Падшие, стр. 35
Они оказались в коридоре, которого девочка никогда прежде не видела. Мальчик захлопнул дверь. Они жадно глотали свежий воздух, наполняя им легкие. У него был такой приятный вкус, что Люс хотелось вонзить в него зубы, выхлебать целый галлон, искупаться в нем. Они с Тоддом выкашливали дым, пока не начали смеяться — тревожным, лишь с толикой облегчения смехом. Они хохотали, пока девочка не расплакалась. Но даже когда она перестала всхлипывать и кашлять, ее глаза продолжали слезиться.
Как она может вдыхать этот воздух, когда не знает, что случилось с Пенн? Если ее подруга не выбралась — если она где-то внутри, — значит, Люс снова подвела человека, о котором волновалась. Только на этот раз будет гораздо хуже.
Она утерла слезы и заметила, как из щели под дверью кольцами выползает дым. Они еще не в безопасности. В конце коридора виднелась другая дверь. Сквозь стеклянное окошко Люс разглядела ветку дерева, качающуюся в ночи. Она выдохнула. Через несколько мгновений они окажутся снаружи, вдали от удушливого дыма.
Если они поспешат, то смогут обойти здания и убедиться, что Пенн и мисс София успешно выбрались наружу.
— Идем, — сказала Люс Тодду, с хрипом сложившемуся вдвое. — Надо двигаться дальше.
Он выпрямился, но девочка видела, что ему действительно плохо. Лицо мальчика побагровело, глаза диковато и влажно поблескивали. Ей пришлось тащить его к двери едва ли не волоком.
Люс так сосредоточилась на том, чтобы выбраться наружу, что не сразу распознала низкий шипящий шум, который обрушился на них, заглушая сигнал тревоги.
Она посмотрела вверх, прямо в водоворот теней. Весь спектр серых и густо-черных оттенков. Она никак не могла видеть дальше потолка, но казалось, что тени каким-то образом простираются за его пределы. В чуждое, скрытое от нее небо. Все они густо переплелись друг с другом, и все же она различала их силуэты.
Среди них была и более светлая, сероватая тень, которую девочка видела раньше. Она утратила форму иглы и теперь походила скорее на пламя спички, пританцовывающее в коридоре над их головами. Неужели Люс действительно отогнала эту бесформенную тьму, когда та собралась коснуться Пенн? От одного воспоминания у нее начали зудеть ладони и поджались пальцы ног.
Тодд принялся колотиться в стены, словно коридор смыкался вокруг них. Люс помнила, что они еще и близко не подошли к двери. Она схватила мальчика, но его вспотевшая ладонь выскальзывала у нее из руки. Тогда Люс крепко стиснула его запястье. Тодд был белым, словно призрак, и пригибался к полу. С его губ сорвался стон ужаса.
Потому что дым заполнял коридор?
Или потому что он тоже чувствовал близость теней?
Невозможно.
Его лицо было измученным и перепуганным. Тени клубились у них над головами, и их стало больше, чем прежде.
— Люс? — окликнул он ее дрогнувшим голосом.
Новая стая теней поднялась прямо у них на пути.
Густо-черный покров мрака застил стены, так что девочка больше не могла различить дверь. Она оглянулась на Тодда — видит ли ее он?
— Бежим! — крикнула она.
Может ли он вообще бежать? Его лицо выглядело мертвенно-бледным, а веки почти сомкнулись. Он был па грани обморока. Но затем ей вдруг показалось, что это он ее тащит.
Или нечто тащит их обоих.
— Что за черт? — заорал Тодд.
Спустя мгновение их ноги оторвались от пола. Люс казалось, что ее подхватила океанская волна, светлый гребень, поднимающий ее все выше, наполняющий тело воздухом. Девочка не знала, куда их несет, — она не видела двери, только мешанину чернильных теней вокруг. Нависающих, но не касающихся ее. Ей следовало бы испугаться, но она не боялась. Почему-то Люс чувствовала себя защищенной от теней, словно что-то ограждало ее — что-то текучее, но непроницаемое. Что-то необъяснимо знакомое. Что-то сильное и нежное. Что-то…
Удивительно быстро они с Тоддом оказались у двери. Ее ноги вновь коснулись пола, и она всем весом налегла на засов аварийного выхода.
Затем она хватала ртом воздух. Задыхалась. Кашляла. Давилась.
Звенел еще один сигнал тревоги, но откуда-то издали.
Ветер хлестнул ее по шее. Они выбрались! И стоят на небольшом карнизе. Вниз к школьному двору уходила лестница, и, хотя Люс ощущала все словно сквозь пелену, девочке показалось, что поблизости она слышит голоса.
Она обернулась, пытаясь понять, что сейчас произошло. Как они с Тоддом пробрались сквозь густую, черную, непроницаемую тень? И что за сила их спасла? Люс уже ощущала ее отсутствие.
Ей почти что хотелось вернуться и поискать ее.
Но в коридоре было темно, а глаза все еще слезились, и ей никак не удавалось различить извивающиеся очертания теней. Возможно, они исчезли.
Затем последовала изломанная вспышка, похожая на древесный ствол с ветвями — нет, скорее на туловище с раскинутыми конечностями. Мерцающая лиловая колонна света зависла над ними. Люс, как это ни нелепо, вспомнила о Дэниеле. У нее видения. Она глубоко вздохнула и попыталась сморгнуть слезы, но свет не пропал. Она скорее чувствовала, чем слышала его зов, успокаивающий, убаюкивающий, словно колыбельная на поле битвы.
Так что она не заметила приближения теней.
Они врезались в Люс с Тоддом, разорвав их сцепленные руки, и швырнули девочку в воздух.
Она рухнула наземь у подножия лестницы. Мучительный хрип сорвался с ее губ.
Долгое мгновение ее голова раскалывалась. Люс никогда прежде не чувствовала такой сильной и жгучей боли. Она закричала в ночь, в схватку света и теней.
Затем силы закончились, и девочка, закрыв глаза, провалилась в забытье.
11
ГРУБОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
— Ты боишься? — спросил Дэниел.
Он склонил голову набок, и легкий ветерок трепал его светлые волосы. Он держал ее за талию, крепко, но объятия казались легкими, словно шелковый кушак. Ее собственные пальцы сплетались за его голой шеей.
Боится ли она? Разумеется, нет. Она же с Дэниелом. Наконец-то. В его объятиях. Более точный вопрос, маячащий на краю сознания, звучал — а следует ли ей бояться? Люс не могла быть уверена. Она даже не знала, где находится.
Девочка чуяла в воздухе запах дождя, но они с Дэниелом были сухими. Она обнаружила на себе длинное белое платье, сбегающее до самых щиколоток. Свет дня был уже на исходе, и Люс пронзило острое сожаление о потраченном впустую закате, словно она могла что-то предпринять, чтобы вернуть его. Откуда-то она знала, что эти последние лучи солнца столь же драгоценны, сколь и последние капли меда в горшочке.
— Ты останешься со мной? — спросила она.
Ее голос прозвучал еле слышным шепотом, заглушённый низким раскатом грома. Порыв ветра взвихрился вокруг них, бросив волосы Люс ей в глаза. Дэниел тесней прижал ее к себе, так что она могла дышать его дыханием, чувствовать запах его кожи.
— Навсегда, — прошептал он в ответ.
Сладкий звук его голоса переполнил все ее существо.
Слева у него на лбу была заметна небольшая царапинка, но Люс сразу же забыла о ней, стоило Дэниелу положить ладонь ей на щеку и притянуть ближе ее лицо. Она чуть запрокинула голову, и все ее тело обмякло от предвкушения.
И наконец он накрыл ее губы своими с настойчивостью, от которой у нее перехватило дух. Он целовал Люс, словно она принадлежала ему. Так естественно, как если бы она была давно утерянной его частью, которую ему удалось вернуть.
Затем начался дождь. Он пропитывал их волосы, сбегал по лицам и затекал во рты. Дождь был теплым и пьянящим, как и сами поцелуи.
Люс потянулась обнять Дэниела, и ее руки скользнули по чему-то бархатистому. Она провела по находке ладонью в поисках ее границ, а затем вгляделась.
Что-то разворачивалось за его спиной.
Крылья. Блестящие и переливающиеся, медленно, без усилий, бьющие по воздуху, сверкающие под дождем. Люс видела их прежде, возможно, или нечто им подобное, где-то.
— Дэниел, — задыхаясь, выговорила она.
Крылья поглотили ее внимание. Казалось, они мерцают миллионами оттенков, от которых у нее заболела голова. Она попыталась смотреть мимо них куда угодно, но все, что она видела помимо Дэниела, оказывалось розовыми и голубыми красками закатного неба. Пока Люс не опустила взгляд и не заметила напоследок еще кое-что.