Час волка, стр. 38
Несколько секунд – и борода осталась в моих пальцах. От нее исходил тяжелый запах табака. Я брезгливо швырнул ее под камень. Лицо «турка» медленно превращалось в лицо…
Я схватил покойника за волосы, сжал в кулаке жесткую синтетику парика и сорвал «скальп» с головы мертвеца. Окунул парик в воду, провел им, как мочалкой, по безжизненному лицу и, не веря своим глазам, увидел, как легко сошли и темный загар, и глубокие морщины, и тяжелые надбровные дуги.
«Турок» превратился в Виктора.
Глава 26
Я вскочил, отошел на шаг от трупа инструктора, испытывая непреодолимое желание отмыться. Мысли путались, я никак не мог увязать все последние события, после которых я забыл о спокойном сне, с гибелью своего соседа. Завершение логической цепочки выглядело настолько нелепо, словно я встретил диковинное животное с хвостом и телом змеи, но с головой коровы.
История с Лембитом закончена, думал я, все еще пятясь назад. Надо сообщить милиции об этом несчастном случае. У меня голова не соображает, как все расставить по своим местам. Я умываю руки. Все надоело! Пусть разбирается милиция…
Меня кто-то окликнул, и я едва не получил разрыв сердца. Стремительно повернувшись, я посмотрел влево, вправо и не сразу заметил белое пятно на темном фоне стены обрыва.
– Кирилл, это я, – раздался жалобный голос Инги.
Белое пятно приближалось. Я слышал, как шуршит галька под ногами.
– Ты откуда здесь?! – зло выкрикнул я, хотя не было никаких причин грубо разговаривать с девушкой.
– Я видела, как ты побежал… Я искала тебя…
Инга приблизилась, взяла меня за руку. Ее лицо в свете луны казалось мертвенно-бледным.
– Что тебе надо? – недовольным голосом спросил я, все еще не в силах совладать с учащенным дыханием и бешеным ритмом сердца.
– Я испугалась за тебя, – произнесла она, пытливо заглядывая мне в глаза. – Посмотри, что с моим платьем!
– Ничего особенного. Рваное и мокрое платье. Так и должно быть, тебя же изнасиловали.
В темноте ей было проще разговаривать со мной. Я чувствовал ее дыхание на своем лице. Значит, она смотрела мне в глаза.
– Он… сам? – нерешительно произнесла Инга.
– Да!
– Приехала милиция.
– Я знаю. Что еще?
– Ничего. Я узнала все, что хотела.
Нет, не все, мстительно подумал я. Сейчас я скажу тебе, чей труп лежит у воды, тогда посмотрим, как вытянется твое лицо.
Это был момент истины. Если Инга была замешана в делах Виктора, то известие о его гибели она не смогла бы воспринять спокойно, каким бы актерским даром ни обладала.
Я взял ее за руку и потянул к воде.
– Пойдем, – сказал я.
– Зачем?
– Посмотришь.
– Не хочу, – ответила она и выдернула руку. – Уже насмотрелась.
Кажется, не ее, а мое лицо стало вытягиваться.
– Ты знаешь, кто это? – недоверчиво спросил я.
– Знаю, – ответила Инга. – Виктор.
Вот это номер! Один–ноль в ее пользу.
– Пошли отсюда! – попросила Инга. – Не то меня стошнит.
– Постой! – крикнул я и тряхнул девушку за плечи. – Откуда ты знаешь, что это Виктор?
– Да я его сама отводила в гримерную!
– Зачем?
– Он попросил у Браза разрешения участвовать в массовке, и тот ему разрешил.
– А почему ты не рассказала мне об этом?
– Я многого еще не рассказала тебе, – вызывающе ответила Инга и отвернулась. – Не хватай меня за плечи, больно.
Я ввел в дело тяжелую артиллерию и дал первый залп:
– Виктор толкнул Лебединскую под колеса? Да?
– Ну пусти же! – поморщилась Инга, отрывая мою руку от своего локтя.
– Отвечай! Он толкнул?
– Нет, – глухим голосом ответила Инга. – Не он. Ее вообще никто не толкал.
– Та-ак! – всплеснул я руками, и кольчуга на плечах захрустела звеньями. – Прекрасно! Как же она, интересно, попала под колеса?
– Я ее сбила. Нечаянно.
– А высокий, темноволосый…
– Не было там ни высокого, ни темноволосого. Был только Виктор.
Инга помолчала, повернулась и медленно пошла по берегу. Я пошел за ней след в след и, чтобы не создавать лишнего скрежета, старался идти в ногу.
– Зря ты затеял эту игру с подменой инструктора, – продолжала она негромким голосом. – Виктор, когда я первый раз с ним встретилась, вцепился в меня как собственник и без всякого стыда стал требовать общей постели. Я в шутку отвечала, что у нас непременно будет большая и страстная любовь, только я сначала должна научиться водить машину… Мы бы расстались с ним мирно и тихо, если бы не влез ты.
Я в ответ скрипнул зубами, подобрал несколько круглых камешков и стал на ходу жонглировать ими.
– Ты даже не представляешь, как он меня приревновал к тебе! Это было что-то ужасное! После того как мы с тобой откатались первый раз, он встретил меня и устроил прямо-таки семейную сцену: «Ты спала с ним! Ты мне изменила!»
– А ты ему не сказала, чтобы он заткнул свой рот и на полусогнутых убежал к жене? – поинтересовался я.
– В тот страшный день я выехала в Вишневый проезд и вдруг увидела его. Он махнул мне рукой, я выжала сцепление, притормозила у края тротуара, но переключать рычаг в нейтральное положение не стала. Держала ногу на сцеплении и разговаривала с ним через опущенное стекло. Он рассердился, увидев, что я веду машину одна, а я еще соврала, что ты сам разрешил мне часик покататься…
Я слушал и только молча качал головой. Слов не было.
– Потом Виктор сказал, что не простит тебе этого никогда, – продолжала Инга, – и стал требовать, чтобы я заглушила машину и освободила место водителя. Я ему довольно грубо ответила, что обойдусь без сопливых, – в общем, что-то в этом роде. Он попытался открыть двери, но я успела заблокировать замки и поднять стекло. Тогда он стал стучать по капоту кулаком, что-то кричать. Он вспыльчивый, если разозлится, становится совсем как дурак! Встал перед машиной и не пускает меня. Я давай сигналить. Он стоит, усмехается. Я тоже разозлилась и немного отпустила сцепление…
Инга замолчала, чтобы перевести дух. Все, что она рассказывала, выглядело намного более правдоподобным, чем первая версия о человеке, который толкнул Лебединскую под колеса.
– В общем, – тише произнесла она, – я его толкнула. Не больно, а так… Он отскочил в сторону, мат-перемат, а я как дала газу, сцепление сбросила и вылетела на пешеходный переход. А там как раз эта женщина шла. Я даже затормозить не успела и еще метров десять тащила ее волоком.
Инга тяжело вздохнула, остановилась и села на холодную гальку, расправив подол широкого платья вокруг себя. Было похоже, что она торчит из огромного цветка ромашки.
– Я остановилась. Ничего не соображаю. Руки дрожат… Этот подонок подбегает, лицо белое, как молоко. Рот раскрывает, а сказать уже ничего не может. Я его прошу: «Садись быстрее, гони отсюда куда-нибудь далеко!», а он наконец в чувство пришел и кукиш мне под нос сует. «Теперь, сука, – говорит мне, – сама расхлебывай!» Я обернулась, смотрю, а женщина уже никакая, в больницу нет смысла везти. Мне слезы глаза залили, я ничего не вижу, умоляю его: «За что ж ты меня топишь?!» А он так гнусно усмехнулся, поднял с асфальта колпак от колеса и отвечает: «Пока еще не топлю. Но если скажешь своему кобелю, что я был здесь, – сразу сдам тебя в прокуратуру». Махнул рукой и убежал в подворотню.
Инга замолчала. Я настолько живо представил себе всю эту картину, что от волнения не смог сидеть, встал и принялся ходить вокруг «ромашки» кругами.
– И ты придумала историю про высокого брюнета? – досказал я.
– А что я еще могла тебе сказать? – всхлипнула Инга. – Он же поклялся, что сразу сдаст меня в прокуратуру!
– Дура, – произнес я. – Какая же ты дура! Да я бы из него кишки вытряхнул, если б знал, что это он меня шантажирует. Я бы его по стене размазал! С навозом смешал! И ничего бы он тебе не сделал, понимаешь?! Если бы я захотел, то ходил бы он с долгом, поставленным на счетчик, как с часовой миной в заднице! Он бы свой дом продал, чтобы со мной рассчитаться! А ты этой плесени дала возможность отыграться на мне! Вот отвел он свою душу! Вот поизгалялся! Надо же – письма писал, на принтере печатал, надеялся, урод, что я в самом деле поделюсь с ним золотом. Ха-ха-ха!