Лишь при наличии чрезвычайно неблагоприятных условий артиллерия обороняющихся могла нанести танкам сколько-нибудь серьезный ущерб, а когда танки достигали артиллерийских позиций, пушки вскоре замолкали и не могли повредить уже и наступающей вслед за танками пехоте. Даже распределение орудий по всем опасным местам без исключения не помогло в последней войне. Оборонительный обстрел поднимал в воздух кучи пыли и дыма, что мешало обзору танков, но это было всего лишь неудобство, с которым приходится сталкиваться и в мирное время. А сейчас танки могут двигаться и ночью, и в тумане – они снабжены компасами.

В наступлении, основанном на успешном танковом броске, «творцом победы» является не пехота, а сами танки, поскольку если танковый бросок оканчивается неудачей, то и вся операция становится провальной, а если танкам сопутствует успех, то вот она – победа!

Огонь

Бронезащита и движение – это лишь две боевые характеристики танка как оружия; третьей, самой важной, является огневая мощь.

Танковые орудия способны стрелять как на ходу, так и с места. В обоих случаях орудие наводится напрямую. Если танк стреляет с места, то можно быстро определить расстояние до цели и поразить ее с минимальным расходом боеприпасов. Если же танк находится в движении, то из-за проблем с обзором распознавание целей затрудняется, но до определенной степени это компенсируется высоким положением орудия относительно земли, что особенно ценно на заросшей местности; так что высокий силуэт танка, который так часто подвергался критике как «легкая мишень», имеет свои преимущества для стрелка-танкиста. Если необходимо стрелять на ходу, то на небольшом расстоянии точность стрельбы достаточно высока, но она уменьшается с увеличением расстояния до цели, увеличением скорости движения танка или на неровной местности.

В любом случае в наземных сражениях танк обладает уникальной возможностью одновременно и наступать на врага, и нести с собой свою боевую мощь, несмотря на то что вражеские пушки и пулеметы не смолкают. Мы не сомневаемся, что статично закрепленные орудия стреляют точнее, чем находящиеся в движении; мы имеем хорошую возможность судить об этом, так как нам доступно и то и другое. Однако – «Лишь в движении – победа!». Так следует ли танковой атаке быть лишь паровым катком, прокладывающим пехоте путь сквозь оборонительную линию противника, которую удерживают пехота и артиллерия с полным набором противотанковых средств наготове6, на манер того, как это делалось в «битвах железа» в последнюю войну? Нет, конечно. Так можно поступать лишь в случае, если видеть в танке лишь бронированную машину, единственным предназначением которой является тесное взаимодействие с пехотой и настроенную поэтому на скорость передвижения пехоты. Мы слишком долго придерживались именно такого представления. Мы не можем и не хотим тратить на разведку недели и месяцы; мы не хотим полагаться на расточительную трату боеприпасов; мы хотим добиться в короткий срок подавления обороны противника на всем ее протяжении. Мы хорошо знаем об ограниченности огневой мощи наших танков, которая не позволит нам провести полноценную артиллерийскую подготовку; наши намерения прямо противоположны – поражать избранные цели единичными точными снарядами. Потому что мы помним, что во время войны неделями длящиеся обстрелы мощнейшей в мире артиллерии не могли обеспечить пехоте достижение победы. Наши враги преподали нам урок того, что успешная, быстрая танковая атака, достаточно проникающая вглубь и вширь в оборонительную систему противника, помогает подойти к победе ближе, чем система принятых в мировую войну ограниченных наступлений. Наши снаряды, направленные в конкретные цели, не будут свистеть у врагов над головой, как это было в тех дорогостоящих бессмысленных обстрелах; вместо этого если атака будет проводиться с достаточной концентрацией, глубиной проникновения и широтой охвата, то мы поразим все заслуживающие этого цели и проделаем таким образом брешь в обороне противника, через которую смогут проникнуть и наши резервы – быстрее, чем это было возможно в 1918-м. Мы хотим, чтобы этими резервами были танковые дивизии, поскольку считаем, что любые другие соединения не имеют нужной боеспособности, скорости и маневренности, необходимых для полноценного использования достигнутого прорыва. Поэтому мы не считаем танковые войска «вспомогательным средством для одержания победы в бою, которое во многих случаях может, в сочетании с другими видами оружия, помочь продвижению пехоты»7. Если бы это было все, на что годятся танки, то ситуация сейчас не отличалась бы от ситуации в 1916 году, и если бы это было так, то все были бы с самого начала обречены на позиционную войну, и никакой надежды на быстрое решение проблемы в будущем не осталось бы. Но ни предполагаемое превосходство противника в вооружении, ни возросшая точность орудий всех калибров, ни технический прогресс артиллерии не изменят наших убеждений. Напротив! Мы видим в танке наилучший из всех возможных видов наступательного оружия, и мы не изменим своего мнения, пока техники не покажут нам чего-нибудь получше. Мы ни в коем случае не согласны тратить время на артиллерийскую подготовку из опасения потерять элемент внезапности только потому, что есть старая максима, утверждающая, что «лишь огонь открывает дорогу»8. Напротив, мы считаем, что комбинация из двигателя внутреннего сгорания и броневого листа позволяет нам доставить наш огонь прямо к врагу безо всякой артиллерийской подготовки, при наличии важных условий для такой операции – подходящего характера местности, неожиданности и массовости применения.