Последняя надежда, стр. 32
— Слегка перебор, — нахмурившись, согласился Гюс.
— Слегка подозрительно, хочешь сказать! — не унималась Окса.
Гюс взял письмо и внимательно прочитал. Подозрения Оксы были не лишены основания, ничего не скажешь. Мальчик положил письмо и растянулся на кровати, глядя на подружку, сидевшую по-турецки и продолжавшую изучать ксерокопии, добытые ею с таким риском.
Удивительная девочка… Такая сильная, такая целеустремленная! Гюс знал, насколько у нее сейчас трудный жизненный период, и его охватило острое чувство восхищения и беспокойства. Главное, чтобы Окса не сломалась…
Окса же ликовала. Может, она узнала не так много, как хотелось, но ей было приятно осознавать, что им удалось провернуть такое серьезное дело. Проникнуть в кабинет Бонтанпи и утащить досье МакГроу! Заглянуть в его бумажник так, что он и не заметил! Профессиональная работа, стоившая ей, однако, пары неприятных моментов и холодного пота, особенно во время поразительно дерзкого спуска со второго этажа…
— А ты рассмотрела, что было у него в бумажнике? Что-нибудь интересное? — поинтересовался Гюс, по-прежнему лежа и глядя на подругу.
— Нет, — ответила Окса, не поднимая головы. — Ничего особо важного. Все, что обычно носят в бумажнике: кредитка, водительские права, чеки, номера телефонов на бумажках. Ничего такого, как видишь. А еще я увидела карточку, на которой была написана странная фраза: «Если ты думаешь, что сильнее меня, тебе придется это доказать».
— Да, странно…
Друзья некоторое время молчали. Гюс кивал головой, размышляя над словами Оксы, она же постепенно отходила от жуткого напряжения, из-за которого на протяжении всего этого весьма насыщенного дня все ее внутренности сжимались и корчились. Окса и представить себе не могла, что способна на подобные вещи! Мечтать и воображать — это да! Без проблем!
Девочка одновременно радовалась и страшилась содеянного, понимая, что пошла на жуткий риск ради ничтожных результатов, размышляя, какие могут быть последствия, если Бонтанпи и МакГроу что-то заподозрят. Нет, лучше об этом не думать, если она не хочет и впрямь сойти с ума от паники. Потому что, как всегда, Окса больше пугалась потом, а не в процессе… И это могло стать проблемой…
— Во всяком случае, это был мастерский ход, старушка! — нарушил молчание Гюс.
— Если честно, я так перетрухнула… — призналась Окса, отметая комплимент.
— Согласен, вломиться в кабинет директора и скопировать досье препода — не самое благородное занятие. Но ведь обстоятельства-то исключительные! С МакГроу дело нечисто, и теперь этому есть подтверждения. Ты ничего плохого не сделала, всего лишь сняла ксерокопию досье и заглянула в его бумажник, это ерунда! Ты же ничего не украла!
— Э-э-э… — промычала Окса, с несчастным видом глядя на свои обгрызенные ногти.
— Погоди-ка… Только не говори, что ты все-таки что-то свистнула из его бумажника! — Гюс резко сел.
— Вот это… — пробормотала Окса, доставая из кармана сложенную в восемь раз бумажку с обтрепанными краями.
— Быть того не может… — простонал Гюс, проводя ладонью по лицу. Эта девчонка спятила! — Что там, в этой бумажке? — продолжил он. Любопытство оказалось сильнее тревоги.
Окса осторожно развернула листок, расправила его рукой, и они вдвоем склонившись над ним, увидели следующее:
Г. Л. 19.04.54. Кагошима (Яп.). 10.67+08.68
Г. Ф. 09.06.60. Лондон (Англ.). 09.73+05.74+01.75
Ж. К. 12.12.64. Пльзень (Чех.) 04.77+02.78
Г. К. 01.12.67. Мянтяя (Фин.) 11.79+10.80
А. П. 07.05.79 Мюрдальсйёкудль (Мел.) 01.91+06.92
С. В. 16.03.88 Хьюстон (США) 12.99+05.01+10.01
3. Е. 29.04.96 Амстердам (Нид.) 07.08
О. П. 29.09.96 Париж (Фр.) 05.09
Друзья озадаченно переглянулись, затем снова уставились на загадочный документ, пытаясь понять, что означают все эти цифры.
— Похоже на список, — заметил Гюс. — С инициалами и датами.
Он еще раз внимательно посмотрел на листок. И внезапно воскликнул:
— О! Занятно! Тут дата рождения моей мамы! А рядом город, где она родилась.
Удивленная Окса, прищурившись, уставилась на строчку, на которую Гюс указывал пальцем.
— Вот! Гляди! «Ж. К. 12.12.64. Пльзень (Чех.) 04.77+02.78».
— А как девичья фамилия твоей мамы? — поинтересовалась Окса, все больше и больше заинтригованная.
— Калло, — сказал Гюс. Лицо его внезапно будто опрокинулось. — До того, как она вышла за папу, ее звали Жанна Калло, и она родилась 12 декабря 1964 года в Пльзене, в Чехословакии… Как имя моей мамы оказалось в списке, составленным МакГроу?
— А главное, почему? — выдохнула Окса.
Друзья молча обменялись долгим взглядом, в котором читались удивление и беспокойство.
— Смотри! — указал Гюс на последнюю строчку. «О. П. 29.09.96 Париж (Фр.) 05.09». Это ты…
И застонал, увидев, как кровь отхлынула от лица Оксы.
— А вот тут ты попал прямо в точку, — потрясенно прошептала девочка.
— Если цифры — это даты, то в твоем случае это соответствует маю 2009 года…
— И это значит, МакГроу в это время уже обо мне знал. Он пришел в Святой Проксим ради меня, я была права!
— Боюсь, что так… — пробормотал Гюс.
Окса вздрогнула. Она чувствовала определенное удовлетворение от того, что выдвинутое ею предположение нашло свое подтверждение. Но от столкновения с реальностью по ее спине пробежали мурашки. Голова у Оксы закружилась, дыхание перехватило, девочка тоже растянулась на кровати и уставилась в потолок.
26. Семейные истории
Окса не видела ни мамы, ни бабушки вот уже две недели. Мари Поллок по-прежнему скрывалась у сестры, а Драгомира отбыла выздоравливать к Абакуму, на природу. Так что в доме на Бигтоу-сквер, внезапно ставшем очень большим, остались только Окса и ее отец.
Сложившаяся ситуация вынудила Павла изменить свой распорядок дня, и он стал реже бывать в ресторане: семья важнее карьеры. Отец вставал раньше Оксы и готовил им роскошный завтрак. А когда девочка возвращалась из колледжа, он уже был Дома, внимательный и предупредительный. Вечера они проводили вдвоем.
Хотя стоял конец лета, Павел зажигал камин, и они проводили время вместе до самого отхода ко сну. Отец снова с удовольствием погрузился в повседневные заботы о дочери, с интересом следя за выполнением ею домашних заданий. Окса же решила вплотную заняться учебой. Это был способ доказать родителям, что, несмотря на совершенные ею ошибки, они могут ею гордиться. К тому же ее усилия по умению концентрироваться начали приносить свои плоды: первые оценки были отличными, и Окса купалась в заслуженных лучах славы.
— Острый, как бритва, ум, в сочетании со здоровым и тренированным телом, ты — идеальная ниндзя! — воскликнул Гюс, крепко хлопнув подругу по плечу.
— Острый ум, это сильно сказано! — хмыкнула Окса. — Знаешь же, как я умею вляпываться!
Естественно, она имела в виду свои новые возможности. Как и предсказывал отец, эти способности запросто могли привлечь к ней внимание, а это совсем не здорово, как Окса уже выяснила. Однако несколько раз она все же не удержалась, в частности, в отношении девицы, которая, на ее взгляд, слишком уж сблизилась с Гюсом.
«Слишком красива, чтобы быть порядочной», — мысленно фыркнула Окса.
Когда девочка снова застукала своего друга за разговором с этой интриганкой, то не удержалась, и на расстоянии оторвала ей пуговицу блузки. Бедолаге пришлось быстренько сбежать, чтобы укрыться от нескромных взглядов, а Гюс, взглянув на Оксу, изумленно вскинул бровь.
— Зачем ты это сделала? Ты чудовище!
— Она меня бесит, эта девица! Вечно отирается…
— Отирается? Окса, только не говори, что из-за этого! Полный финиш! А если мне нравится, что она отирается возле меня?
Эти слова, в сочетании с событиями последних дней, заставили Оксу крепко призадуматься.