Сочинения, стр. 121

III

Однако Лоренцо, будучи еще пылким юношей и упиваясь своей властью, желал участвовать во всех делах и отстаивал свои решения. Пацци же, памятуя о своем знатном происхождении и богатстве, не желали терпеть этого, считая, что действия Лоренцо ущемляют их права, и стали помышлять о мщении.

Первым, кто стал плести интригу против дома Медичи, был Франческо. Более чувствительный и смелый, чем другие, он решил приобрести то, что ему недоставало, ставя на карту все, что у него имелось. Ненавидя флорентийских правителей, он почти все время жил в Риме, где по обычаю флорентийских купцов имел немалую казну и вел финансовые дела. Он был связан тесной дружбой с графом Джироламо, и вместе они часто жаловались на поведение Медичи. Дошло до того, что после всех этих совместных жалоб они рассудили, что для того, чтобы один из них мог спокойно существовать в своих владениях, а другой в родном городе, надо произвести во Флоренции переворот, а это, по их мнению, нельзя было сделать, оставив Лоренцо и Джульяно в живых. Они полагали также, что папа и король Неаполитанский охотно поддержали бы их, если бы удалось доказать, что совершить такой переворот нетрудно.

Приняв соответственное решение, они сообщили о своем замысле Франческо Сальвиати, архиепископу Пи-занскому, который из-за честолюбия своего и недавно перенесенной от Медичи обиды охотно согласился им помогать. Обстоятельно обдумывая между собой, что следует делать, и стремясь обеспечить себе наиболее верный успех, они пришли к заключению, что в их предприятие необходимо втянуть мессера Якопо Пацци, без которого, как им казалось, ничего затевать нельзя. С этой целью решено было, что Франческо Пацци отправится во Флоренцию, а архиепископ и граф останутся в Риме, чтобы своевременно уведомить обо всем папу. Франческо обнаружил, что мессер Якопо осмотрительнее и тверже, чем им хотелось бы, и сообщил об этом своим друзьям в Рим, а там подумали, что склонить его к заговору может лишь значительно более уважаемое лицо, и потому архиепископ и граф сообщили о своем замысле Джован Баттисте де Монтесекко, папскому кондотьеру. Тот считался весьма искусным военачальником и многим был обязан папе и графу. Однако он возразил, что план этот трудновыполним и опасен. Тогда архиепископ стал пытаться преуменьшить все эти опасности и трудности: он говорил о помощи со стороны папы и короля, о том, что флорентийским гражданам Медичи ненавистны, что Сальвиати и Пацци могут рассчитывать на поддержку родичей, что с обоими Медичи покончить будет легко, ибо они ходят по городу без спутников, ничего не опасаясь. Когда же их обоих уже не станет, переменить правительство будет совсем легко. Однако Джован Баттисте в это не верилось, ибо от многих других флорентийцев он слышал совершенно обратное.

IV

Пока строились все эти планы и замыслы, Карло, владетель Фаенцы, заболел, и за его жизнь можно было опасаться. Архиепископ и граф подумали, что тут представляется случай послать Джован Баггисту во Флоренцию, а оттуда в Романью под предлогом истребования городов, которые владетель Фаенцы отнял у графа. Последний посоветовал Джован Баттисте переговорить с Лоренцо, спросив у него совета, как ему повести себя в Романье, а затем с Франческо Пацци, чтобы решить, каким способом побудить Якопо Пацци принять участие в их замысле. Чтобы в переговорах с Якопо он мог сослаться на авторитет папы, они решили, что до отъезда Джован Баттиста побеседует с папой, который и предложил ему всю помощь, которую считал наиболее способствующей этому делу.

По прибытии во Флоренцию Джован Баттиста беседовал с Лоренцо, принявшим его исключительно любезно и давшим ему весьма мудрые и благожелательные советы, так что Джован Баттиста пришел в полное восхищение и нашел Лоренцо совсем не тем человеком, которого ему описывали, а весьма доброжелательным, разумным и дружественно расположенным к графу. Тем не менее он решил переговорить и с Франческо, однако не найдя его, так как Франческо уехал в Лукку, побеседовал с мессером Якопо, который сначала решительно не одобрил их замысла. Впрочем, к концу беседы ссылка на папу произвела на мессера Якопо известное впечатление, и он посоветовал Джован Баттисте отправиться в Романью: к его возвращению оттуда наверное и Франческо будет уже во Флоренции, и тогда можно будет повести уже более обстоятельный разговор. Джован Баттиста поехал, вернулся и продолжал для видимости вести с Лоренцо переговоры о делах графа. В то же время произошла встреча между ним, мессером Якопо и Франческо Пацци, и в конце концов удалось убедить мессера Якопо принять участие в заговоре.

Стали думать о способе его осуществления. Мессер Якопо считал это дело неосуществимым, пока оба брата находятся во Флоренции. Следовало обождать, пока Лоренцо не отправится в Рим, куда он по слухам собирается, и тогда надо нанести удар. Франческо не был против того, чтобы дождаться поездки Лоренцо в Рим, однако он продолжал настаивать на том, что даже в случае, если Лоренцо не поедет, от обоих братьев легко будет избавиться на чьей-нибудь свадьбе, или на каком-либо зрелище, или в церкви. Что же до помощи извне, то он считал, что папа может собрать свое войско как бы для того, чтобы завладеть замком Монтоне, ибо у папы имелись законные основания отнять его у графа Карло в наказание за смуту, которую тот поднял в областях Сиены и Перуджи. Однако никакого окончательного решения принято не было. Условились только, что Франческо Пацци и Джован Баттиста возвратятся в Рим и там выработают уже твердый план с папой и графом Джироламо.

В Риме дело еще длительно обсуждалось, и наконец решили, что будет предпринята попытка завладеть Монтоне, что Джован Франческо да Толентино, состоящий на жалованьи у папы, отправится в Романью, а мессер Лоренцо да Кастелло — в свою область, там они объединят свои войска с ополчением местных жителей и будут ждать указаний от архиепископа Сальвиати и Франческо Пацци. Последние оба с Джован Баттистой да Монтесекко отправятся во Флоренцию и там предпримут все необходимое для осуществления замысла, которому король Ферранте через посредство своего посла обещал поддержку.

Между тем Франческо Пацци и архиепископ, прибыв во Флоренцию, привлекли к участию в заговоре Якопо, сына мессера Поджо, юношу образованного, но честолюбивого и любителя всяких перемен, а также двоих Якопо Сальвиати, — один был братом, а другой более дальним родственником архиепископа. Уговорили принять участие Бернардо Бандини и Наполеоне Францези, юношей смелых и многим обязанных семейству Пацци. Кроме уже названных посторонних людей, к заговору примкнули также мессер Антонио да Вольтерра и некий священник по имени Стефано, обучавший в доме мессера Якопо латинскому языку его дочь. Ренато Пацци, человек благоразумный и вдумчивый, хорошо понимавший, какие бедствия порождаются подобными замыслами, не пожелал участвовать в заговоре, не скрыл своего негодования и препятствовал ему, как мог, не выдавая, впрочем, как порядочный человек участников.

Папой был послан в Пизанский университет для изучения канонического права Рафаэлло Риарио, племянник графа Джироламо. Он находился еще там, когда папа возвел его в кардинальское достоинство. Заговорщики вздумали привезти этого нового кардинала во Флоренцию, где его приезд мог бы послужить ширмой для заговора, ибо к его людям можно было легко присоединить тех участников заговора, которые еще не находились во Флоренции, и тем самым облегчить осуществление этого плана. Кардинал приехал, и мессер Якопо Пацци принял его в своей вилле в Монтуги, недалеко от Флоренции. Заговорщики хотели воспользоваться пребыванием кардинала, чтобы в связи с этим Лоренцо и Джульяно оба оказались в одном месте и с ними можно было покончить одним ударом. Им удалось устроить так, что кардинал был приглашен к Медичи на их виллу в Фьезоле, но случайно, а может быть, и сознательно Джульяно туда не прибыл. Так как этот план не удался, они решили, что, если новый прием состоится во Флоренции, оба брата неизбежно будут присутствовать на нем. Приняв таким образом необходимые меры, они избрали для устройства празднества воскресный день 28 апреля 1478 года. Уверенные в том, что им удастся умертвить Лоренцо и Джульяно во время пиршества, заговорщики собрались в субботу вечером, чтобы разработать план действий на завтрашнее утро. Но утром Франческо сообщили, что Джульяно на приеме не будет. Главари заговора вновь собрались и решили больше не откладывать дела, ибо в тайну было посвящено уже слишком много людей, и она не могла не раскрыться. Поэтому они назначили местом нападения на обоих братьев Медичи собор Санта Репарата, где они обязательно должны были появиться, так как туда собирался прибыть кардинал. Заговорщики хотели, чтобы Джован Баттиста взял на себя расправу с Лоренцо, а Франческо Пацци и Бернардо Бандини — с Джульяно. Джован Баттиста отказался — то ли душа его смягчилась от общения с Лоренцо, то ли была на то какая другая причина, но он заявил, что никогда не осмелится совершить такое злодеяние в церкви и к предательству добавить еще святотатство. С этого и началась неудача всего их предприятия. Ибо времени оставалось мало, и им пришлось поручить это дело мессеру Антонио да Вольтерра и священнику Стефано — людям, по привычкам своим и по характеру совершенно к этому непригодным. Если в каком деле необходимы твердость и мужество и равная готовность к жизни и к смерти, то именно в таком, ибо слишком часто в нем-то и пропадает решимость даже у людей, привыкших владеть оружием и не бояться кровопролития. Приняв эти решения, они назначили покушение на тот момент, когда священник, служащий мессу, совершает таинство евхаристии. В то же самое время архиепископ Сальвиати вместе со своими сторонниками, с Якопо и мессером Поджо должны были занять Дворец Синьории и после смерти обоих молодых Медичи заставить членов ее волей или неволей признать совершившееся.