Большая книга ужасов – 52 (сборник), стр. 45
Он скинул кроссовки, воображая, какое у бабки будет лицо, когда она увидит (дома в уличной обуви, что ты себе позволяешь!), плюхнулся на диван и уснул без задних ног, как будто не было этой жуткой ночи.
Проснулся ближе к обеду, в такой тишине, что даже странно. Обычно бабку запорами не удержишь: начнет ломиться, вопить, что забыла в комнате очки, кроссворд и вчерашний день, а тут – дала поспать, надо же!
Влад вышел на кухню, по дороге споткнулся о бабкины тапки в прихожей: ушла. На столе стояла еще теплая тарелка супа, как будто Влад сам себе не разогреет, а под ложкой – записка: «Ушла в полицию. Нечего шляться по ночам. Бабушка».
Влад хрюкнул и припрятал записку в карман: нечего мать расстраивать. Это он уже проходил, классе в шестом. Забегался во дворе, а когда все-таки пришел, бабка потащила его к участковому на профилактическую беседу. Надо было видеть его лицо! У человека серьезные дела, между прочим, а тут бабка с пацаном: «Вразумите моего внука, чтобы он по улицам допоздна не шлялся и делал уроки». Он и вразумил. Обоих. Бабке тогда досталось больше: «Внуками заниматься надо, а не по милициям таскать». Ну да Поезд «Сапсан» шла и не на такие жертвы ради торжества педагогики. Вот классе в четвертом…
Есть не хотелось. Влад мельком глянул в окно и увидел то, чего ждал все эти сутки. Потомок Жана Бодена снизошел наконец и махал из своего окна.
Как он очутился в этой квартирке на допотопном диване, Влад сам не помнит. Наверное, открылся талант телепортации. Невидимый друг развалился в своем кресле и был очень недоволен юным инквизитором.
– Ну ты натворил делов, молодой человек! Тебя же предупреждали! – Он потряс в руке газету, как будто вытрясал пыль: – Это я для кого оставил, для Пушкина?! Читать ты умеешь, нет? Вот выкручивайся теперь, как хочешь! – Он уставился в окно, как обиженная девчонка, и, пока Влад соображал, при чем здесь газета, буркнул:
– Школьника убили за телефон.
Влад сразу вспомнил эту статейку. В ней не было имен, да и ситуация – не редкость, он даже не думал…
– Завтрашний номер, – добил инквизитор. – Хотя он должен был грохнуть тебя еще сегодня ночью. Я и не ждал, что ты явишься.
– Так вы знали?
– Какая претензия в голосе! По-твоему, я должен был тебя, дурака, спасать? Ты, между прочим, тоже знал. – Он опять потряс газетой. – И сделал все, чтобы нарваться.
Влад не знал, нападать, оправдываться или, может, у виска покрутить. Суть претензии он уловил: в газете…
– Газета предупреждает, да?
– Газета предупреждает, – передразнил инквизитор. – Ты на номер-то смотри! Если новости завтрашние…
– Понял-понял. – Влад вспомнил о пожаре в детском садике и еще паре трагедий, о которых его предупреждала газета. А он… Инквизитор хренов. – Я вас затем и искал, чтобы спросить, что делать-то? В смысле как с ними бороться?
– Да как ты с ними поборешься! – Потомок Жана Бодена вздохнул – не сердится. – Вот в былые времена покидали бы мы с тобой всех в прорубь или на костер, и был бы порядок. А теперь…
– Что теперь?
– Да ни шо! Кончилось наше время! Мы с тобой – недоразумения. Ошибки природы. – Он отбросил газету и заходил по комнате. – У нас нет никаких полномочий. Запомни: никаких! Все, что мы можем, это читать газету и не нарываться, не связываться! – Он остановился перед Владом и объяснил, как маленькому: – Ну не принято в наше время отправлять людей на костер.
– А как же я?
– А так же! Отправляйся к тому, кто тебя инициировал. Я больше не покажусь. Газета всегда в твоем распоряжении. – Он отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.
Влад встал и пошел восвояси. Ему тоже поднадоел этот ненормальный. Может, оно и к лучшему. Уже в дверях он вспомнил:
– Ой, а кто меня инициировал-то?
– Тот, кто был рядом, когда ты начал видеть! Ищи, он должен помочь!
Дома ждала бабка. Она пила чай на кухне с таким скорбным видом, словно у нее день рождения, а гости не явились.
– Участковый ушел, – пожаловалась она, как будто и правда ждала сочувствия. – Посидел десять минут, потом говорит: «Если загулял, то это надолго. А меня дела ждут». Даже чаю не попил. – Она шумно отхлебнула из блюдца и жалобно спросила: – Ну в кого ты такой?! Хоть бы записку оставил! – Поезд «Сапсан» умеет размазать муху до размеров слона.
– Я потомок Жана Бодена. Или Аввакума какого-то.
– Че-го?
– Проехали. Я больше не буду.
Бабка кивнула и заявила как о давно решенном:
– Сейчас допью – в церковь пойдем. Спятишь ты со своими аввакумами-бакуганами. Говорила тебе мать: «Не сиди за компьютером с утра до ночи»!
– А я уже был. – Влад радостно плюхнулся на табуретку и налил себя чаю, поглядывая за метаморфозами на бабкином лице. Вряд ли она ожидала от внука такой сознательности. Так и было.
– Когда это ты успел-то?
– Ночью. Когда из клуба шел. – Влад рассказал ей о своей ночевке в церкви, об Игоре-труднике и о справках в монастырь, как в лагерь. Бабка слушала, замерев с полным блюдцем в руке и открытым ртом.
– Нет, ну ты точно сошел с ума! Постучаться в церковь, ночью… Что ты там забыл?
– Мимо шел. Ты же сама… Да! Он сказал, чтобы я ехал назад в санаторий, – быстро соврал Влад. – Типа взглянул страху в глаза, ну и отдохнул все-таки. А то в городе совсем сбрендить недолго. – Он уставился на бабку честным взглядом нашкодившего кота, и она проглотила:
– Ну если ты готов… Деньги за путевку они не возвращают… Сегодня же позвоню! – Она встала, радуясь, что для нее нашлось занятие, и долго полоскала под краном чашку.
– Ой, только ехать самому придется, автобус же за тобой не пришлют. Может, мне тебя отвезти?
Влад с набитым ртом замотал головой и ретировался в комнату. «Отвезти» – еще не хватало!
Глава XII
В которой Алик поет, а Васечка показывает харизму
– А голову обязательно надо побрить.
– Кому?! – Влад представил себя бритоголового и вздрогнул от такой перспективки. Ребята поймут (в смысле посмеются и перестанут), а вот Поезд «Сапсан» будет ездить по ушам до тех пор, пока волосы не отрастут и не выпадут снова лет через тридцать. Тогда Влад сможет отмазаться: «Лысина – моя собственная, отвали». Хотя к тому времени бабка может совсем ослабнуть зрением и попросту не поверить ему.
Васечка, важный, как продюсер, сидел по-турецки на трубе в подвале. У его колена, как верный Мухтар, пристроился Одноухий и как будто тоже рассуждал на своем кошачьем, что делать с ведьмами.
Когда потомок Жана Бодена сказал: «Ищи того, кто тебя инициировал», – Влад поначалу и подумал на кота. В крайнем случае на Елену. Он ведь первый раз увидел ведьму именно здесь, в подвале. Они шли втроем: Влад, Елена, Васечка. Потом выскочил Одноухий, забрался Владу на плечи, и появилась чудо-санитарка… Но Васечка первый сказал: «Ведьма». Васечка видел ее, даже когда никто, кроме Влада, не видел. Вот же подкинула судьба подарочек!
И сейчас этот великий инквизитор, которого до семи лет учили штаны надевать, сидел на трубе и рассказывал Владу, как бороться с ведьмами. Со стороны послушать – бред сумасшедшего. А может, и правда бред.
– Ведьме, конечно! Обязательно надо побрить голову…
– Чтобы раскрылись чакры… Что ты несешь? Я поверить не могу, что с тобой связался, а это, оказывается, ты…
– Нет, не чакры. Просто так положено. Побрить голову, а потом крестить. Только ночью обязательно, а то не подействует.
Это Влад уже слышал. Васечка все время, как увидит математичку, Войтекову или чудо-санитарку, повторяет: «Ее нужно крестить, ее нужно крестить».
Математичку, кстати, что-то не видно. Экзамены закончились и, если повезло и никто не остался на переэкзаменовку, она должна была уже улететь в свою Турцию. Елена Влада избегала, поняла, должно быть, что не права. Или, наоборот, еще сердится, что не признался ей неизвестно в чем. Так что узнать у нее о планах математички было невозможно.
– Может, у тебя и священник знакомый есть?