Большая книга ужасов – 52 (сборник), стр. 7

Я прислонился к длинной стене корпуса и смотрел вдоль нее, но только и видел, что границу между улицей и стеной. А звук был рядом. Как будто источник прямо подо мной, как будто… Из палаты казалось, что стучат снаружи, а теперь, похоже, наоборот. Чушь какая-то. Я уже собрался возвращаться, не такой я любопытный, чтобы искать на неосвещенной улице невидимого дятла. Но тут в шаге от меня мелькнула чья-то белая майка.

Вот буквально перед носом: только что был один, а тут… Белое пятно в темноте хорошо было видно. Хозяин майки уходил от меня торопливыми шагами, и стук тотчас прекратился. Местные! Надо же, до чего дурные, поперлись ночью в лагерь, чтобы в стенку постучать. Мне тогда не пришло в голову, отчего, например, майка только одна, эти же всегда компанией ходят. Или почему они стучали, а не кинули камень в окно. Я так обрадовался, что странным звукам в ночи нашлось простое объяснение, что драпанул за белым, не думая.

– Стой!

Майка прибавила шагу, и я тоже побежал. Под ногами ни черта не было видно, да и вокруг – так себе. Робкий свет отражали стены белых корпусов, но не так уж их было много. Я бежал за белым пятном и думал: если этот выскочит за территорию, мне за ним бежать или ну его? Это здесь он один, а там… Огребать ни от местных, ни от Лехи больше не хотелось. Белый свернул в перелесок. Я напоролся ногой на корень, но старался не отставать: за перелеском будет забор, «майка» его перемахнет, и прости-прощай…

Пятно удалялось. Я поднажал, хоть это и было нелегко, под ноги то и дело попадались корни, пеньки, да и распоротая нога болела. А перелесок все не кончался. По моим прикидкам, нам уже давно пора было выскочить к забору, наверное, «майка» заблудился в темноте и забирал чуть в сторону. Я влетел лобешником в какой-то ствол, схватился за ушибленное место, а когда отнял руку, «майки» передо мной уже не было.

Перед глазами плясали рыжие пятна. Я заморгал, потому что не сразу понял, что это такое. Впереди, в сотне метров от меня горели костры.

Много-много маленьких костерков, вместе они складывались в причудливый рисунок или даже надпись, но я так и не смог ни прочесть, ни разглядеть толком, что же это изображено. Костерки весело потрескивали. От них тянуло дымом и хвойными ветками, кто их жжет-то на территории лагеря, и на территории ли? Я тогда подумал, что сплю. Ущипнул себя, ойкнул, и тут кто-то сзади быстро зашагал в мою сторону.

Я рванул сначала вперед, но к кострам уж совсем не хотелось бежать. Рванул назад – там хрустнула ветка. Похоже, этот сзади, специально гнал меня в сторону костров, как собака зайца. Спотыкаясь о корни, я сделал крюк и, думая, что обманул невидимого преследователя, ушел в чащу. Место было незнакомое. Перелесок-то малюсенький, днем насквозь просматривается, а тогда я совсем потерялся и не представлял, в какой стороне лагерь, в какой забор. Летел наугад. Под ногами хрустели ветки, а я гадал, только ли мои это шаги или чьи-то еще. Стволы больно шаркали по плечам, а я летел, не разбирая дороги. Пока впереди не показался белый корпус первой группы.

Эта махина стояла вообще в другом конце лагеря, как я ухитрился по перелеску сделать такой крюк, до сих пор не понимаю. А тогда тем более было не до того. У корпуса мирно прогуливался Егор, побрякивая своим пакетом с банками. С азартом дорвавшегося грибника он шевелил траву кривой палкой и заглядывал в каждую мусорку. Увидев меня, улыбнулся и помахал.

Светало. В перелеске проснулись птицы и орали, кто во что горазд. Кеды моментально намокли от росы, стало холодно. Точно не сплю. Я помахал Егору в ответ и опять бегом помчался к своему корпусу. Меня же в любой момент могли хватиться! Да и вообще, странно это все.

Глава IV

Опять местные

Утром Леха утроил бдительность. Я сквозь сон слышал, как он заходит в палату, стоит тихо-тихо, смотрит. Чего высматривает? А потом он подошел к моей койке и от нее – на улицу в ближайшую дверь, но тут же вернулся. Следы! Ночью меня где только не носило, конечно, я натащил грязи. Я на щелочку приоткрыл глаза, оценить палево, но Леха меня уже засек:

– Открывай глаза, бить не буду.

Я еще полежал, делая вид, что не слышу и вообще не понимаю, к кому обращается Леха. Но когда это прокатывало?

– Кот, хватит притворяться! Открой глаза и посмотри, как ты спалился. У нас, кажется, был с тобой разговор вчера?

Пришлось смотреть. От входной двери до моей кровати лежала хорошая дорожка грязи. Такая, что не отмажешься. Ребята потихоньку просыпались и с любопытством смотрели на меня, интересно же, что я придумаю и куда вообще ночью ходил.

– И где ж ты был? Только ври убедительно.

Я и не стал врать:

– Ночью в стенку стучали. Я выходил посмотреть, но он убежал.

– Кто?

Я только плечами пожал: откуда мне знать, кто, если он убежал?

– Просил же врать убедительно! Похоже, придется тебя отправить домой.

– Стучали-стучали, – не моргнув глазом заявил Кит. Санек молча закивал, поддакивая. – Я поленился, а Васька вышел.

– И?

– Я почти спал, лень было расспрашивать.

Ребята захихикали, но Леха, кажется, поверил.

– Говорил вам, не связывайтесь с местными! Он один был? Ладно, разберусь. А вы двое. – Он посмотрел на нас с Китом. – Теперь будете подходить ко мне каждые полчаса и отмечаться. Раз пропустите – поедете домой. Я не желаю бегать за вами по всем окрестностям днем и ночью.

– Что, и ночью подходить?

– Смотря, как вести себя будете, – не моргнув глазом ответил Леха. – И убери за собой! – Он кивнул на глиняную дорожку к моей кровати и вышел.

Я пошел за шваброй, а когда вернулся, все накинулись на меня с вопросами:

– Что, правда кто-то стучал?

– Правда-правда, я тоже слышал!

– Да ну, тебе приснилось! Я полночи не спал, не слышал ничего. Как Кот выходил, помню, но никто не стучал.

Кит странно посматривал на меня, было видно, что он тоже ничего не слышал, а Лехе соврал из солидарности. Я заметал шваброй следы и не верил своим глазам. Следы были не одни!

Вот мои: подошва елочкой, сороковой размер, все правильно. А вот еще одни: подошвы нет, босая нога. И размерчик посолиднее. Кто-то из ребят, что ли, ночью подходил? Или сам Леха наведывался посмотреть, не убежал ли я? Было бы похоже, но что-то в этих следах было не то. Я даже швабру отставил, чтобы получше разглядеть. Пальцы ног на тех следах располагались как-то странно…

– Чего разглядываешь? – Кит свесился с кровати посмотреть на след, и у него глаза округлились. – Кто тут еще босиком шлялся?

– Не знаю, – говорю. – Видишь, какой странный след.

Ребята притихли и уставились на следы. Сашка подошел с видом знатока и закивал:

– Это ведьмино копыто. Видишь, средний и безымянный пальцы срослись? Такое часто бывает, особенно у женщин. Считается признаком колдовской силы.

Все разом смолкли и уставились почему-то на меня. Было слышно, как в своей комнате через две стены щелкает мышкой Леха.

– Это, по-твоему, женская нога? – очнулся Кит. – Мой сороковой поменьше будет! – Он поставил свою ногу рядом со следом для наглядности – правда меньше.

– Да Леха это! – крикнул Клязьма. – Больше некому. Косолапый большеногий и с ведьминым копытом…

– Что, правда такой?

– Не приглядывался. Но посуди сам, кто еще? Снежный человек?

Клязьма меня почти убедил. Я быстренько затер следы, чтобы больше не сомневаться, и нас позвали на зарядку.

Над лагерем стоял туман, садовые фонари тускло светили, надо же! А ночью притворялись поломанными. Леха бежал первым, и мы за ним ленивой цепочкой. Кит хромал впереди меня и ворчал, что добежит до ближайшей лавочки, а дальше – без него. Леха это будто слышал, и повел нас не по территории, а сразу в перелесок.

Мокрые ветки (вроде не было дождя-то) задевали плечи, майку на мне уже можно было выжимать. Все бежали и пыхтели – скукота, а я вглядывался в перелесок, пытаясь вспомнить, где меня вчера носило? Даже в тумане заблудиться было трудно, все насквозь просматривается, вон он, корпус первой группы… Я высматривал выжженную полянку (не приснилось же мне вчера!), но ничего такого не видел в тумане.