Неисповедимый путь, стр. 70

А затем более старшие дети внизу, в бассейне, стали кричать ему: «Прыгай, прыгай, Уэйн, прыгай». Было очень высоко, и отсюда бассейн казался просто листом голубого стекла, которое могло разрезать его на куски. Осторожно спускаясь вниз, он поскользнулся, упал и прикусил губу, а затем, плача, побежал туда, где стоял церковный автобус, подальше от смеха.

— Это убрать, — тихо сказал Уэйн. — Тауэр. Его убрать в первую очередь.

— Он находится здесь более двадцати пяти лет, Уэйн, — возразил Джордж Ходжес. — Он стал своего рода символом для этого…

— Убрать, — сказал ему Уэйн, и Ходжес умолк.

В дальнем конце бассейна Уэйн неожиданно отпустил Брэгга и О'Брайена. Когда они ушли, Ходжес с тревожным нетерпением стал ждать, что скажет Уэйн. Юноша взглянул на бассейн, достал из кармана маленькую бутылочку и вытряхнул себе в рот таблетку. Его глаза были почти одного цвета с облупившейся краской бассейна.

— Я знаю, что могу доверять тебе, Джордж. Ты всегда рядом со мной, когда я нуждаюсь в этом.

Ходжес долгие годы плодотворно работал в качестве менеджера Похода и теперь смог позволить себе приобрести дом в колониальном стиле в нескольких милях от поместья Фальконера.

— Это так, Уэйн, — ответил Ходжес.

Уэйн взглянул на него.

— Мой папа снова приходил прошлой ночью. Он сел у меня в ногах, и мы долго беседовали.

Лицо Ходжеса вытянулось.

О Боже! подумал он. Только не снова!

— Он сказал мне, что колдунья Крикмор и ее сын хотят добраться до меня, Джордж. Они хотят уничтожить меня, как уничтожили моего папу.

— Уэйн, — тихо сказал Ходжес, — пожалуйста, не надо. Эта женщина живет в Готорне. Она тебе не опасна. Почему бы тебе просто не забыть о ней и не…

— Я чувствую, что она хочет, чтобы я пришел к ней! — прервал его Уэйн. — Я чувствую на себе ее глаза и слышу ее грязный голос, зовущий меня в ночи! А этот парень так же плох, как и она! Он иногда залезает в мое сознание, и я не могу его выгнать!

Ходжес кивнул. Кемми звонит ему чуть не каждую ночь и сводит с ума своими жалобами на припадки безумия Уэйна. Однажды ночью на прошлой неделе он уехал в аэропорт, сел на принадлежащий компании «Бичкрафт» и начал словно маньяк выделывать петли и круги. Уэйну еще нет восемнадцати, а он уже столкнулся лицом к лицу с проблемами, которые могут заставить зашататься бизнесмена со стажем. Вполне вероятно, думал Ходжес, что Уэйну кажется, что он консультируется с призраком своего отца. Это облегчает ему его ношу.

— Мой папа говорит, что Крикморы должны гореть в Аду, — продолжил Уэйн. — Он говорит: «Вы не должны нанести вреда позволением колдунам жить».

— Уэйн, мы послали людей в Готорн, чтобы разузнать о ней, как ты хотел. Она живет сама по себе, ни с кем не общаясь, ее сын недавно уехал и присоединился к бродячему цирку, кажется, а ее муж не так давно умер. Она странная, но что из этого? Она не кто иной, как обыкновенная мошенница. Если бы она действительно могла видеть духов и прочую чепуху, то почему она не проводит сеансов и тому подобное для богатых людей? А твой папа умер, Уэйн. Он не может приходить к тебе ночью. Он не может тебе советовать по поводу нашего бизнеса. Пожалуйста, Уэйн, оставь это.

Уэйн моргнул и дотронулся ладонью до лба.

— Я устал, — сказал он. — Все эти встречи и совещания утомляют меня. Как бы я хотел уснуть ночью. Мне нужно еще снотворного. То, которое ты дал мне в прошлый раз, недостаточно сильно.

— Оно сшибает с ног лошадь! — Ходжес схватил Уэйна за руку. — Послушай меня. Ты должен перестать принимать так много таблеток! Клянусь Богом, лучше бы я перерезал себе глотку, чем принес тебе этот проклятый «Перкодан»! Теперь тебе нужны лекарства чтобы уснуть и лекарства чтобы проснуться.

— Так велел мне отец, — сказал Уэйн безо всякого выражения на лице.

— Нет. Больше никаких таблеток. — Ходжес отрицательно потряс головой и собрался уходить.

— Джордж! — Голос Уэйна был мягок и шелковист. Ходжес резко остановился, руки в боки. — Джордж, ты забыл. Если я не смогу спать, то я не смогу общаться со всеми этими группами граждан, с которыми мне нужно встретиться. Я не смогу участвовать в радио и телевизионных шоу. Я не смогу просматривать материалы журнала. Я не смогу спланировать маршрут Похода на будущий год. Ведь так?

Ходжес повернулся с покрасневшим лицом.

— Тебе не следует больше принимать эти проклятые таблетки, Уэйн!

— Принеси их. Или я найду еще кого-нибудь, кто принесет.

О, это будет просто превосходно! — подумал Ходжес. Если кто-нибудь за пределами организации узнает, что Маленький Уэйн Фальконер превратился в наркомана и к тому же имеет странные галлюцинации, пресса растерзает «Крестовый поход» на клочки! — Тебе нужна помощь. Но не та, которую ты получаешь от таблеток.

Глаза Уэйна вспыхнули.

— Я сказал, принеси их мне, Джордж! Я хочу спать, не слыша, как эта колдунья и ее сын зовут меня!

Ходжес знал, что должен сказать «нет». Он знал, что должен рассказать о галлюцинациях Генри. Уэйн расползается по швам. Под угрозой само существование Похода. Однако его рот открылся, и он произнес хриплым голосом:

— Проклятье, в последний раз! Ты слышишь меня? Если ты попросишь меня еще раз, я уйду! Клянусь!

Уэйн улыбнулся.

— Прекрасно. Теперь мне нужно, чтобы было сделано еще вот что: я хочу, чтобы к моему приезду из Нэшвилла вокруг моего дома была сделана электрическая изгородь. И замените сторожа. Возьмите помоложе. Я не чувствую больше себя в безопасности дома.

Ходжес мрачно кивнул, и Уэйн потрепал его по спине.

— Я рад, что могу положиться на тебя. Отец всегда так про тебя говорит.

С этими словами Уэйн направился к стоящим поодаль Брэггу и О'Брайену уверенной походкой.

Джордж Ходжес был в отчаянии. Мальчик убивает себя этими таблетками! Он обещал Джи-Джи, что сделает все, что в его силах, чтобы помочь Уэйну в делах, но теперь он думал, что все они находятся в опасности быть сожранным огромной машиной, которая не имела ничего общего с личным поклонением. Христианские рок-группы, интерпретации молитв и клоуны от Иисуса на проповедях — это уж слишком!

— Джордж! — позвал его Брэгг. — О чем ты размечтался? Я должен отойти от этого, сказал он себе. Да. Сразу же, как только смогу. Однако он включил на лице улыбку и сказал:

— Ни о чем. Ребята, не желаете ли сходить на ленч? Я знаю место, где готовят прекрасное копченое мясо.

10. КРИПСИН

44

Свет в кинозале погас. Мистер Найлз поднял трубку телефона, вделанного в подлокотник.

— Мистер Крипсин готов.

В экран ударил узкий луч света. Роскошью пустынного пляжа была прекрасная брюнетка в черном обтягивающем бикини. Когда она укладывала свои длинные, роскошные волосы, по ее переду лениво скользнули чьи-то ладони. Она посмотрела в камеру и улыбнулась, растирая по животу масло для загара. Затем она сняла верхнюю часть бикини и отбросила ее в сторону.

Симпатичная молодая женщина, подумал мистер Найлз, грубовато выглядящая, но явно привлекательная. Камера работала бесшумно, но дышала, казалось, сама комната; слышались отдаленные шумы работающего оборудования и шипение искусственно нагнетаемого воздуха. Найлз был худым мужчиной неопределенного возраста; несмотря на то, что в его волосах была седина, его лицо оставалось гладким, как у подростка. Его глубоко посаженные глаза были такого оттенка серого, что казались почти белыми. Он был одет в легкий темносиний костюм, удобный в условиях климата Пальм-Спрингс. Комната вокруг него тихо пульсировала; воздух очищался вновь и вновь, проходя через лабиринт каналов, спрятанных в толстых стенах без окон. В воздухе стоял приятный аромат сосновой хвои.

На экране женщина нервно улыбнулась и сняла низ бикини. В нижней части живота у нее находилось маленькое темное родимое пятно. Плотный мужчина, на котором были одеты только брюки цвета хаки, появился в кадре, повернулся спиной к камере и безо всяких церемоний снял их.