Белый дракон, стр. 64

— Никогда. — Теперь Лесса разом плакала и смеялась.

— А кто это все время меня тормошит?.. — спросил он, — Никак не дают покоя… Лесса, скажи им, чтобы отвязались… Я так устал…

— Мастер Робинтон! Ну пожалуйста!..

Что — пожалуйста?..

«Останься с нами, арфист! Не то Лесса будет плакать!»

— Ох, Мастер Олдайв! Сюда, сюда! — воскликнула Лесса, отодвигаясь в сторонку. Робинтон потянулся за ней.

— Лежи, лежи смирно! — Она удержала его, но осталась рядом. Милая, славная Лесса! Даже когда они ссорились, он любил ее нисколько не меньше. А может, еще и больше: она так легко сердилась, а гнев замечательно подчеркивал ее красоту…

— Мастер Робинтон, Мастер Робинтон! — Ласковый голос Олдайва заставил его снова поднять веки. — Опять боль в груди? Нет-нет, не отвечай, только кивни. Тебе нельзя говорить.

— Рамота говорит, — вмешалась Лесса, — что он испытывает страшную боль и очень устал!

— Как удобно, когда слушают драконы, — сказал Олдайв. Он прикладывал к груди и рукам Робинтона какие-то холодные инструменты. Робинтон недовольно зашевелился. — Да-да, я знаю, они холодные и противные, но это необходимо, милый арфист. А теперь послушай внимательно: ты бессовестно перетрудил свое бедное сердечко. Вот откуда такая боль в груди. Лесса скормила тебе лекарство, и оно сняло ее на некоторое время. Сейчас опасности больше нет, так что постарайся уснуть. Тебе придется отдохнуть, дружочек, как следует отдохнуть!

— Тогда скажи им… чтобы отвязались от меня и дали поспать.

— О ком это ты? — удивился Олдайв, и Робинтон ощутил легкую досаду: Мастер лекарей, похоже, не верил, что кто-то теребил его, не позволяя уснуть. — Съешь еще вот эту пилюлю, — продолжал Олдайв, — и запей вином. Я же знаю, что ты еще ни разу не отказывался от вина!

Губы Робинтона дрогнули в слабой улыбке. Как все же хорошо они его знали — и Лесса, и Олдайв. — Это Рамота с Мнементом, — сказала она. — Они все время говорили с ним. Они… они сказали, что он чуть не… — голос Лессы сорвался.

«Чуть не»? Вот, стало быть, как выглядит близость смерти. Как неимоверная усталость, только и всего.

«Теперь ты останешься с нами, арфист. Теперь мы дадим тебе поспать. Но мы все время будем с тобой. Мы любим тебя, арфист».

Так это драконы с ним говорили? Отгоняли от него смерть?.. Как любезно с их стороны: он ведь и в самом деле отнюдь не спешил умирать. Надо еще столько сделать. Распутать столько узлов. Кстати, одна из проблем, касавшаяся драконов…

— Кто догнал Кайлит?

Неужели он произнес это вслух? Робинтон сам не расслышал собственного голоса.

— Олдайв, что он сказал?

— Что-то про Кайлит…

— Ну вот, нашел о чем беспокоиться! — К Лессе быстро возвращалась обычная резкость. — Барнат догнал ее, Робинтон! Барнат! Ну, а теперь, может быть, соизволишь уснуть?

«Спи, Мастер. А мы будем слушать».

Арфист глубоко и благодарно вздохнул и погрузился в спокойный сон без сновидений.

Глава 15

Сидя на песке, Шарра объясняла Джексому и Брекки детскую игру в палочки и камешки, когда Рут, спавший подле них в окружении огненных ящериц, внезапно проснулся. Вскинувшись, он сел, вытянул шею и издал пронзительный и скорбный крик, означавший гибель дракона.

— Ох ты!.. — Брекки отреагировала чуть быстрее Джексома. — Сальта не стало!

— Сальта? — Джексом не знал, кто это такой.

— Сальт! — С лица Шарры схлынула краска. — Спроси Рута, где это случилось!

— Кант говорит, он пытался догнать Кайлит и надорвался! Сердце не выдержало!.. — ответила Брекки, и ее плечи поникли: случившееся с новой силой разбередило ее собственное непреходящее горе. — Глупец!.. Как мог он забыть, что молодые драконы сильнее и выносливее бедного старого Сальта!..

— Поделом Т'кулу! И можешь не смотреть на меня так, Брекки! — Глаза Шарры воинственно сверкнули, когда Брекки возмущенно обернулась, желая сделать ей замечание. — Не забывай, что мне приходилось иметь немало дела с Т'кулом и остальными высланными. Они не имеют ничего общего с всадниками Севера! Они… они невозможные! Я могла бы такое тебе о них порассказать!.. И если у Т'кула хватило дурости послать своего бронзового вдогонку за молодой королевой — это притом, что за нее наверняка спорили лучшие, — и потерять его, — значит, поделом! Простите меня, Джексом и Брекки, за резкие слова, но… я просто давно поняла, что они такое, эти всадники Южного. Вы-то с ними не знались!

— Я чувствовала: эта ссылка рано или поздно приведет к беде, — медленно проговорила Брекки. — Но чтобы так…

— Все, что я знаю, Брекки, говорит об одном: иначе с ними нельзя было поступить, — сказал Джексом, не в силах видеть горя на ее лице. — Они отступили от обязательств перед людьми, которых поклялись защищать. Да еще жадничали при этом, не удовлетворяясь обычной десятиной. И я слышал, — тут Джексом привел свой главнейший довод, — я слышал, как Лайтол их порицал!

— Знаю, Джексом, все знаю. Но подумай: ведь они покинули свое Время, чтобы прийти нам на помощь… чтобы спасти Перн… — Сама не замечая того, Брекки так стиснула пальцы, что побелели суставы.

— Ну да, чтобы спасти Перн, — сказал Джексом. — После чего требуют, чтобы мы им всю жизнь пятки лизали?

Он слишком хорошо помнил высокомерно-презрительный тон, каким Т'Тон, бывало, разговаривал с Лайтолом.

— Мы стараемся не обращать на них внимания. — Шарра пожала плечами. — Мы занимаемся своими делами, выпалываем внутри холда траву и запираем скот в хлевах во время выпадения Нитей. А потом берем огнеметы и проверяем, хорошо ли личинки сделали свое дело.

Брекки удивленно спросила:

— Разве они не вылетают сражаться?..

— Нет, почему же, время от времени вылетают. Когда есть настроение или драконам охота размяться… — В голосе Шарры звучало убийственное презрение. Потом она заметила ужас и негодование на лицах двоих слушателей и добавила: — Нет, мы прекрасно понимаем, что драконы тут виноваты меньше всего. Да, пожалуй, и всадники. Ведь большинство Древних осталось на Севере. А здесь… кучка упрямцев-вожаков создает скверную репутацию всадникам Южного. И все-таки… если бы они сделали хоть шаг навстречу… мы бы им помогли!

— По-моему, мне нужно туда, — сказала Брекки, поднимаясь и глядя на запад. — Т'кул наверняка теперь не в себе. Я знаю, каково потерять дракона… — Ее голос внезапно прервался, а лицо залила смертельная бледность. Ее глаза расширились от ужаса, она вскинула руку к горлу, словно пытаясь отвести ладонью невидимую угрозу. — Нет! Нет!.. — вырвалось у нее.

— Что, Брекки? — Шарра вскочила на ноги и обняла ее.

Рут всхлипнул и прижался к Джексому:

«Она очень испугана. Она говорит с Кантом. Он несчастен. Он говорит, что это ужасно. Еще один дракон очень слаб. Кант — с ним. А теперь говорит Мнемент. Т'кул бьется с Ф'ларом!»

— Т'кул бьется с Ф'ларом!.. — И Джексом привалился к плечу Рута, ощутив внезапную слабость.

Всеобщее возбуждение передалось файрам; ящерки метались в воздухе, производя такой шум, что Джексом замахал на них руками, тщетно пытаясь восстановить тишину.

— Да что же это, Джексом! — прокричала Брекки. — Я должна быть там! Неужели они не понимают, что Т'кул не отвечает за свои поступки! Почему они просто не скрутят его силой? Неужели у них там ни у кого ума не хватает? Куда смотрит Д'рам?.. Надо приготовить летный костюм… — И она побежала к укрытию.

— Джексом! — Шарра повернулась к нему, умоляюще протягивая руку. — Т'кул смертельно ненавидит Ф'лара. Я сама слышала, как он винил Ф'лара во всем, что когда-либо случалось на Южном. Лишившись дракона, он, должно быть, вконец спятил. Он убьет Ф'лара!

Они прижались друг к другу, и Джексом не знал, кто из них больше нуждался в утешении и поддержке. Где-то там, далеко, Т'кул пытался убить Ф'лара. Джексом велел Руту слушать внимательно.

«Ничего не слышу, — ответил тот. — Кант в Промежутке. Слышу только, что случилась беда… Рамота спешит…»