Повелевающая, стр. 31

— Рэ!

— Ах, да, прости! — Она встряхнулась. Мы почти доползли до двери, когда я услышала, как открылась дверь в подвал.

— Спички! — прошептала я.

— Точно.

Рэ загасила спичку. Не помахав, не подув на нее, а просто накрыв пламя рукой. Потом она отбросила за спину обгоревшую спичку и коробок.

— Девочки? — окликнула нас миссис Талбот с верхней ступеньки. — Вы уроки сделали?

Уроки! Симон и Дерек. Я посмотрела на часы. 7.58.

Я вылезла из люка в кладовку.

Глава 24

Я знала, что Рэ разочарована тем, что мы нашли — или, точнее, чего не нашли. Я испытывала некую вину, словно фокусник, которому не удалось развеселить публику. Но Рэ ни разу не усомнилась в том, что я видела призрака и что он велел мне открыть дверь. И я была благодарна ей за это.

Я вернула ключ на место, вымыла руки, потом разыскала миссис Талбот и сказала ей, что иду наверх, заниматься математикой с Дереком, и что Симон будет с нами. Она поколебалась, но не долго, и разрешила мне пойти на их половину.

Я забрала у себя в комнате недавно доставленный учебник по математике и пошла на половину мальчиков. Дверь была открыта. Симон развалился на кровати и читал комиксы. А Дерек скукожился над слишком маленьким для него письменным столом и делал уроки.

Их комната была зеркальным отражением нашей. Стена Симона была увешана листочками — я подумала, что это картинки, вырезанные из журналов с комиксами. Но присмотревшись, поняла, что это рисунки. Некоторые были черно-белые, но в основном цветные — наброски лиц, эскизы сцен и полноценные картины. Выполнены они были в странной технике — и не совсем аниме, и не комиксы. Симон не раз получал на уроке замечания за то, что рисует. Теперь я поняла, над чем он трудился.

Стена над кроватью Дерека была абсолютно голой. На тумбочке стопками высились книжки, а на кровати валялись раскрытые журналы. На краю письменного стола ютилось какое-то хитроумное устройство, напичканное проводами и рычажками. Наверное, это какой-то школьный проект, предположила я.

Я постучала по косяку.

— Привет. — Симон закрыл журнал и сел на кровати. — А я только-только сказал Дереку, что надо бы сходит вниз и выяснить, не чинят ли наши нянечки препятствий тебе.

Я покачала головой.

Дерек поставил стоймя свой учебник математики на тумбочку у кровати.

— Я в душ. Начинайте без меня.

— А разве нянечки не услышат льющуюся воду?

Он лишь пожал плечами и откинул волосы назад. Они легли вялыми патлами, а под лампочкой еще и заблестели жиром.

— Скажешь, что я уже был в душе, когда ты пришла. Я всего на пару минут.

Он направился к двери, обойдя при этом меня как можно осторожнее. Так что я даже задумалась, так ли сильно ему требовалось в душ? Но принюхиваться и выяснять я не стала.

Если он моется перед сном, это его проблемы. Кари мне рассказывала, что раньше тоже всегда принимала на ночь ванну. Но ей пришлось перейти на утренний душ, иначе к обеду ее волосы превращались в патлы. Когда Дерек проходил мимо, я не удержалась и сказала:

— А почему бы тебе не принимать душ утром?

— Я принимаю, — буркнул он и вышел.

Симон отложил свой журнал.

— Входи, я не кусаюсь.

Он откинулся на кровати, так что пружины скрипнули. Потом похлопал рукой по краешку.

— Можно было бы сказать, что девушка в моей кровати — это впервые… но боюсь показаться полным неудачником.

Я сложила свои книги на столик, пытаясь скрыть густой румянец, проступивший на щеках. Один учебник я раскрыла, чтобы выглядело так, будто мы занимаемся. Я взглянула на обложку учебника Дерека и едва сдержала вздох.

Алгебра и тригонометрия. Университетский курс.

Я пролистала учебник.

— Если ты что-нибудь из этого понимаешь, то ты намного умнее меня, — сказал Симон.

— Я думала, Дерек в десятом классе.

— Да, но не по алгебре. И не по геометрии. И не по химии, физике и биологии. По естественным наукам он всего лишь в двенадцатом.

Всего лишь в двенадцатом?..

Похоже, говоря, что никто не усомнится в том, что мы занимаемся математикой, Дерек имел в виду, что помощь понадобится не ему. Отлично. Мало того, что Дерек считал меня ветреной блондиночкой, вздрагивающей при каждом шорохе, он еще, видимо, возомнил, что я недостаточно умна.

Я положила его учебник на место.

— Слушай… надеюсь, Тори не устроила тебе скандал из-за вчерашнего? — спросил Симон.

Я покачала головой.

Он выдохнул и сложил руки за голову.

— Хорошо. Не знаю, что с ней такое. Я ей ясно дал понять, что она меня не интересует. Поначалу я даже старался быть деликатным, отказывая ей. Когда она не поняла намека, я прямо сказал, что не интересуюсь. Сейчас я откровенно груб с ней, но она все равно не желает отступать.

Я повернулась и внимательно посмотрела на него.

— Наверное, очень непросто, когда ты кому-то нравишься, а он тебе — нет.

Симон рассмеялся.

— Единственный человек, которого Тори по-настоящему любит, это Тори. А я — всего лишь временная игрушка, пока она не сможет вернуться к своим капитанам футбольных команд. Таким девчонкам, как Тори, надо, чтобы рядом всегда был парень — причем любой. А здесь я для нее единственный вариант. Питер был слишком юн, а Дерек — Дерек не в ее вкусе. Поверь мне, стоит появиться любому другому парню, и она тут же забудет о моем существовании.

— Я в этом не очень-то разбираюсь. Мне кажется, она на самом деле…

— Я тебя умоляю! Неужели я похож на приманку для див? — Он повернулся на бок и подпер голову рукой. — Ну, конечно, когда мы с Дереком попадаем в новую школу, я получаю изрядную дозу внимания от девочек из высшей клики. — Он изобразил голосом тонкий фальцет: — «Эй, Симон, я тут типа подумала, может, ты… ну… мог бы после школы помочь мне с уроками. А то эта математика — ну прям как китайский язык. А ты же китаец, да? Уверена, ты в этом силен». — Он закатил глаза. — Во-первых, мой отец — кореец, а мама — шведка. Во-вторых, я в математике полный пень. И терпеть не могу часы с кукушкой, катание на лыжах и шоколадные фигурки.

Я подавилась смешком.

— Это, скорее, о швейцарцах.

— Да? А что тогда характерно для шведов?

— Не знаю. Может, тефтели?

— Ну, это я люблю.

— А что еще ты любишь?

— В школе? Историю. Не смейся. И в английском я неплох. Я пишу смешные хокку, а это, между прочим, японские стихи.

— Я знаю. — Я посмотрела на рисунки на стене. — Вот в рисовании ты точно силен. Твои картины чудесны.

У него сразу загорелись глаза.

— Не знаю насчет «чудесны», но спасибо. Вообще-то по рисованию у меня не так уж все блестяще. В прошлом году еле-еле на троечку натянул. Я разозлил учительницу, потому что все время сдавал ей комиксы. Я выполнял задания, но использовал технику своих рисунков. А она думала, что я просто издеваюсь над ней.

— Это несправедливо.

— Ну, когда я после нескольких предупреждений продолжал сдавать свои рисунки, я, наверное, и впрямь немного издевался. Или просто из упрямства это делал. В общем, в школе у меня далеко не все так блестяще — твердый хорошист. А вот Дерек — гений. У меня лучше всего с физкультурой. Мне нравится кросс, бег с препятствиями, баскетбол, футбол…

— О, а я играла в футбол. — Я замолчала. — Давно. Очень давно. Мы тогда за мячом носились, как стайка шмелей.

— Надо будет дать тебе пару уроков, чтобы ты могла все вспомнить, и мы организуем с тобой команду. Футбольный клуб Лайла.

— Очень маленький клуб.

— Нет, очень эксклюзивный клуб.

Последний раз я вот так, с глазу на глаз разговаривала с парнем, наверное, еще тогда, когда думала о них не как о парнях, а просто как о других детях.

— К вопросу об эксклюзивном клубе, — сказала я. — Я думала, вы пригласили меня к себе, чтобы дать ответы на некоторые вопросы.

— А моего общества тебе недостаточно? — Он в притворной обиде вскинул брови, но его выдавал озорной блеск в глазах. — Ну ладно, ты терпела довольно долго. Так что ты хочешь знать?