Открывающий двери, стр. 34

8

Глория прекрасно знала, что Ромиль не ночевал дома. Мобильник отключен, и непонятно, где его черти носят! На вечер следующего дня назначена важная встреча: они должны присутствовать на мероприятии в мэрии, там будет масса консультантов по вопросам искусства, критиков, галерейщиков. Глория скрипнула зубами. Он должен там быть, обязан явиться трезвым и обаятельным, производить впечатление на людей. Да, она уже поняла, что цыган умеет быть обаятельным, может расположить к себе парой фраз, взглядом. Пообщавшись даже единожды, люди не могут забыть его. Взять хоть Ричарда. Из-за работы они с Глорией видятся часто, и каждый раз он, словно против воли, спрашивает: «Как там твой малыш?» И порой Ромиль действительно ведет себя как ребенок: никогда не записывает важные встречи, не считается с мнениями и обязательствами. Вот как сегодня, например. Где его, черт возьми, носит? Присутствие художника необходимо, и она, Глория, провела немалую подготовительную работу, даже просто попасть на это мероприятие было не так-то просто.

Все ее худшие опасения оправдались: Ромиль так и не объявился, и Глория поехала в мэрию одна. Она уже припарковалась, когда тоненько звякнул мобильник, и тягучий голос ее enfant terrible как ни в чем не бывало произнес:

— Привет, Глория! Ты можешь достать мне большой холст?

— Я ничего не буду тебе доставать и вообще разорву контракт! Почему ты выключил телефон?

— Я его просто потерял. Почему ты такая сердитая?

— Сегодня важная встреча в мэрии, я же просила тебя!

— Глория, не злись, — примирительно сказал он. — Я сейчас приеду. Мне нужно десять минут, чтобы принять душ, переодеться и побриться… ну, пятнадцать. Я возьму такси и скажу «мэрия». Шофер поймет?

— Надеюсь, — буркнула она.

— Я приеду и буду… как ты это называешь? Хорошим мальчиком. А потом мы с тобой поужинаем где-нибудь, где хочешь. И ты сделаешь так, чтобы мне привезли большой холст, хорошо?

— Какого размера? — сдаваясь, спросила она.

— От пола до потолка. Нет, выше! Надо еще хотя бы полметра. И ширина два.

— Три с половиной метра высотой? — Недоверчиво переспросила Глория. — Что ты собираешься писать?

Сперва ей показалось, что он хотел ответить, но потом передумал. Сказал, что идет в душ и повесил трубку. Глория, вздохнув, набрала номер мастерской, где всегда заказывала холсты, а потом вдруг задумалась: а как им удастся впихнуть такого размера холст в комнату? Да он даже в дверь не пройдет!

Глория обзвонила знакомых, но никто ничего предложить не мог. И тогда она вспомнила о Ричарде.

— Мне нужно месяца на три снять студию, где живет Эдьяр, — выпалила она, едва услышав в трубке голос партнера.

— А? — Она просто так и видела, как светлые брови Ричарда поползли вверх, и он удивленно сморщил нос, на миг позабыв об опасностях, связанных с излишне эмоциональной мимикой.

— Ромилю потребовался большой холст, а у вас там гостиная высотой в два этажа. Я сейчас должна идти, но прошу тебя: обдумай мое предложение. Я готова заплатить и заплатить хорошо. А может, ты позволишь мне поговорить с Эдьяром?

— Нет, — торопливо сказал Ричард. — Я сам с ним поговорю.

— Мне здесь нравится, — сказал Ромиль, оглядывая студию.

— Правда? — Ричард нервно хмыкнул. — Мне тоже.

Ромиль уставился на него удивленно, озадаченный странным тоном, но он уже думал о картине, и совершенно не желал забивать себе голову мыслями о чувствах и переживаниях чудаковатого партнера Глории. А Глория не подвела: не прошло и двух суток, как он оказался в самом подходящем для задуманного месте.

Суперсовременная квартира Эдьяра занимает два последних этажа, и одна стена целиком стеклянная. Это наполняет пространство светом и воздухом, и даже огромных размеров холст не выглядит здесь таким уж большим. Вдоль второго этажа идет галерея, и там располагаются спальни. Внизу имеется жилая зона, некое подобие кухни и комната с усиленной вентиляцией, зеркалом во всю стену и тренажерами.

— Мне нужна лестница, — сказал Ромиль, которого из всего окружающего великолепия порадовало только окно. — Такая, с перилами, чтобы не надо было держаться.

— Я над этим работаю, — отозвалась Глория.

Она оглядела застеленный специальной пленкой пол, разложенные на простом деревянном столе краски и кисти и прочие чужеродные в этом пафосном месте вещи.

— Идем, Ричард, — она взяла одну сумку, ее партнер — другую, и они отправились в ту квартиру, где когда-то жили вдвоем.

— Не понимаю, почему я не мог остаться там… — ворчал Ричард, — в конце концов спальни на втором этаже. И я не стал бы ему мешать.

— Зато он стал бы мешать тебе, уж поверь, — хмыкнула женщина. — Ромиль и так не подарок. А когда пишет, то похож на полного психа. Бывает, он не моется по нескольку дней. Или стонет, когда начинает болеть рука. Он кричит и ругается на нескольких языках, когда что-то не получается.

— Однако он приносит тебе неплохие деньги, — деланно-равнодушным тоном заметил Ричард. — Если судить по сумме, которую ты согласилась заплатить за аренду…

— Которую ты и твой жадный красавчик с меня содрали, — желчно отозвалась Глория. — Кто бы мог подумать, что такой красивый мальчик так хорошо умеет считать. Да мой банковский агент — младенец по сравнению с ним!

Ричард вздохнул. В чем-то Глория права. Эдьяр любит деньги. Даже слишком. Иной раз Ричарду кажется, что деньги он любит больше всего остального.

Месяц Ричард слыхом не слыхивал о ненормальном цыгане. Глория помалкивала. Она практически каждый день наведывалась в студию, проверяла, ест ли Ромиль, не перебирает ли с вином, не сбежал ли. Пару раз она заставала там девок — но это было не ново. Несколько дней он не ночевал дома. Но в целом все шло по-прежнему — на первом месте у цыгана стояла работа, и Ромиль трудился как одержимый. Глория практически позабыла страхи, что снедали ее после посещения китайского квартала.

Наверняка тот старик китаец был сумасшедшим… или накурился опиума и ему все пригрезилось. Глория постаралась закрыть для себя эту тему: работы было невпроворот: какие бы деньги не приносил Ромиль, она не могла забросить другие проекты.

Единственное, на что у нее теперь категорически не оставалось времени, так это на личную жизнь. Однако Глория с удивлением обнаружила, что не страдает от ее отсутствия. Человек, за которого она одно время практически собралась замуж, просто отошел на задний план. Словно его образ, прежде столь яркий, как-то утратил краски и жизненность. Стал похож на старый выцветший снимок. Снимок из прошлого.

Когда выяснилось, что ей нужно уехать в Бостон минимум на три дня, а потом в Лас— Вегас еще на неделю, Глория взяла Ричарда в оборот.

— Я не желаю быть нянькой при твоем психе! — возмущался тот.

— И не надо! Просто заходи к нему через день. Можешь даже не разговаривать. Просто убедись, что он на месте и выглядит как обычно. Если поймешь, что что-то не так, или он пропадет больше чем на два дня — сразу звони мне. Я прилечу первым самолетом.

— А почему ты не можешь контролировать его по телефону? В конце концов есть скайп, которым пользуются даже умственно отсталые. Почему он не может?

— Не знаю почему! Он теряет или выбрасывает мобильники. И категорически не любит интернет. Он такой какой есть! И признай — за все годы работы у нас еще не было такого яркого, такого многообещающего клиента!

— И такого чокнутого! — буркнул Ричард.

Конечно, он сдался. Напор Глории не смог бы выдержать и бульдозер. И Ричард клятвенно обещал заходить, присматривать и докладывать.

Первый визит прошел неинтересно. Ромиль торчал на лестнице, покрывая холст ровными мазками. Сейчас он больше всего походил на рабочего, делающего ремонт: обросший щетиной, в заляпанных краской джинсах, босой, пахнущий потом. Ричард пробыл в студии с полчаса: проверил холодильник, обошел спальни. Художник ни разу не показал, что вообще заметил его присутствие. Ну и хорошо, решил Ричард и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.