Санторин, стр. 43

Не успел президент поставить бокал на стол, как в кабинет вошел секретарь с радиограммой в руке. Президент бросил на него взгляд, отвернулся, но затем вновь посмотрел, и все следы удовлетворения исчезли с его лица.

— Плохие новости, Джонсон?

— Боюсь, что да, господин президент.

— Самое худшее?

— Не самое худшее, но хорошего мало.

Президент взял радиограмму, молча прочитал текст, а затем произнес:

— Кажется, мы поспешили начать праздновать. «Ангелина» захвачена.

Все застыли в гробовом молчании. Говорить было нечего.

— Шифровка гласит: «„Ангелина“ с атомной бомбой была захвачена Андропулосом и тремя его преступными помощниками. Взяты пять заложников: коммандер Тальбот, капитан-лейтенант Ван Гельдер и девушки, одна из которых — племянница Андропулоса. Чисто физически „Ангелина“ не может вернуться в прежний район, поэтому главной опасности больше не существует. Будем связываться с вами ежечасно. Наша главная и единственная ныне задача — освобождение заложников».

— Боже, о боже! — простонал сэр Джон. — Это просто ужасно! Зловещее развитие событий. Я совершенно сбит с толку. Мы имеем дело то ли с сумасшедшим, то ли с гением. Впрочем, как всем известно, это две стороны одной и той же медали. Знает ли преступник, что атомная бомба может взорваться? Можно выдвинуть предположение, что не знает. Потом, откуда вдруг появились эти три женщины и что они делали на борту фрегата ее королевского величества? И почему негодяй вдруг решил взять в заложники свою племянницу? Почему? Я уж не спрашиваю о том, как он взял в заложники капитана фрегата и его старшего помощника. Куда он собирается направить яхту, в каком направлении? Ведь он же должен понимать, что его будут разыскивать все самолеты и суда НАТО. Судя по всему, надеется выкрутиться. Его многолетняя успешная карьера преступника, о которой мы до недавнего времени понятия не имели, показывает: это очень хитрый, коварный человек и блестящий организатор. У него наверняка есть какой-то план. Теперь мы по собственному горькому опыту знаем, что таких людей не стоит недооценивать.

— Остается только надеяться, что коммандер Тальбот окажется более находчивым и сможет показать это на деле, — заметил президент.

— У меня неприятное предчувствие, — сказал сэр Джон. — Мне кажется, что в настоящий момент Тальботу просто не до того.

Глава 10

В Восточном Средиземноморье была полночь. Коммандеру Тальботу было действительно не до проявления находчивости. Он лежал связанный на диване в салоне «Ангелины». Ван Гельдер в таком же неудобном положении находился на другом конце дивана. Аристотель, положив совершенно ненужный пистолет себе на колено, важно восседал в мягком кресле, стоящем перед диваном. Три девушки, крепко-накрепко связанные, как и Тальбот с Ван Гельдером, сидели в небольших креслах в дальнем конце салона. По всему было видно, что им нелегко.

Два часа прошли в гробовом молчании. Никто не обмолвился ни словом. Похоже, и говорить-то было не о чем. Всех занимали свои мысли, что было вполне объяснимо.

— Передайте Андропулосу, что я хочу поговорить с ним, — наконец произнес Тальбот.

— Вот как? — Аристотель опустил стакан с вином. — Вы не в том положении, капитан, чтобы отдавать приказы.

— Может быть, вы будете так любезны передать мой поклон капитану и попросить его прийти сюда?

— Вот это уже лучше.

Аристотель встал, подошел к небольшому трапу, ведущему в рулевую рубку, и что-то произнес по-гречески. Андропулос моментально появился. Он был спокоен, уверен в себе и даже пытался улыбаться.

— Когда вы были на борту моего корабля, — сказал Тальбот, — мы исполняли все ваши желания. Мне очень хотелось бы сказать то же самое о греческом гостеприимстве.

— Кажется, я понял, что вы хотите сказать. Думаю, вам неудобно там лежать и смотреть, как Аристотель постоянно прикладывается к бутылке. Наверное, жажда замучила?

— Да.

— Это легко исправить.

Аристотель связал Тальбота и Ван Гельдера спиной друг к другу, освободив Тальботу левую, а Ван Гельдеру — правую руку. В их высвободившихся руках появились бокалы с вином.

— Ваше поведение, капитан, начинает вызывать у меня подозрение, — заявил Андропулос, хотя его внешний вид не соответствовал этим словам. — Вас совершенно не беспокоит ни то, что произошло совсем недавно, ни то, что ожидает вас в будущем. Это кажется странным.

— Ничего странного тут нет. Вот ваше поведение я действительно нахожу на удивление странным. Я, например, не могу понять, зачем вы подвергаете опасности свое дело, рискуете угодить в тюрьму. Хотя не сомневаюсь, что при ваших деньгах вы можете позволить себе вертеть законом, как заблагорассудится. Более того, я вообще не понимаю, как вы собираетесь выкрутиться из сложившейся ситуации. Завтра к шести, возможно, к семи часам утра каждый корабль и каждый самолет НАТО будет разыскивать вас. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что обнаружить вас не составит особого труда.

— Мне знаком ваш знаменитый сигнал ВМФ — найти и уничтожить. Найти меня, может быть, и найдут, а вот уничтожить — нет, — спокойным тоном произнес Андропулос — Они будут учитывать, какой у меня на борту груз и какие заложники. Что же касается возможного риска для карьеры, то должен сказать: приходит время, когда многие люди меняют направление своей деятельности. Разве с вами такого не произошло, капитан?

— Что касается меня, то нет. А что касается вас, то, видимо, перемена вызвана не вашим желанием или выбором, а просто необходимостью. Гадать не имеет смысла. Я ничего не знаю и, откровенно говоря, не хочу знать. Можно мне еще немного вина?

— Что вы собираетесь с нами делать? — Ирен Чариал старалась говорить спокойно, но все равно в ее голосе чувствовалось напряжение. — Что с нами будет?

— Не смешите меня, моя дорогая. Ничего с вами не произойдет. Вы слышали, что я об этом говорил коммандеру Тальботу, когда мы были наверху. Вам не о чем беспокоиться. Я не причиню вам вреда.

— Куда вы нас везете?

— Да, собственно, никуда. Может быть, я буду потом очень сильно сожалеть, но вскоре планирую расстаться с вами. Я переправлю вас на борт баркаса с «Ариадны» и пожелаю вам всего хорошего.

— А эти два офицера? Вы собираетесь их застрелить или, вновь связав им руки, бросить за борт?

— Я думал, что моя племянница умнее, — сказал Андропулос — Если бы я намеревался с ними разделаться, то осуществил бы задуманное, как только мы оказались на борту парусника.

— Так почему же вы не хотите взять их с собой?

— Ирен, не глупите, — скорчив гримасу, произнес Ван Гельдер.

— Боюсь, мне придется согласиться и с Ван Гельдером, и с вашим дядей, — произнес Тальбот. — Вы до невозможности наивны. — Он согнул пальцы, изображая пистолет. — Пиф-паф — и двигатели выведены из строя! Пиф-паф — и нет радио!

Андропулос улыбнулся.

— Вы совершенно правы. Двух выстрелов будет вполне достаточно.

Денхольм посмотрел на огоньки, несколько раз вспыхнувшие на севере.

— О чем сигналят с «Ангелины», Майерс?

— Приказывают нам остановиться в двух милях к юго-востоку от них и выключить двигатели. Что мне отвечать, сэр?

— У нас нет выбора. Передавай: «Будет исполнено». — Он подождал, пока Майерс передаст ответ, и спросил: — Что там слышно о «Таормине»?

Почти три часа «Ариадна» прослушивала радиоразговоры между «Ангелиной» и «Таорминой» и установила местонахождение последней с точностью до нескольких метров.

— Она находится в десяти милях к северу от острова Авго и очень медленно движется на север.

— Продвигается вперед, соблюдая осторожность. — «Ариадна» перехватила предупреждение Андропулоса на «Таормину» об опасности чересчур быстрого сближения. — Сколько времени пройдет, прежде чем они смогут установить визуальный контакт?

— Примерно часа три, может, чуточку больше, если «Ангелина» на время сойдет с курса.

— Лейтенант, — вмешался Уотерспун, — уж не думаете ли вы, что они собираются потопить нас?