Время перемен, стр. 17

– Может быть, тебе надеть платье? – предложил я. – Если не подойдут вещи Шейлы, то Динины могут вполне сгодиться.

– Нет, спасибо, – ответила она. – Я поплыву обратно.

– Тут ей пришла голову какая-то мысль. – А кто такая Дина?

– Моя сестра.

Я просто напоминал ей. Она должна была знать про Дину.

Но она не знала. Это было четко написано на ее удивленном лице.

Тут пришел мой черед поражаться. Как она могла знать все и не подозревать о существовании Дины?

Я снова принялся задавать вопросы.

– Ты ничего не знала про Дину? Даже не подозревала о ее существовании? И в тоже время тебе было известно, что Джота войдет в мой кабинет ровно в 15. 10.

– Ты в этом уверен?

– Но Грег то точно знал. И ты хотела встретиться с ним… и пришла очень даже вовремя.

– Расскажи мне о Дине.

– А тебе известно что-нибудь о моей матери?

– Да. Она, кажется, больна чем-то?

– Ну, это можно назвать и так.

– А Дина?

– Тоже больна – если пользоваться твоими словами.

Хорошенькая, здоровая и спокойная. Но по развитию – она ребенок. И ребенком останется.

– Интересно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Она села на диван, подобрав под себя ноги.

– Ты ведь совсем здоров – в этом смысле.

– Если даже и нет, я очень надеюсь, что это не заметно со стороны. Но у нас с Шейлой нет детей.

– Почему же?

– Не прикидывайся.

– Я думаю, что ты ошибаешься. Твои дети должны быть совершенно нормальными.

– А их дети?

Она пожала плечами.

– Ты ведь знаешь разницу между наследственностью и влиянием окружающей среды. Если среда, болезнь или другие внешние причины привели к безумию твоей матери…

– Этого не может быть.

Почему же?

– Из-за Дины.

Она расспросила меня о моей матери, Дине и мне самом – коротко, но довольно тщательно.

Наконец, она улыбнулась, и на этот раз ее улыбка была более теплой.

– Я знаю, что ты жалеешь себя, Вэл, – заявила Миранда. – Это видно. Только вот я не знала, что у тебя имеются достаточно серьезные причины для этого.

– Причины?

– Ну, конечно. Даже если ты не занимался психологией, ты не можешь не знать, что жалость к себе ведет к самоуничтожению. Если у всех две ноги, а у тебя только одна – это плохо, но жалость к себе только ухудшает положение.

– Спасибо за науку, – мрачно поблагодарил я.

Она улыбнулась.

– Не делай этого, – сказала она. – Это самозащита.

Ты выстраиваешь перед собой барьер. В этом нет никакой необходимости, потому что я не пытаюсь заниматься с тобой психоанализом…

– А что же интересно ты сейчас делаешь?

Она встала и начала ходить по комнате. Я старался не смотреть на нее, потому что Миранда производила на меня такое же впечатление, как на семнадцатилетнего мальчишку, год просидевшего в одиночной камере. И в тоже время, я не мог не смотреть на нее.

– Это только двадцатое столетие, – сказала Миранда.

– Психиатрия появилась совсем недавно. Талантливые люди обнаружили, что многие вещи, которые, как было принято считать, передавались непосредственно по наследству, в действительности же были вызваны отклонениями в психике.

Конечно, они слишком все преувеличивали. Теперь все болезни – начиная от сломанной ноги и кончая дизентерией, принято считать имеющими психосоматическую основу. Очень скоро другие талантливые ребята сделают новые открытия.

Окажется, что не только алкоголь в крови влияет на состояние психики…

– Ну, это и так очевидно, – перебил ее я.

– И очень многие болезни, которые считались неизлечимыми, начали легко излечиваться.

– Нужно просто сделать временную петлю, – мрачно предложил я. – Совсем нетрудно.

– Нет, не так… Я думаю, что существует очень быстрый и легкий способ вылечить Дину. Про твою мать я этого сказать не могу. Она и в самом деле безумна.

Дина… ну, ей необходима некая стимуляция – так я думаю.

Полной уверенности у меня нет. Тут все зависит от того, есть ли какие-то фундаментальные нарушения в хромосомах.

Ее и твоих.

– А это можно как-нибудь выяснить?

Она бросила на меня подозрительный взгляд, но потом заметно расслабилась.

– Существует способ выяснить этот вопрос относительно тебя и твоих будущих детей, – сказала она. – Довольно таки странный способ… зато абсолютно надежный.

Таким образом, можно будет точно установить, есть ли возможность, что ты передашь своим детям… то, что ты боишься передать.

– И ты это сделаешь? – быстро спросил я.

Она улыбнулась и отвела взгляд.

– Ты не знаешь о чем просишь… Отвернись, Вэл.

Возможно, я соображал не слишком быстро, но у меня не было ни малейшего представления о том, что сейчас произойдет. Я думал, что ей придется загипнотизировать меня, или дать какой-нибудь сильнодействующий наркотик, только вот, где она его возьмет?

Через мгновение она сказала:

– Ладно. Повернись.

Она стояла на толстом ковре совершенно обнаженной, а ее тело оказалось еще более великолепным, чем я предполагал.

Миранда протянула ко мне руки, а я, как дурак, заколебался.

– Таким способом? – глупо спросил я.

– Это только часть. Но если ты не хочешь…

Я бросился к ней.

ГЛАВА 5

Я читал и слышал о любви, которая не была просто сексом, а даже чем-то большим, чем венцом истинной любви: вневременные мгновение, когда два человека встречаются, умирают и рождаются вновь. Я никогда не верил, что такие вещи возможны.

И это притом, что я ведь, наверное, даже не любил Миранду – а она точно меня не любила. То, что произошло тогда с нами, наложило на нас с Мирандой неизгладимый след. Мы стали другими людьми.

Хотя я совсем не помню деталей, которые не имели ни малейшего значения и были скорее всего самыми обычными, ее это потрясло ничуть не меньше, чем меня. Я даже смутно понимал, почему так произошло: минуло всего несколько минут с того момента, как я заставил Миранду видеть во мне нечто большее, чем персонаж из чужой пьесы, а теперь мы были вместе под раскаты неслышимого грома.

Мы ничего не стали обсуждать, ничего не пытались понять и объяснить. Это не было любовью и не было страстью. Это была судьба. Один из тех редких моментов, после которых жизнь уже никогда не станет прежней.

И мы это поняли, возможно наше понимание и было смутным, но оно не оставляло никаких сомнений – происшедшее никогда не удастся забыть или вычеркнуть.

Реакция Миранды не слишком удивила меня, хотя я и не мог понять ее.

– Вэл, – тихо сказала она, – сама того не желая, я совершила нечто куда более трагическое, чем все, что в состоянии когда-либо устроить Грег.

Я не ответил. Да и что тут скажешь?

Она вскочила.

– Ты должен обязательно оставаться здесь, пока я не вернусь, – сказала Миранда.

Прежде чем я успел выйти из состояния эйфории – по правде говоря, я не слишком к этому стремился – она ушла.

Я заснул. А когда проснулся, на до мной все в том же белом бикини склонилась Миранда.

– Тебе ни о чем не нужно беспокоиться, – сказала она. – Твои дети будут совершенно нормальными. Тут нет ни малейших сомнений.

Только в этот момент я осознал, как сильно мне хотелось иметь детей – более того, хотел, чтобы у нас с Шейлой были дети. Всегда, когда Шейла говорила или намекала, что все могло бы быть иначе, если бы у нас были дети, я только раздражался от бессмысленности подобных заявлений. Все было бы иначе, если бы во мне оказалось семьдесят футов росту, или если бы Шейла была мужчиной, или если бы я был миллионером, или если бы у нас могли быть дети.

Я только и смог спросить:

– Ты это выяснила – таким способом?

Она кивнула.

– В нынешних обстоятельствах другой возможности не было. Я едва смогла… – Она смолкла.

– Ты ходила в рощу.

– Может быть.

– А что с Диной?

– Я думаю, мне еще предстоит встреча с Диной. – Ее том стал уклончивым. – Я кое-что сделаю… она ничего не запомнит, и будет только лучше, если об этом никто не узнает.