Леди в странствиях, стр. 12

— Прошу Вас, укажите, где мне можно поспать. И не будите, пока сама не проснусь, — прошептала я.

Слуги отвели меня в комнату. Хозяева предусмотрели все: у постели стоял столик, на нем сок, фрукты, мясо. На кресле лежало платье. Такое же черное, как и мое, но из дорогого материала и совершенно новое.

Глаза слипались, но я нашла в себе силы задвинуть засов на дверях, а потом доковылять до окна и задернуть тяжелые шторы: никто не должен увидеть меня спящей. Уверившись, что я в безопасности, сбросила одежду и рухнула на кровать.

Сон тут же унес меня. Передо мной проносились какие-то обрывочные видения, наверное, из моей прежней жизни. Но цельная картина никак ни складывалась. Мне казалось, что какой-то мужчина, стоит у моей постели и смотрит на меня. Потом рука его с нежностью дотронулась до моих волос, погладила по плечу…

Какая-то вспышка озарила память. Был мужчина, которого я любила, и который любил и ласкал меня. Но вспомнить его имя я не смогла. Не знаю, наяву или во сне, но мне показалось, что я слышу удаляющиеся шаги.

С трудом заставила себя открыть глаза. Действительно, показалось. В комнате никого не было. Встала и подошла к дверям: засов на месте. Надела новое платье и подаренным платком замотала лицо. Посмотрелась в зеркало и хихикнула: да, бабка преобразилась, разбогатела. Но Харан вряд ли бы меня одобрил.

Утром слуга проводил меня к мальчику. У его постели сидели отец и мать, а ребенок с удовольствием ел какое-то кушанье. Оба родителя встали мне навстречу:

— Вы совершили чудо, матушка.

Я подошла к ребенку, он радостно мне улыбнулся. Я посмотрела на него, и у меня дрогнули губы. Кого-то он мне до боли напоминал. Но воспоминание опять ускользнуло.

— Побуду у вас до завтра, а утром уеду. Больше я здесь не нужна.

Понежусь в господской кровати напоследок. Завтра меня опять ждет узкий жесткий сундук.

Хозяева начали упрашивать меня погостить у них подольше. Родители были счастливы, мать без умолку рассказывала о сыне, а отец… Мне показалось, что взгляд мужчины с каким-то любопытством останавливается на мне. Но он тут же отводил глаза, как только замечал, что я смотрю в его сторону.

Я еще раз сделала энергетический массаж ребенку, а потом вернулась в свою комнату и остолбенела: на подушке лежала белая роза. Я поежилась: разве такие подарки делают старым знахаркам? Неужели господин Лайс что-то заподозрил? Вот Харан-то обрадуется… Подводить моего благодетеля я не хотела. Но, может, я зря паникую и тут просто так принято?

Однако вскоре беспокойство мое еще усилилось. Хозяин имения перестал обращаться ко мне «матушка». Только Райна, или даже сеньора Райна. Я еле дождалась следующего утра.

На прощанье сеньор вручил мне довольно крупную сумму денег. Отказываться я не стала — пригодятся. Да и с Хараном надо рассчитаться.

Мне подали карету. Неожиданно хозяин усадьбы тоже вскочил на коня:

— Я провожу вас, сеньора Райна. В лесу много всякого зверья, да и двуногого тоже.

Сеньор Лайс скакал рядом с каретой, иногда наклонялся и посматривал на меня в окошечко. Вдруг, не знаю отчего, кони понесли, как шальные. Может, действительно, почуяли какого-то зверя. Меня мотало, как мешок, от стенки к стенке. Черт! Куда лучше было бы скакать верхом. От тряски дверца распахнулась, и я чуть не вывалилась наружу, но в последний момент успела вцепиться пальцами в обшивку сиденья. Еще один такой толчок и я не удержусь.

Спустя мгновение мой спутник догнал карету и прыгнул внутрь.

— Я не могу позволить, чтобы вы разбились, — он обхватил меня руками и отпустил только тогда, когда кони полностью успокоились.

И до конца пути не сказал больше ни слова.

А я забеспокоилась: вряд ли благородный сеньор будет оказывать столько внимания старухе. Неужели он все-таки догадался, кто я?

Глава 7

Елка.

Ну, вот я и дома… И когда же я начала называть домом трактир Харана?

Я вышла из кареты и направилась к стоящему на крыльце хозяину. Здоровяк, по-видимому, искренне обрадовался, обнял меня и негромко прошептал:

— Я думал, ты уже не вернешься сюда, сеньора.

— Это ты зря, Харан. Как я могла не вернуться?

К нам подошел сеньор Лайс.

— Еще раз благодарю Вас за спасение сына, госпожа знахарка. Я этого никогда не забуду. Если понадобится моя помощь…

Он повернулся к Харану и протянул ему увесистый мешочек с деньгами:

— Не гоже столь искусной врачевательнице утруждать себя черной работой. Да и комнату найди для нее получше. Это самое малое, чем я могу ее отблагодарить.

Неожиданно он наклонился и поцеловал мне руку. Затем кивнул на прощанье трактирщику и удалился.

— Ну вот, Харан, все и закончилось.

Я отчего-то с сожалением смотрела вслед уехавшему сеньору.

Харан тяжело вздохнул:

— Не слишком на это надейся. Что-то не часто я видел благородных господ, целующих руки знахаркам, пусть даже и вылечившим их единственного сына. Благодарность таким, как мы, они выражают деньгами. Чуяло мое сердце, не хотел я тебя отпускать.

Он привел меня в новую чистую комнатку, обставленную не слишком богато, но довольно уютно.

— Располагайся, сеньора. Наверное, не слишком приятно было спать на сундуке.

Я поднялась на цыпочки и чмокнула трактирщика в щеку:

— Спасибо. А на сундуке спалось очень здорово: я мечтала, что он полон денег и я богачка.

Мужчина рассмеялся:

— Хочешь меня погубить своими поцелуями, сеньора? Вдруг жена увидит? А что касается богатства… Я думаю, ты и так не бедна. Такие перстни нищие не носят.

Безусловно, Харан был прав. Мои руки не были руками женщины, зарабатывающей на жизнь тяжким трудом. Да, мозоли имелись, но явно от оружия. А кольцо… Я чувствовала, что оно очень дорого для меня, и дело тут не в цене.

На полученные от сеньора Лайса деньги я приобрела несколько платьев, подобающих старухе-служанке, а также, подумав, мужской костюм. Шляпы здесь носят широкие, с низко опущенными полями, в сумерках сойду за юношу. А гулять по городу в качестве мужчины явно безопаснее.

Деньги у меня теперь были, но что предпринять дальше, я не знала. В голову не приходило ни одной толковой мысли, и я продолжала жить у трактирщика, которого стала считать своим другом. Дни шли за днями.

Сегодня вечером я никак не могла понять, что творится в трактире. Обычно посетители в это время уже расходились, и заведение закрывали, а тут почему-то не прекращались шум, гам и веселье. Слышались радостные голоса. Я не удержалась, и вышла из комнаты посмотреть, что происходит.

В зале толпился незнакомый народ. Столы сдвинули в сторону и середину помещения превратили в арену. Двое мужчин стояли на лавках и ловко жонглировали тарелками. Молодой парень колесом прошелся по залу, а потом сделал стойку на руках. Обнаженный по пояс гигант, играя мускулами, поднимал огромную бочку.

Я не сразу смогла сообразить, кто же это. А потом вспомнила: Харан ведь рассказывал о своем брате, хозяине бродячего цирка. Кажется, я даже догадываюсь, кто из присутствующих им является. Такой же большой и здоровый.

Я засмотрелась на артиста, бросающего в столб кинжалы.

— Что, бабка? Настоящие мужики нравятся? — захохотал кто-то.

— Молодость вспомнила, — добавил другой.

— Было бы, что вспоминать. Ее-то мужик окромя поросят вряд ли что в жизни видел, — прокомментировал третий.

Я обиделась: сейчас я им покажу, на что способна старушка. Рука сама собой потянулась к спрятанному кинжалу, но ее на полпути перехватили.

— Пусть ребята забавляются, — прогудел Харан.

И совсем тихо добавил:

— Не хочешь же ты, чтобы весь город завтра заговорил о твоих подвигах… бабушка. Иди лучше к себе в комнату.

Харан был прав, но покидать зал не хотелось. Я давно не видела такого искреннего веселья. Только тарелки, да жующие рты. Хотя посуду я больше не мыла, лишь изредка помогала Харану разливать вино, когда было особенно много посетителей. Да и то Харан протестовал: