Черный крестоносец, стр. 44
— Сколько времени требуется на запуск?
— Фейрфилд однажды при мне назвал срок: сорок минут.
— Лжете, капитан, — корректно заметил Леклерк. — Я знаю: важнейший плюс «Черного сорокопута» — ра кета взлетает мгновенно. ' — В условиях войны — да. Но пока нет уверенности во взрывчатке.
Надежна она или ненадежна...
— Итак, сорок минут?
— Сорок минут.
— Слышишь, сорок минут, — сказал, обращаясь ко мне, Леклерк.
— Слышу урывками, — пробормотал я, — мой слух барахлит.
— Тебе дурно?
— Почему это мне дурно? — Я попытался продемонстрировать ему крайнее изумление, но его физиономия куда-то провалилась. — Почему мне должно быть дурно?
— Ты можешь запустить ракету, Бентолл?
— Я специалист по жидкому топливу, — с трудом выговорил я.
— А мне известно другое, — теперь эта физиономия нашлась. В трех дюймах от моего носа. — Ты был ассистентом Фейрфилда в Гепворте. И специализировался на твердом топливе. Я знаю.
— Ты знаешь чертовски много.
— Итак, ты можешь подготовить запуск? — настаивал он.
— Виски, — сказал я. — Дайте глотнуть виски.
— О Господи! — Он сопроводил это восклицание доброй дюжиной других, на коих мне, к счастью, не удалось сосредоточиться. Потом окликнул кого-то из своих. Китаец сбегал, видимо, в офицерское жилище. Так или иначе, пару секунд спустя в руку мне сунули стакан.
Глянул я сквозь туман на него, на свои пальцы — и два глотка опорожнил. Прокашлялся, отер слезы. Tenepь я видел почти нормально.
Леклерк коснулся моей руки.
— Итак, что скажешь? Под силу тебе запустить «Черного сорокопута»?
— Не ведаю даже, как к нему подступиться.
— Ты болен, — беззлобно сказал Леклерк. — Не соображаешь, что городишь. Отоспись.
Глава 10
Пятница 10 утра — 1 час дня
Спал я два часа. Когда проснулся, солнце стояло высоко в небе, и доктор Харгривс осторожно, как ему казалось, тряс меня за плечо. Меня укрыли одеялом, почему он и забыл о состоянии моего левого плеча. Я попросил его быть повнимательней. Он обиделся. Тон, что ли, был у меня такой. Потом я отшвырнул одеяло, сел. Чувствовал себя отвратительно. Все тело ныло, рука и плечо неистово пульсировали, но усталость почти прошла, голова прояснилась, чего и добивался Леклерк. Ибо не мог в здравом уме рассчитывать, что спотыкающийся, заикающийся индивид — ни дать ни взять пьяница на пороге белой горячки — наладит сложнейшую техническую систему мощностью в сотни тонн взрывчатки. Я умею тешить себя — в исключительные, конечно, минуты — иллюзиями. Но полагать, будто Леклерк оставил меня в покое? Подобных иллюзий я не питал.
Харгривс был бледен и несчастен. Чему удивляться? Воссоединение с женой в сложнейших обстоятельствах счастья им не принесло. А ближайшие перспективы выглядели удручающе. Как они обошлись с Мэри? Влили в женский хор? Харгривс подтвердил: да.
Я осмотрел помещение. Мизер. Восемь на восемь. Вдоль стен — стеллажи.
Над головой — крохотное зарешеченное оконце. Кажется, краем уха я слышал: здесь раньше был склад легкого оружия. Но проверять услышанное тогда не стал. Повалился на раскладушку и уснул. А теперь поинтересовался:
— Что тут происходило, пока я спал?
— Расспросы, — устало ответил он. — Расспросы и допросы. Без конца.
Допрашивали всех подряд. Моих коллег, меня, офицеров. Сперва порознь, потом скопом. Потом раскидали всех по хибарам, два-три человека в каждой. Жен от мужей, сам понимаешь, отделили.
Тактика Леклерка была понятна. Обществу, расколотому на группки, нелегко, почти невозможно разработать планы совместного сопротивления или коллективного бунта. А опасения за женщин, за их благополучие и безопасность, атмосфера неослабевающего страха заставят ученых полностью склонить перед Леклерком голову.
— О чем он говорил с тобой?
— О многом. — Он отвернулся. — В основном о работе. Кто и что знает о запуске. Меня он расспрашивал только об этом.
— А ты или кто другой из ученых смог ему толком ответить? По сути?
— Только в общих чертах. Основные принципы, связывающие разрозненные компоненты в единое целое, известны каждому из нас. Без этого нельзя. Но в частностях смежного участка никто не разбирается. — Он тускло улыбнулся. — Хотя любой может с помощью этой штуки отправить в загробный мир целое королевство.
— Такая угроза существует реально?
— Экспериментальная ракета плохо сочетается с гарантиями безопасности.
— Значит, бетонное укрытие, врытое в землю там, на севере, призвано...
— Стартовая площадка для пробных испытаний. Этой ее функцией и предопределено расстояние между жили-Щами ученых и ангаром, — Выходит, шкурами моряков можно рисковать? — Он промолчал, и я продолжил расспросы:
— Куда, по-твоему, они перетащат ракету и ученых с женами? Моряков, разумеется, никуда.
— То есть?
— Сам должен понимать. Они, с точки зрения Лек-лерка, бесполезны, а потому подлежат уничтожению. — Он невольно содрогнулся и прикрыл лицо руками. — Не выдал ли Леклерк невзначай конечный маршрут?
Он покачал головой и отвернулся. Он был расстроен, отводил глаза, как бы стыдясь моих упреков. Но в чем я мог его упрекнуть?
— Может, Россия?
— Нет, не Россия. — Он сверлил взглядом пол. — Только не Россия. Там не заинтересуются техникой на уровне парового двигателя.
— Не заинтересуются?.. — Пришел мой черед удивляться. — А я-то считал эту технику передовой...
— Для Запада — да. Но в последнее время среди ученых распространились слухи, правда, не слишком рекламируемые, будто у русских появилась сверхракета. Фотоновая ракета. Прозрачные намеки профессора Станюковича, их ведущего эксперта в области динамики газов, не оставляют на сей счет никаких сомнений. Боюсь, они открыли способы получения и хранения антипротонов. У нас тоже есть концепция антиматерии. Но мы не умеем ее добывать. А русские умеют. Нескольких унций этого вещества хватит, чтоб забросить «Черного сорокопута» на Луну.
Тонкости проблемы были мне не по зубам. Но с основным я согласился: русским наша ракета не нужна. Китай? Япония? Присутствие китайцев и китайско-японская ориентация радиопередатчика вроде бы подтверждали такую гипотезу. Но, с другой стороны, мало ли в Азии стран — да и не только в Азии, — которые с удовольствием наложили бы лапу на «Сорокопута»? Еще важней географического аспекта проблемы (кому понадобилась ракета?) был аспект детективный. Откуда этот «кто-то» узнал, что подобную ракету конструируют? На задворках моего сознания стало медленно вызревать предположение. Очень странное, почти невероятное...
Я вдруг снова услышал Харгривса:
— Прости мне мою непонятливость, когда нынче утром я, — говорил он неуверенно, — настаивал на утверждении, что ты специалист по твердому топливу — это была непростительная глупость. Все равно что закинуть на тебя веревку. Я просто ничего не соображал. Вряд ли охранник меня понял.
— Ничего, ничего. Сомневаюсь, чтоб он понял.
— Ты ведь не станешь сотрудничать с Леклерком? — спросил Харгривс, его сплетенные пальцы рук судорожно сжимались и разжимались. Его нервы явно уступали по стойкости интеллекту. — Тебе ведь эта работа по плечу.
— Вполне. Несколько часов с бумагами Фейрфилда, записями, диаграммами. Анализ реальной ситуации... и все. Но время за нас, Харгривс. Единственный фактор, действующий в нашу пользу. Ключевой момент для Лек-лерка — стартовый взрыв. Пока он не заполучит этот ключик, с места не тронется. Лондону известно: я здесь. На «Неккаре» того и гляди зародятся подозрения: почему откладывается запуск? Да мало ли что может произойти, и, что бы ни произошло, любая оттяжка льет воду на нашу мельницу. — Я попытался представить себе события, льющие воду на нашу мельницу, но, увы, потерпел неудачу, — Так что я безмолвствую.
Пусть Леклерк считает меня знатоком жидкого топлива.
— Конечно, конечно, — бормотал Харгривс, — время на нашей стороне.
Он сидел потупив голову на ящике из-под боеприпасов. Разговаривать ему не хотелось, мне тоже. В дверях звякнул ключ. Вошли Леклерк с Хьюэллом. Леклерк спросил: