Золотые Ворота, стр. 25

— Кажется, вы питаетесь избежать раскачивания груза?

— Разумеется. Мы не хотим, чтобы взрывчатка стукнулась о поперечную балку моста.

— Это разумно. Детонаторы с гремучей ртутью — штука очень чувствительная.

— Детонаторы у Бартлета в кармане. Но взрыватели тоже чувствительны. Именно поэтому мы и высунули балку подальше. Даже вдвоем ребятам было бы трудно тащить груз весом в сто шестьдесят фунтов, к тому же тащить пришлось бы вертикально вверх.

Зрители видели, как взрывчатка была благополучно подтянута ко второй поперечной опоре моста.

— Значит, у вас один заряд взрывчатки здесь, а другой на противоположном тросе? И два на северной башне?

— Нет. Мы изменили планы. Удерживающие мост тросы оказались гораздо крепче, чем мы думали. Не забудьте, внутри, под стальным покрытием, у них двадцать семь тысяч витков проволоки. Поэтому мы решили использовать все четыре упаковки взрывчатки для южной башни, по две на каждый трос. Уверены, в этом случае тросы наверняка будут разрушены. А если южный конец моста упадет в залив, то и северный последует за ним. Нельзя дать стопроцентную гарантию, что северная башня, которая к тому времени одна будет держать весь пролет моста длиной в 4200 футов, упадет, но это весьма вероятно.

Ван Эффен быстро сделал два шага вперед и снял автомат с предохранителя. Мэр Морисов привставший со стула, снова опустился на сиденье. Кулаки его все еще были сжаты, а лицо пылало гневом.

К этому моменту Бартлет и Боярд начали осторожно подтягивать к себе взрывчатку. Скоро ее уже не стало видно. Бартлет наклонился.

— Вставляет детонаторы? — спросил Картленд.

Брэнсон кивнул.

Картленд жестом показал на трос, который в середине моста опускался так низко, что до него можно было дотронуться рукой.

— Зачем столько усилий? Разве не проще прикрепить взрывчатку здесь?

— Конечно, здесь легче это сделать, но нет гарантии, что разрыв троса разрушит мост. Подобных экспериментов никто и никогда не проводил — подвесные мосты слишком дороги. Если мы взорвем тросы посредине моста, башни все еще будут в состоянии равновесия. Может, мост немного провиснет, а может, и нет. Возможно, он переломится, но это не означает, что весь пролет упадет в воду. А наш способ гарантирует успех. Вы же не думаете, что я стал бы требовать двести миллионов долларов за халтуру?

Генерал Картленд ничего не ответил.

— Кроме того, если что-то пойдет не так, например, если вам вдруг станет жаль платить деньги за мост, то я его взорву, как только мы отлетим на приличное расстояние. В тот момент, когда взорвутся все эти шестьсот фунтов взрывчатки, я буду на расстоянии не менее полмили от моста.

— Вы хотите сказать, что устройство, инициирующее врыв, находится в одном из вертолетов? — осторожно поинтересовался президент.

— Я всегда считал, что всех членов президентской команды должны предварительно проверять на наличие интеллекта. Да, конечно. В ближайшем из них. А вы хотели бы, чтобы я нажал на кнопку, сидя в автобусе, и рухнул вместе с ним на дно залива? — вздохнул Брэнсон.

Он перевел удивленный взгляд с президента на экран телевизора. Бартлет и Брэнсон уже прикрепили взрывчатку к тросу. Телекамера крупным планом показала это.

Брэнсон удовлетворенно улыбнулся.

— Ну разве не интересное получилось зрелище, а?

Лицо Картленда осталось непроницаемым.

— Все зависит от точки зрения.

Глава 7

Вице-президент выключил телевизор. Было видно, что он потрясен и озабочен. Заговорил мистер Ричардс, голос его зазвучал очень взволнованно.

— Это был замечательный спектакль. Теперь очевидно Брэнсон и в самом деле знает, как осуществить свои угрозы. Во всяком случае, мне так показалось из этой передачи, но я лишь недавно прибыл на место и еще не разобрался в сложившейся ситуации. А что вы, джентльмены, думаете по этому поводу? Может быть, есть другие мнения?

Вице-президент, высокий, дружелюбный и словоохотливый южанин, большой любитель похлопать собеседника по спине, всегда неожиданно и больно, слыл известным гурманом, подтверждением чему была его полнота. Ричардс вовсе не был таким уж бесполезным человеком, каким считал его Хегенбах. Нелестное мнение директора ФБР о вице-президенте объяснялось тем, что у них были прямо противоположные характеры. Мистер Ричардс слыл человеком волевым, умным, проницательным и на редкость эрудированным, правда, с одним существенным недостатком: в отличие от Хегенбаха, он был одержим жаждой власти. Брэнсон не преувеличивал, когда говорил о желании Ричардса занять кресло в Овальном кабинете Белого Дома.

Вице-президент оглядел собравшихся в кабинете администратора больницы. За небольшим столом сидели Хегенбах, Хендрикс, госсекретарь и секретарь казначейства. Ньюсон и Картер, словно для того, чтобы подчеркнуть свое высокое положение в военном ведомстве, устроились за отдельным столом.

Доктор О'Хара, сложив руки на груди, стоял, прислонившись к батарее. У него было сосредоточенное и в то же время лукавое выражение лица, какое часто бывает у врачей в присутствии людей, далеких от медицины. Эйприл Венсди одиноко сидела на стуле в углу комнаты.

Наступило молчание. Было ясно, что других мнений нет.

Ричардс великодушно передал слово директору ФБР:

— Ну а вы, Хегенбах? Что предлагаете делать?

Хегенбах старался держать себя в руках. Как директор ФБР он был обязан, по крайней мере внешне, оказывать вице-президенту уважение.

— Я предлагаю подождать, пока расшифруют донесение Ревсона, сэр.

— "Расшифруют!" Зачем только этот ваш сотрудник так стремится все усложнять! Зачем ему вообще понадобилось шифровать свое послание?

— У Ревсона потрясающее чувство опасности. Впрочем, мне самому иногда кажется, что его склонность к секретности перерастает в манию. Но я и сам такой. Нужно признать, что сообщение было благополучно и без проблем доставлено по назначению. И мисс Венсди подтверждает, что Брэнсон действительно собирался обыскивать «скорую помощь». Если бы он проделал это тщательно, то мог кое-что обнаружить, хотя из микрофильма ничего узнать нельзя.

В этот момент в дверях появился молодой человек, одетый в скромный, безукоризненно сшитый костюм, придававший ему вид брокера с Уолл-Стрит. Он протянул Хегенбаху два листа бумаги.

— Прошу прощения, сэр, что расшифровка заняла столько времени, но это было не легко.

— С Ревсоном всегда не просто.

Хегенбах быстро просмотрел обе страницы, явно забыв о том, что присутствующим тоже не терпится узнать содержание доклада Ревсона. Закончив читать, директор ФБР посмотрел на молодого человека.

— Вам ведь нравится ваша работа, Джекобс?

— Очень, сэр!

Хегенбах попытался улыбнуться, но, как всегда, ему это не удалось.

— Прошу меня извинить! — сказал он, обращаясь к собравшимся.

Столь необычные для Хегенбаха слова отражали меру его озабоченности. До сих пор никто и никогда не слышал, чтобы директор ФБР извинялся. Хегенбах прочитал вслух: «Для того чтобы у вас было время достать все, что мне нужно, я прежде всего перечислю требуемое в порядке убывания важности и срочности».

— Ваши подчиненные всегда обращаются к вам в таком стиле? — прокашлявшись, удивился Ньюсон.

— Только в исключительных случаях. Итак, продолжу:

«Мне нужно четыреста ярдов тонкого зеленого шнура, цилиндрические водонепроницаемые контейнеры для письменных сообщений, небольшой фонарик, который можно использовать для передачи сигналов азбукой Морзе. Кроме этого, мне нужны аэрозоль, две ручки, белая и красная, и воздушный пистолет с отравленными пулями. Пожалуйста, закажите необходимое немедленно. Без всего этого я не могу рассчитывать на успех».

— Это какая-то чертовщина! Что все это значит? — спросил Картер.

— Не знаю, следует ли мне отвечать. Я не имею в виду лично вас, генерал. Старшие офицеры вооруженных сил, министры и старшие офицеры полиции имеют право на подобную информацию, но здесь присутствуют гражданские лица...