Особенная, стр. 31
Да, Зейн явно ни в чем не был уверен, но подозревал, что этот сон — не совсем сон.
Тэлли поняла: с этого момента ей нужно быть предельно осторожной.
Неведимка
Нa следующие несколько дней преследование «кримов» приобрело устойчивый ритм.
Беглецы каждый день ложились спать все позже. Их изнеженные тела постепенно привыкали к ночным переходам и дневному сну. Довольно скоро они уже двигались вперед всю ночь напролет и останавливались на привал только тогда, когда на горизонте начинали брезжить первые лучи зари.
Навигатор, который отдал «кримам» Эндрю, вел их на юг. Они шли вдоль реки к океану, а потом стали двигаться над ржавыми рельсами старинной высокоскоростной железной дороги. Тэлли обратила внимание: кто-то позаботился о том, чтобы над прибрежной железнодорожной линией было безопасно летать на скайбордах. В тех местах, где рельсы были сломаны, под шпалами были закопаны отрезки толстого кабеля. «Кримы» летели беспрепятственно, без аварий. Им ни разу не пришлось сходить с летательных досок и идти пешком.
Тэлли гадала, сколько еще беглецов уже пользовались ним маршрутом и из каких городов Дэвид и его союзники успели навербовать людей.
Новый Дым явно находился намного дальше, чем она предполагала. Мать и отец Дэвида родились в том же городе, что и Тэлли, и в прежние времена Дэвид всегда прятался где-нибудь не дальше нескольких дней пути от дома. Но навигатор Эндрю уже провел их до середины южного континента. Дни стали заметно длиннее, а ночи — короче и теплее.
Через некоторое время побережье стало обрывистым и скалистым. Далеко внизу слышался приглушенный рокот волн. Старинные рельсы здесь поросли высокой травой. Вдалеке сияли под солнцем бескрайние поля белых цветов. Этот сорняк был разновидностью орхидеи, полученной с помощью генной инженерии. Какой-то ученый в эпоху ржавников выпустил это растение на волю, и оно разрослось повсюду и теперь алчно высасывало из почвы питательные вещества, губя на своем пути целые леса. Однако вблизи от океана цветы не росли — возможно, им не нравился соленый воздух.
В продвижении «кримов» тоже наметился определенный ритм. И со скайбордингом они освоились лучше. Правда, Тэлли следовала за ними без особого труда. Даже Зейн уже не вызывал у нее такой тревоги. У него стало лучше с координацией движений, хотя по сравнению со своими спутниками он все же не так уверенно держался на летательной доске.
С каждым часом Шэй наверняка улетала все дальше и дальше вперед. Разрыв между ними увеличивался. Тэлли гадала, не присоединились ли к Шэй остальные «резчики». Или она соблюдала осторожность и продолжала путь одна, решив вызвать подкрепление только тогда, когда разыщет Новый Дым?
Странствие продолжалось, и, когда к концу очередного дня становилось ясно, что своей цели «кримы» снова не достигли, Тэлли с тревогой думала о том, что в Новом Дыме их уже могут ждать чрезвычайники-полицейские, что все это путешествие — жестокая шутка, как сказала Шэй.
Тэлли продолжала путь одна, и у нее было полным-полно времени на раздумья. Чаще всего она гадала, вправду ли она такое самовлюбленное чудовище, каким ее выставила Шэй. Ей казалось, что это несправедливо. Когда у нее был хоть малейший шанс вести себя эгоистично? С того самого дня, когда ее рекрутировала доктор Кейбл, почти всегда выбор за Тэлли делали другие. Кто-то всегда вынуждал ее занять ту или иную сторону в конфликте города и Дыма. На сегодняшний день собственных решений у Тэлли было по пальцам сосчитать: желание остаться уродкой, когда жила в Старом Дыме (из этого на самом деле ничего не вышло), побег из Нью-Красотауна с Зейном (итог точно такой же) и расставание с Шэй, чтобы иметь возможность оберегать Зейна (пока — без особого успеха). Все прочее произошло из-за угроз, стечения обстоятельств, из-за микротравм в мозге и вследствие операций, изменивших ее сознание.
Сама она была не слишком в этом виновата.
И все же они с Шэй всегда в итоге оказывались по разные стороны. Было ли это чередой случайных совпадений? Или что-то было такое в них обеих, что превращало их из подруг во врагов? Может быть, они как бы принадлежали к разным видам — ну, скажем, к ястребам и кроликам — и потому, по определению, не могли стать союзниками.
«И кто же из нас ястреб?» — задумалась Тэлли.
Оставшись одна, она начала ощущать, что снова меняется. Почему-то за городом, в безлюдной местности, она чувствовала себя не такой уж особенной. Тэлли до сих пор видела ясную, обостренную красоту мира, но чего-то в этой картине недоставало: звуков, производимых неподалеку другими «резчиками», близости их дыхания, слышимого через скинтенну. Тэлли начала осознавать, что быть чрезвычайником — это не только обладать силой и скоростью, а стать частью группы. В лагере «резчиков» Тэлли ощущала себя связанной с другими, ей как бы постоянно напоминали об общей силе, об общих привилегиях, о том, что могли увидеть и ощутить только они со своим сверхчеловеческим восприятием.
Среди «резчиков» Тэлли всегда чувствовала себя особенной. А теперь она была одна-одинешенька в безлюдной глуши, и фантастически острое зрение приносило ей только ощущение собственной мизерности. Как ни прекрасен был мир вокруг, он казался ей слишком огромным, способным поглотить ее.
«Кримов», продолжавших путь, не пугали ни хищная красота Тэлли, ни острые как бритвы ногти. Да и как это могло их пугать, если они ее ни разу не заметили? Она была невидимым изгоем.
Тэлли почти обрадовалась, когда «кримы» снова совершили ошибку.
Они остановились на привал рядом с высокими скалами, защищавшими от ветра с океана. В этом месте край поля, поросшего белыми цветами, подступал довольно близко к побережью. Орхидеи нежно поблескивали в лучах Восходящего солнца, и прибрежные холмы казались белыми, как песчаные дюны.
«Кримы» разложили скайборды для подзарядки и по углам прижали их к земле камешками. Затем улеглись спать и заснули быстро, изможденные ночным переходом.
В такой дали от города Тэлли уже могла не волноваться насчет того, что скайборды кто-нибудь заметит. Ее скинтенна уже несколько дней подряд не ловила переговоров смотрителей. И все же, устраиваясь в укрытии для долгого дневного дежурства, Тэлли заметила, что один скайборд — скорее всего, Зейна — лежит не слишком надежно.
Скайборд трепетал на ветру. Один из камешков, прижимавших его к земле, укатился.
Тэлли вздохнула. «Кримы» были в пути уже целую неделю, а все еще не научились делать такое простое дело правильно. И все же ею овладело волнение. Уложить скайборд как надо — хоть какое-то занятие, возможность ощутить себя не такой никчемной, на несколько мгновений избавиться от одиночества. Она услышит дыхание спящих «кримов», посмотрит на Зейна вблизи. Когда она видела его неподвижным, спящим, без дрожи в руках, то вспоминала о том, почему сделала такой выбор.
Она поползла к лагерю, и ее костюм-невидимка сразу приобрел цвет земли. Позади Тэлли вставало солнце, но перемещаться по сухой земле было намного проще, чем по топкому речному берегу. Скайборд Зейна подпрыгивал на ветру. Еще один угол освободился от груза, но пока летательная доска лежала на месте. Возможно, магнитный механизм нащупал подземную железорудную жилу и закрепился над ней.
Когда Тэлли наконец прикоснулась к скайборду, он хлопал краями, как раненая птица — крыльями. Рядом с ним кружил ветер, пропахший водорослями и солнцем. Странно… Кто-то оставил рядом со скайбордом раскрытую книгу — старинную, в кожаном переплете. Бумажные страницы громко шелестели на ветру.
Тэлли прищурилась. Книга была похожа на ту, которую читал Зейн в своей комнате в Нью-Красотауне.
Еще один угол скайборда выскользнул из-под камешка. Тэлли подняла руку, готовясь схватить доску, пока ее не унесло ветром. Но скайборд не оторвался от земли. Что-то тут было не так.
Однако Тэлли увидела, почему он не шевелится. Четвертый уголок был привязан к палке, воткнутой в землю. Видимо, тот, кто укладывал здесь скайборд, предполагал, что камешки могут слететь.