Редкая птица, стр. 47
Может, в иерархии ты и крутой мэн, а по жизни – скверный мужичонка. Это без балды.
– Доход от сдачи посуды присваиваете или в кассу организации?
Глава 25
Если он и растерялся, то только на миг. Снова пригубил коньяк, растянул губы в улыбке.
– Ну что ж… Вы очень наблюдательны.
– А у вас, господин хороший, тоже комплексы… Не знаю, как по Фрейду, а по мне – живодерские. Посмотреть жертве в глаза, прежде чем уничтожить… Наша встреча в скверике могла и не закончиться так гладко…
– Нет. Это тоже профессионализм. Предпочитаю сам видеть объект…
– Не доверяете, выходит, психоаналитикам?..
– Личное впечатление дороже. Человек может обмануть во всем, кроме привычного: жесты, походка, поворот головы… Кстати, на чем я прокололся? Надо мной прекрасные гримеры поработали: парик, усы, цвет глаз, одежда… Под щеками – специальные прокладки, меняющие и овал лица, и дикцию…
– Человек может обмануть во всем, кроме привычного: жесты, походка, поворот головы, – повторяю я за Смирновым, только менторским тоном. Звучит издевательски. Чего и добиваюсь: если ему и не нравится что-то, эмоции муж-чинка контролирует. Или мнит себя аристократом духа, или имеет лишнего туза в рукаве.
А может, и то, и другое.
– А все-таки?
– Руки.
– Руки? По-моему, они были достаточно грязными.
– Не то. Руки пьяницы-попрошайки другие. Аллергенные пятна от употребления дешевых вин и суррогатов, кожа, вены… Порезы от бутылочных пробок…
– М-да… Но согласитесь, было бы чересчур: ради мимолетной встречи пить «Шипр» и закусывать колбасной шкуркой.
– Не в этом дело. Руки скверного мужичка работают по-другому: не так берут бутылку, не так – сигарету…
– А все-таки вы меня на месте не раскололи. Главное – результат.
– Голова была другим занята…
– Нашими заботами…
Так, достаточно. Цену я себе набил, пора и по существу почирикать.
– Хорошо. Убедили. Итак, вы хотите предложить мне сотрудничество… В качестве мормышки? Живца?
– Вы обижены?
– Еще бы. С моими-то комплексами. К тому же любопытно знать, на кого я буду работать.
– Во-первых, это вопрос непрофессионала.
– А я он и есть.
– Во-вторых, я говорил не о работе, а о сотрудничестве. О работе можно поговорить позднее.
– Хорошо. Зачем я вам нужен?
– Когда-то вам были переданы сведения, в которых мы очень заинтересованы.
– Чего-чего, а информации у меня – полная бестолковка. Помню, что коня Александра Македонского звали Буцефал, а лидера американской компартии – Гэс Холл. Что именно вас интересует?
– Три года назад вы встретились с девушкой. Ее имя – Лена.
– Красивое имя. А главное, редкое. Немудрено и запомнить. Если я начну вспоминать всех Лен, встреченных мною, на это уйдет остаток жизни.
– Прекратите паясничать. Вполне возможно, этой жизни вам осталось не так много.
– На все – воля Божья.
– В данном случае – моя. Эту девушку вы не забыли, а я вам напомню: вы провели с ней три дня в особнячке на Территории. Вас запомнили.
– Это не значит, что запомнил я. Персона-то вам досталась легкомысленная, или аналитики не доложили? С чего вы решили, что именно та встреча возымела для меня какое-то значение?..
– А это даже не важно, что решил я. Важно, что вспомните вы. Или – мы потеряем к вашей персоне, как вы выразились, всякий интерес. Для вас это – конец.
Крышка.
– Положим, я ее помню. Что именно вас интересует?
Цвет глаз? Цвет волос? Цвет трусов?
– Мы предполагаем, что девушка передала вам информацию. Очень важную информацию.
– Пусть мне и каюк, но могу поклясться: никакой информации Лека мне не передавала. На чем вам присягнуть – Библия, Коран, Талмуд? Могу на Уголовном кодексе и на собрании сочинений вождя. Того, что вам ближе.
– До нашего разговора я тоже в этом сомневался. Но сейчас – уверен: информация у вас. Я допускаю, что девушка сделала это в такой форме, что вы не поняли, что вам передано. И тем не менее часть ее вы уже вспомнили, осознанно или нет.
– Извините, вопрос не праздный, может, это поможет мне вспомнить…
– Да?
– Не понимаю… Если она и сделала это, то зачем?
Ведь я для нее был человек достаточно случайный…
– Возможно, девушка решила, что вам можно доверять. Что вы надежны. Что вы для нее – не случайны и сможете помочь в трудной ситуации… Кстати, она и не ошиблась: интуитивно пришла к тому же, чему и наши аналитики после кропотливого изучения вашей личности.
– Но все это имеет смысл только в том случае, если бы я знал, о чем речь.
– Ничего, вы догадливы. У вас развитая интуиция. Возможно, девушка рассчитывала позднее связаться с вами, сказать ключевое слово или дать дополнительную информацию, и вы бы все поняли. И начали действовать.
– Может, теперь подскажете?
– Подскажу. Но запомните одно: никакой обратной или запасной дороги у вас нет. Или вы скажете нам все, что помните, или умрете.
– Все мы смертны. Но один нюанс: где гарантии, что после того, как я изложу вам интимные подробности наших встреч и вы удовлетворитесь, – я хмыкнул, – вы не шлепнете меня за ненадобностью?
– В этом не будет необходимости. Посмотрите вот это!.. – Он бросает мне на колени конверт. Раскрываю.
Фотографии. Я с амбалом на пляже. В состоянии, так сказать, ссоры. Крупно: голова амбала, пробитая пулей. Я вылезаю через балкон на Конева. Стою с оружием в комнате. И – фотографии трупов, крупно. И, наконец, одни трупы: особнячок.
Прямо не фотоколлеция, а мясокомбинат какой-то.
– Ну что? Пожимаю плечами.
– У вас свои вкусы, у меня свои. Я предпочел бы «Плейбой».
– Нам нет необходимости убивать вас. Гораздо выгоднее держать вас на крючке.
– Сорваться могу…
– Вряд ли. Лески у нас прочные, ловцы опытные. Наливаю хрустальный стакан коньяку. Выпиваю залпом. Следом – еще один.
Мужчина смотрит на меня, чуть склонив голову. С презрением. По его версии – я сломался и вот-вот решусь. На откровенность. А потом – он прикажет меня пришить. С чувством хорошо выполненной работы. И глубокого удовлетворения.
– Прекратите наливаться… Лучше вспоминайте. Вслух.
– Ребята. – Голос у меня чуть хриплый, язык ворочается медленнее – то, что нужно. – Если я такой важный, что ж вы меня в такую бодягу подставили… Ведь живой остался, ей-богу, чудом… – Похоже, мне даже удалось хлюпнуть носом и влажно заблестеть глазами от жалости к себе…
– Вышла недоработка. Мы передали ваши данные в центр, они что-то не очень оперативно сработали… Мы получили ответ, когда вас уже ввели в здешнюю операцию. Накладки случаются везде.
– Ну да, и на солнце пятна…
Наливаю еще стакан. Из другой бутылки.
– Прекратите!
– Я чуточку… Половиночку…
Итак, дружок, ты должен поверить, что сломал меня. Должен. Я чувствую, как лицо покраснело от спиртного, кровь пульсирует в висках… Нужен еще один ход.
Верный. Беспроигрышный. Что для него?
Поднимаю голову. Тяжело.
– Сколько вы мне заплатите? Если я вспомню?
– Вы блефуете, Дрон. Вы ведь достаточно равнодушны к деньгам.
– К деньгам – да. Но не к тому, что на них можно купить.
Мужчина задумался.
– Сколько вы хотите?
– Сто тысяч. Долларов.
– Это большая сумма.
– Для меня – да. Для вас – нет.
– Вы получите эти деньги.
– Когда? Как?
– Вспоминайте информацию. – Я жду. Смотрю на него просительно:
– Я чуть-чуть. – Для убедительности показываю пальцами:
– Сто граммчиков…
Лицо у мужчины как каменное. Интересно, он именно так представляет себе лик презрения? Наверное, я хорошо вписываюсь сейчас в его жизненную установку: я – тля, он – повелитель. Или – вершитель.
Доливаю спиртное до полного стакана. Жадно пью. В два глотка. Опускаю голову.
Итак, какой основной грех людской? Гордыня. Отец всех остальных и всяческих: зависти, алчности, властолюбия. Человек считает, что Господь ему недодал… Значит, нужно взять самому. Силой. У других. Гордыня…