Лес потерянных, стр. 31
— Падшую Фею-Без-Возраста звали Кремона, — продолжил Абакум. — Ее снедали зависть и жажда власти, ведь и у Фей-Без-Возраста тоже могут быть дурные наклонности… Кремона готовила заговор, мечтая стать во главе Фей-Без-Возраста, править в Эдефии и заставить Внутренников выполнять ее прихоти. Но ее планы вовремя раскрыли, и феи изгнали ее, но сперва наложили на нее проклятие, лишившее ее тела. С этого дня, чувствуя себя непонятой и поруганной, Кремона поклялась страшно отомстить бывшим подругам. На протяжении веков она сумела объединиться с еще несколькими наказанными подобным образом Феями-Без-Возраста, и они образовали клан Летучих Сирен.
— Они опасны? — спросил Пьер.
Абакум серьезно поглядел на него.
— Очень, — подтвердил он. — Сказанное Тугдуалом — чистая правда. Сирены стараются убаюкать, усыпить живых и забрать у них душу. Иными словами, они стремятся нас убить, потому что, лишившись души, мы становимся лишь пустой оболочкой. Пока такого случая еще не было, но это лишь вопрос времени. Нам нужно быть настороже и бороться со сном, в который они наверняка попытаются нас ввергнуть.
— Будет ли у вас желание выслушать написанное в моем сознании существенное уточнение? — вмешалась Фолдингота.
— Ну конечно, Фолдингота! — кивнул Абакум. — Что тебе известно?
— Убаюкивание не обязательно есть введение в состояние сна, — сообщила Фолдингота. — Убаюкивание быть может как видение, одна лишь цель которого — увести душу того, кто забудется настолько, чтобы за этим видением пойти. Видение очень яркое, Сирены искушать умеют и хитростью большою обладают, они ловушки мастерски умеют расставлять иллюзиями.
Все молчали, переваривая слова Фолдинготы.
— Должны все Беглецы себя от силы тех иллюзий защищать! — добавило маленькое существо. — Иллюзии те — лишь приманка, чтоб усыпить и души их забрать!
— Я понял, о чем ты, Фолдингота, — озабоченно кивнул Абакум. — Это опаснее, чем кажется, ты правильно сделала, что нас предупредила.
— А они нас слышат? — перебила Окса, глядя на длинноволосых бестелесных существ.
— Нет у Сирен Летучих интереса слова выслушивать, что с уст наших исходят, — пояснила Фолдингота. — Черпают сведения они из душ…
— Друзья мои, — снова заговорил Абакум, покачав головой, — нам нужно быть максимально бдительными. Предлагаю следить друг за другом, чтобы предупредить, если кто-то поддастся притяжению Сирен. Будем действовать методично и держаться вместе. Я пойду первым. Реминисанс будет приглядывать за мной, а Леомидо за ней, Тугдуал за Леомидо, Окса за Тугдуалом и так далее. Павел, тебе я доверяю Простофилю. А ты, Фолдингота, останешься со мной. При малейшем подозрении поднимайте тревогу. Все согласны?
— Окса будет присматривать за Тугдуалом? — разочарованно пробурчал Гюс. — А это не будет немного…
— Немного что? — тут же поинтересовался Тугдуал с веселой беспечностью, несказанно бесившей Гюса.
— Немного опасно! — выплюнул он. — Потому что о тебе никак нельзя сказать, что ты нормальный!
Тугдуал в ответ лишь хрустнул пальцами, с иронией глядя на Гюса.
— До чего же вы оба невыносимы… — возмутилась Окса. — Ладно, так мы идем или что? — продолжила она, глядя на отца. — Не всю же жизнь нам торчать в этом туннеле!
Павел кивнул и с опаской покосился на Сирен, паривших над Беглецами. Затем обнял за плечи дочь, и все молча потянулись дальше в темный проход.
27. Никакой пощады!
Туннель казался бесконечным. Создавалось такое впечатление, что он ведет к центру Земли. Вдобавок чуть наклонный пол был усеян острыми камушками, отчего идти Беглецам было еще труднее. Реминисанс в ее сандалиях на тоненькой подошве, практически не защищавшей стопу, приходилось хуже всех. Окса же, хоть и обутая в крепкие и удобные кроссовки, тоже быстро начала спотыкаться, всякий раз чертыхаясь. И поэтому именно она нашла хитроумный выход из положения, достойный Юной Лучезарной, каковой она и являлась: каждые десять-двадцать метров Окса кидала Гранок Торнадона, который мигом расчищал им путь, сильным порывом ветра разметывая камни.
— Нельзя позволять издеваться над собой какой-то паршивой гальке! — торжествовала она, перезаряжая Гранокодуй.
При свете Трасибулы Беглецы шли довольно быстро, по-прежнему в сопровождении Летучих Сирен. Было ощущение, что время перестало существовать. Часы всех остановились на моменте Вкартинивания, так что невозможно было определить, прошло два часа или два дня после их попадания в картину.
Уже стала сказываться усталость. Все они одним глазом присматривали за друзьями, а другим следили за Сиренами: такое напряжение выматывало. По мере продвижения группы Окса чувствовала, как ее силы постепенно иссякают. Ноги, казалось, весили тонну каждая, и у нее возникло почти непреодолимое желание вздремнуть.
Тугдуал шагал слева и, в отличие от нее, похоже, никакой усталости не испытывал. Ну или не показывал этого… Внезапно он повернулся и вроде бы удивился, увидев усталое выражение лица девочки.
— Давай-ка я тебя сменю с Торнадонами, — предложил юноша, доставая свой Гранокодуй.
Беглецы еще некоторое время шли в тишине, нарушаемой лишь грохотом разлетающихся камней. Скорость их продвижения становилась все медленнее, но каждый из Беглецов словно считал делом чести идти дальше и не выказывать слабости и усталости.
Реминисанс сдалась первой. Белая, как простыня, она со вздохом уселась на пыльный пол.
— Не могу больше… — выдохнула она.
— Может, немного отдохнем? — предложил Абакум к всеобщему облегчению. — Но бдительности не теряем!
Все переглянулись, изнуренные и встревоженные.
— Почему мы так устали? — спросила Реминисанс. — Мы не так уж и долго идем…
— Сирены? — предположила Окса. — Они пытаются нас усыпить, да?
И в этот же миг одна из Сирен приблизилась и уставилась на Оксу таким жестоким взглядом, что та застыла, зачарованная.
Длинные волосы Сирены тихо колыхались, поглаживая лицо девочки. Окса содрогнулась, чувствуя, как ее затягивает совершенно неожиданный вид: она не была в туннеле, а стояла на вершине того, что походило на… Хрустальную Колонну Эдефии!
Под возвышавшимся над городом балконом толпа скандировала ее имя, а в небе люди выписывали фигуры высшего пилотажа.
Окса повернула голову, душа ее пела от счастья. Рядом с ней стоял человек, в котором девочка, несмотря на его постаревшее лицо, узнала отца. Вошел еще кто-то, и Окса вздрогнула, завидев его: он тоже постарел. Точнее, повзрослел. Это был Гюс! Его лицо стало взрослым и мужественным, плечи раздались, но он по-прежнему был таким же красивым.
Гюс отбросил с лица темные волосы и посмотрел на нее своими синими глазами. Потом приблизился, и она почувствовала его губы на своих губах.
— Ты счастлива? — прошептал он, прижимая ее к себе и гладя по спине.
Окса блаженно кивнула, чувствуя щекой щетину на подбородке мужчины, в которого превратился Гюс. Затем ее взгляд привлекла женщина, с улыбкой подходившая к ней. Она мгновенно узнала маму. Мари тоже выглядела постаревшей… Но самое главное — она стояла на ногах и самостоятельно шла!
— Мама! Ты выздоровела! — выдохнула Окса.
В этот же миг Павел подскочил и изо всей силы врезал Сирене кулаком в лицо, отшвырнув ее к стене туннеля. Изображение Мари исчезло из сознания Оксы. Девочка изумленно поглядела на Беглецов, с тревогой смотревших на нее.
— У меня галлюцинации! — воскликнула она, испуганная реализмом иллюзии.
— Осторожно, Павел! — взревел вдруг Пьер, выпучив глаза.
Летучая Сирена, которую оглушил Павел, пришла в себя! Раскрыв рот в беззвучном вопле, она ринулась на отца Оксы.
Павел мгновенно встал в стойку и ребром ладони сильно ударил голову чудища. Но Сирена была к этому готова: она приняла удар и осталась на месте в нескольких сантиметрах от Павла. Сузившимися глазами она свирепо уставилась на него, а потом из ее рта вылетела точно такая же голова, и не менее угрожающая!