Предательство, стр. 6
Стой, Тор! Ты меня пугаешь!
Элисса попыталась освободить руку.
— Мы должны скорее убираться отсюда. Потом я тебе все объясню.
Он хотел идти дальше, но Элисса не тронулась с места.
— Нет, сейчас.
Она ничего не понимала, но уже чувствовала, как в душе поднимаются гнев и разочарование.
Тор обернулся, чтобы ответить ей что-то резкое… и увидел его. Старика, которого встретил в Твиффордской Переправе. Друга короля. Чувствующего.
Меркуд по прозвищу Облегчающий Страдания действительно искал молодого писаря. Искал с того дня, как тот с такой дерзостью воспользовался своим даром, чтобы облегчить участь несчастной Марии. Несомненно, мальчику это удалось. Но знает ли он, что подписывает себе смертный приговор, занимаясь такими вещами прямо под носом у Гота и его прихвостней? Стоп. Это могло стать смертным приговором. Но ни Инквизиторы, ни сам Гот ничего не заметили. Мальчик не просто силён — он владеет волшебством, применение которого невозможно распознать. Потрясающе. Неужели это и есть Тот самый? Лекарь с жадностью ухватился за эту мысль. Вот уже триста лет Инквизиция вела поиски Чувствующих. И Меркуд по прозвищу Облегчающий Страдания был единственным, кто владеет подобным даром.
И вот этот высокий симпатичный парнишка снова пытается сбежать. Но на этот раз ему не уйти.
Элиссандра проследила за удивлённым взглядом Тора. Его густые тёмные волосы растрепались, ярко-голубые глаза расширились. Он с гневом смотрел на старика, который стоял у канавы, служившей границей Грин. И тут она допустила ошибку, которая решила их судьбу. Возмущённая, встревоженная, она вновь обратилась к Тору мысленно:
«Кто этот человек? Почему мы должны бежать?»
Второй раз за несколько дней Меркуд был потрясён до глубины души. Он перевёл взгляд с молодого человека, которого искал, на красивую девушку, стоящую на другой стороне улицы… И остолбенел.
Тор заметил это. Старик слышит мысли Элиссы.
Казалось, весь Мятный Дол замер. Дети, играющие в свои игры, женщины, обсуждающие последние новости, смеющиеся парочки… Все словно превратились в статуи. Звуки исчезли. Тор слышал только биение собственного сердца. Его жизнь висела на волоске.
Он заставил себя сделать глубокий вдох. Их уже раскрыли, и неважно, если зловещий старик услышит, как они обмениваются мыслями. Главное — спасти Элиссу.
«Элисса, я больше никогда ни о чём тебя не попрошу — только уезжай, сейчас же. Садись в фургон и уезжай. Нет, даже не думай, куда. Я скоро тебя найду. Уезжай немедленно!»
Он развернулся и пошёл прочь.
«Тор, подожди!» — закричала она.
«Уезжай!»
На этот раз Элисса подчинилась. Его неожиданная холодность и злость потрясли её. Подбежав к фургончику, девушка взобралась на козлы.
Тор не стал ждать, что предпримет старик. Он уже знал, что тот спешит к конюшне. Закрывшись от Элиссы, он со всех ног припустил прочь, стараясь держаться как можно дальше от больших дорог.
Глава 3
Камни Ордольта
Прошло два дня, но Тор так и не оправился от потрясения. Родителям он сказал, что на них с Элиссой напала пьяная компания, когда они выезжали из Мятного Дола. Элисса успела забраться в фургончик и сбежать, а он… Его растерзанная, перепачканная одежда и отчаяние, написанное на лице, делали его историю вполне убедительным. К тому же, это позволяло ему хотя бы какое-то время отсидеться дома.
Тор чувствовал себя отвратительно. Мало того, что он наврал родителям. Но в результате его похождений на плечи отца свалился ещё один груз. Его семейство всегда жило скромно, хотя у них был небольшой каменный домик. Деревенька под названием Гладкий Луг считалась ничем не примечательной — правда, в своё время здесь построили славный постоялый двор. Деревня находилась недалеко от главной дороги, ведущей в Тал, столицу королевства. Отцу Тора приходилось трудиться не покладая рук, чтобы не только обеспечить семью, но и дать сыну возможность освоить ремесло. Мать тоже немного зарабатывала, готовя еду в трактире.
Как раз недавно она вернулась, и дома сразу стало шумно. Шум был неизменным спутником Аилсы Гинт. Тор с отсутствующим видом слушал её болтовню — мама рассказывала о том, как ей удались сегодня пироги с фруктами.
Один из этих пирогов появился из огромной корзины, которую она водрузила на стол, и по всей кухне, где сидел Тор, разлился восхитительный аромат. Обычно в таких случаях у юноши начинало урчать в желудке. Но только не сегодня.
— Я принесла тебе один, сынок. Тебе нужно кушать получше… а то последнее время ты совсем с лица спал.
Тор ничего не ответил. Он в очередной раз предпринимал отчаянную попытку связаться с Элиссой и снова не мог до неё достучаться. Любопытно. Можно представить, что она сейчас думает, какие дикие мысли могли возникнуть у неё в голове после того, что она услышала от него в Мятном Доле! Если бы только поговорить с ней, успокоить её! Наверно, Элисса «выставила стенку». Однако до сих пор ему удавалось пробиться сквозь любой её барьер. А теперь… Откровенно говоря, это наводило на очень нехорошие подозрения.
Мать продолжала болтать, не замечая его мучений. Она привычно двигалась по своей кухне — с лёгкостью, удивительной для столь тучной женщины. Отец Тора тучностью не отличался, но был невысок ростом и коренаст, и Тор часто недоумевал, каким образом при таких родителях он сам получился тощим и долговязым.
— Я спросила, Торкин: тебе до сих пор нездоровится? — повторила мать.
Тор попытался встряхнуться и собраться с мыслями.
— Э-э-э… нет. Сегодня мне гораздо лучше. А завтра я смогу работать.
— Да уж, давно пора, Торкин! — добродушно проворчал Джион Гинт, который только что зашёл с чёрной лестницы. — Приближается гроза, мать. Посмотри на небо.
Тор подошёл к отцу и выглянул за дверь. Синюшные облака теснились в небе, наползая друг на друга. Лёгкий ветер, который с утра трепал ветки деревьев, точно сорванец, задирающий почтенных горожан, вдруг стих. Неподвижный послеполуденный воздух застыл в напряжённом ожидании. Однако тишина была зловещей.
— Тревожишься за Сударыню? — виновато спросил Тор.
— Нет. У Элиссы хватит ума поставить её в сарай у их дома. Может быть, гроза обойдёт Пустотную Топь… Сейчас Сударыне лучше там, где она находится. Но на Четвёрок она мне понадобится, сынок. Надеюсь, к тому времени тебе полегчает, и ты сможешь забрать нашу красавицу.
Тор кивнул и почувствовал, как рука отца опустилась на плечо.
— А теперь пойдём и посмотрим, что нам приготовила Матушка Гинт, — тепло проговорил Джион.
Не прошло и двух часов, как входная дверь громко хлопнула. Гроза с яростью обрушилась на дом Гинтов. Аилса вздрогнула.
— Ненавижу гром и молнию, — пробормотала она из своего кресла-качалки, не отрываясь от шитья. Иголка с ниткой так и мелькала у неё в руках. — Только услышу — мороз по коже.
— А почему? — спросил Тор, громко зевнув, и закрыл книгу.
— О, конечно, это глупо… но моя бабушка всегда говорила, что это дурной знак… Возможно, боги гневаются.
— Аилса, любовь моя, прекрати городить чушь, — мягко проворчал Джион. — А вот задние ворота так и хлопают — это действительно дурной знак. Их сорвёт с петель, если мы их сейчас же не закроем.
Тор снял с крючка у чёрного хода большую шляпу, набросил на плечи одеяло и вышел через чёрный ход. Прежде, чем дверь за ним захлопнулась, небо озарила вспышка молнии, и тут же оглушительно прогремел гром.
— Гроза прямо над нами, — вздохнула мать, судорожно вонзая иголку в шитьё. — Наверно, боги в ярости!
Джион Гинт щёлкнул языком, демонстрируя раздражение, и вернулся к своим счетам. Но ненадолго. Кто-то с силой заколотил в парадную дверь их дома.
Тор недолго любовался разбушевавшейся стихией. Дождь хлестал всё сильнее, и двор уже превратился в настоящее болото. За эти два дня юноша, наверно, сотню раз направлял Элиссе мысленное послание, но оно словно уходило в пустоту. В чём дело? На душе у Тора скребли кошки. Некоторое время он стоял, словно не замечая дождя, потом стал осторожно пробираться к двери, огибая самые глубокие лужи, когда услышал, как мать зовёт его. Тор прищурился, вглядываясь сквозь дождь. Да, действительно: мама стоит в дверях и машет ему, призывая поторопиться.