Певица Перна, стр. 59

В столовой царило небывалое оживление, мальчишки болтали громче, чем обычно, и лишь слегка приутихли, когда подали тяжелые подносы с дымящимся мясом. Менолли сидела рядом с Ранли, Тимини и Пьемуром. Они наперебой уговаривали девочку наесться впрок – хорошо, если на ужин удастся выпросить хоть черствого хлеба.

– Сильвина рассчитывает, что мы наедимся на ярмарке, на собственные денежки, – пояснил Пьемур, набивая рот мясом. Увидев, что Менолли накладывает ему на тарелку сладкие клубни, он недовольно скривился. – Ты же знаешь, я их терпеть не могу!

– Ну и зря. Там, откуда я родом, их считают редким лакомством.

– Вот и возьми себе, – с готовностью предложил мальчуган, но Менолли заставила его доесть все до конца.

Сегодня никто не ковырялся в тарелках, и всех распустили сразу после того, как Брудеган огласил список назначений.

– Уф! Сегодня я не выступаю, – с видом несказанного облегчения произнес Пьемур.

– Не выступаешь?

– Ну да. Поскольку Цех арфистов под боком, в Форт холде привыкли, чтобы музыка не смолкала до самой ночи. Но это ничего, исполнишь один номер – песню или танец – и все. Знаешь, Менолли, – посоветовал Пьемур, когда они зашагали через двор к арке, ведущей на площадь, – ты бы лучше велела своим файрам остаться здесь. – Его приятели закивали в знак согласия. – Мало ли, что за сброд притащится на ярмарку, – с непонятной опаской добавил он.

– Неужели кто-то может обидеть файра? – недоуменно спросила Менолли.

– Обидеть-то не обидит, а вот отнять – запросто.

Менолли подняла глаза и увидела своих друзей, нежащихся на широком карнизе. Как будто уловив взгляд хозяйки, Красотка и Крепыш, вопросительно чирикая, устремились ей навстречу.

– А можно я возьму одну Красотку? Она спрячется у меня в волосах – никто и не увидит.

Пьемур медленно покачал головой. Остальные с озабоченными лицами повторили его жест.

– Мы, – веско сказал Пьемур, явно имея в виду арфистов, – знаем и тебя, и твою стаю. Но сегодня здесь соберется уйма народу, и среди них вполне могут оказаться придурки, с которыми даже спорить бесполезно. Сама посуди: на тебе ученический значок, а учеников никто за людей не считает, им вообще не положено ничего иметь. Мы – последняя спица в колеснице и обязаны подчиняться не только мастеру и подмастерьям, но даже любому старшему ученику из другого цеха. Клянусь Скорлупой, ты же знаешь, как ведет себя Красотка, когда кто-то пытается тебя задеть! Не можешь же ты допустить, чтобы она отделала какого-нибудь почтенного мастера или подмастерья? Или кого-нибудь из холда? – он махнул рукой в сторону скалистой громады и перешел на шепот, словно опасаясь, что кто-то может услышать столь кощунственное предположение.

– Ты хочешь сказать, что у мастера Робинтона могут быть неприятности? – Учитывая, что по холду и так гуляют сплетни, Менолли и самой не хотелось бы снова прославиться.

– То-то и оно! – Ранли и Тимини важно закивали.

– Интересно, Пьемур, а как тебе удается выйти сухим из воды? – спросила Менолли.

– Просто на ярмарке я всегда держу ухо востро. Одно дело попасться в Цехе, где кругом все свои, и совсем другое…

– Эй, Пьемур, – оглянувшись, они увидели, что к ним бегут Бролли и еще какой-то незнакомый Менолли школяр. В руках у Бролли красовался ярко раскрашенный тамбурин, его спутник нес сверкающую свежим лаком дудочку.

– Боялись тебя упустить, – задыхаясь, проговорил мальчик. – Вот моя дудочка, мастер Джеринт поставил на нее свое клеймо, и на бубен Бролли – тоже. Отнесешь их меняле?

– Ну, конечно. Это Пергамол, приятель моего отца – я ведь вам так и говорил. – Пьемур взял инструменты и, подмигнув Менолли, направился к окаймлявшим площадь прилавкам.

Только теперь Менолли в первый раз увидела воочию, сколько народа живет в Форт холде. Девочка помедлила – она бы лучше постояла в сторонке, попривыкла к такому шумному сборищу, но Пьемур схватил ее за руку и увлек в самую гущу.

Он так внезапно остановился в закоулке между двумя киосками, что Менолли чуть не наступила ему на пятки. Мальчуган со значением оглянулся на нее, и она заметила, что он спрятал инструменты за спину, изобразивна лице наивное чистосердечие. У прилавка кожевник-подмастерье торговался с хорошо одетым менялой, чья нарукавная нашивка, поблескивающая золотой нитью, указывала на принадлежность к Цеху кузнецов. – Это и есть Пергамол, – шепнул друзьям Пьемур. – Ждите меня у прилавка с кожами. Никто не любит, чтобы вокруг слонялись любопытные, когда договариваются о цене. Ты, Менолли, можешь остаться, – увидев, что девочка послушно тронулась вслед за другими, он поймал ее за рукав. Менолли видела, как шевелятся губы Пергамола, но до нее не долетало ни слова, только изредка слышалось неразборчивое бормотание торгующегося с ним подмастерья. Меняла придирчиво осматривал отлично выделанную кожу, будто надеясь найти какой-нибудь изъян, который позволит ему сбавить цену. Цвет у кожи был нежно-голубой, как летнее небо перед закатом.

– Видно, выкрашена по особому заказу, – шепнул Пьемур. – Если продать без посредника, не придется платить торговый сбор. А наши инструменты… понимаешь, раз мастер Джеринт поставил на них свое клеймо, меняла никому не обязан сообщать, что это ученические работы. Так что нам выгоднее продать ему, чем выставлять в киоске арфистов, где обязательно скажут, кто их сделал. Теперь Менолли поняла далеко идущий замысел Пьемура.

Наконец участники сделки ударили по рукам, и деньги перешли от покупателя к продавцу. Аккуратно сложенный кусок голубой кожи занял свое место в дорожном сундуке. Пьемур подождал, пока подмастерья, как того требуют правила учтивости, не обменяются новостями, и быстро проскользнул к прилавку, опередив возможных конкурентов. – Уже вернулся, маленький пройдоха! Ну что ж, поглядим, что ты принес. Гм… действительно с клеймом… – Менолли заметила, что Пергамол обратил внимание отнюдь не только на клеймо – он проверил, как натянута кожа на бубне и довольно поднял брови, услышав мелодичное позвякивание нанизанных под ободком тарелочек. – Ну, и сколько же ты рассчитываешь за него получить?