Бразилия - страна карнавала и не только, стр. 30
Общая стоимость проектов исчисляется более чем двумя биллионами реалов. Затраты оправданы, во-первых, тем, что тысячи людей смогут жить в чистоте, комфорте и безопасности, во-вторых, необходимостью избавиться от источников криминала и загрязнения в городе. Все жители Рио, от мала до велика, понимают, что назревает конфронтация между фавелами и респектабельными районами, и для ее предотвращения нужно как можно скорее взять ситуацию под максимальный контроль.
И, наконец, третий фактор: в 2016 году в Рио-де-Жанейро состоятся Олимпийские игры. Так случилось, что соседями строящихся олимпийских объектов оказались самые криминальные и убогие фавелы. Именно они первыми будут модернизированы. Приведут в порядок Ладейра дос Табажас (Ladeira dos Tabajaras), расплывшуюся по городу, как чернильное пятно. Окраины этой трущобы вторгаются в район Копакабана (Сораcabana), где планируется провести соревнования по пляжному волейболу, яхтингу, гребле и другим видам спорта.
Будут перестроены фавелы в окрестностях стадиона Маракана (Maracana). В знаменитом благодаря одноименному фильму Городе Бога (Cidade de Deus) прежним останется только название. Его обитателей расселят более чем по десяти разным районам Рио.
Особое внимание придется уделить социальной интеграции бывших фавеладос и контролю за их поведением. Сидаде де Деус очень долго жил изолированной жизнью. Там до сих пор есть неграмотные и те, чье образование завершилось на уровне трех классов средней школы. Этих людей придется «вести» всю жизнь — учить, трудоустраивать, платить пособия. Другого пути нет. Или создание достойных условий жизни, обучение, труд и финансовая поддержка, или скатывание больших масс молодежи в криминал и появление в Рио целых армий маргиналов, вооруженных и хорошо организованных. Второй вариант развития событий, конечно, недопустим, поэтому был создан план «растворения» фавел в городе.
Гетто — где это и что это?
Следующий уровень градации — гетто, как их здесь называют, «гето» (gueto). Несмотря на то, что само это слово напоминает о нацистской Германии и подобных примерах в истории, салвадорское гетто убогим не выглядит. Вале дас Педриньяс (Vale das Pedrinhas), Энженьо Вельо де Бротас (Engenho Velho de Brotas) — местечки, где я неоднократно бывала в гостях. Здесь нормальной ширины улицы (две «легковушки» разъедутся), добротные дома, некоторые даже с садиками, неплохие магазины, вездесущие бары и кафешки. По центральным улицам ходят автобусы. По вечерам — нормальное освещение.
Как-то совершенно случайно я разговорилась с людьми в магазине и услышала эти слова «наше гетто». «Какое же это гетто? — удивилась я, — ничего себе, гетто — возле многих домов машины и мотоциклы стоят!» — «Гетто, гетто, — убеждали мои собеседники, — здесь живут люди с низким доходом». Причем, по официальной статистике, людьми с низким доходом считаются те, чей месячный семейный бюджет меньше 8 минимальных зарплат. Минимальный уровень оплаты труда на 2012 год — 622 реала, то есть 339,89 доллара. И это при том, что бразилец не покупает одежду на 4 сезона, и продукты питания продаются по разумным ценам. Самая дешевая еда — апельсины и бананы (1 реал за килограмм). Бананы можно найти и за меньшую цену. Килограмм риса — 2,5 реала, килограмм куриных грудок — 5–6 реалов. Цены, кстати, меняются в зависимости от района. Например, на Барра килограмм куриного мяса будет стоить от 8 реалов, а на Энженьо Вельо де Бротас он продается за 5 реалов.
Такую рэп-композицию я однажды услышала на улице. Не могу сказать, что «гетто совершенно», но в то же время, на мой взгляд, называть эти районы «гетто» несправедливо.
Кондоминиум — территория избранных
Длинным словом «кондоминиум» называется многоквартирный дом (или несколько домов) и двор, огороженные решеткой. Возле входа стоит будка охранника. В самых дорогих кондоминиумах он интересуется у входящих, к кому пришли. Там, где не так строго, просто смотрит, и, если человек выглядит благонадежным, без слов пропускает.
На территории кондоминиума может быть небольшой парк, детская площадка, бассейн, «коробка» для игры в мини-футбол и баскетбол, беседка или веранда, оборудованная для барбекю — очаг или печь, столы, скамейки.
Дорогие кондоминиумы с большими территориями чаще всего бывают в элитных городках — спутниках мегаполисов. В крупных городах пространство экономят, и кондоминиум ограничивается небольшим садиком или благоустроенной площадкой между домами.
Жильцы кондоминиума создают некий комитет или синдикат, который организует благоустройство территории, проверяет работу охраны, в случае необходимости проводит ремонт и т. д. Бывает, что эти синдикаты работают достаточно активно: проводят собрания жильцов, голосования по тем или иным вопросам, выборы руководителя.
В кондоминиуме на Барра, где я несколько месяцев жила в поузаде, территория была совсем небольшой. Использовалась она очень рационально. По периметру дом окружал маленький садик. Возле дома была выложенная кафелем площадка, а сам дом построен так, что второй этаж значительно шире первого и «нависает» над землей, опираясь на колонны. Получилась крытая терраса, на которой стояли скамейки и кадки с растениями. Две ее стены украшала белая и синяя мозаика.
Однажды над морем бушевала красивейшая гроза. Мои соседи по поузаде закрыли все окна и с трепетом ждали, когда непогода пройдет. А я вышла во двор любоваться буйством природы. Терраса была достаточно обширной, чтобы струи дождя не долетали до меня. Хлестал настоящий тропический ливень — потоки крупных и частых капель сливались в сплошную стену. Огромные сиреневые, бледно-голубые и белые молнии разрывали небо. Таких мощных раскатов грома я не слышала никогда в жизни. От моря до нашего дома было каких-нибудь 200 метров, мы находились достаточно близко от эпицентра грозы, чтобы прочувствовать всю мощь бури.
Богиня грозы в афро-бразильской мифологии — Янса. Ее изображают в виде африканской девушки в красном платье. Иногда поверх него рисуют доспехи, а в руках богини — кинжал в форме полумесяца. Янса — воительница, символ женской силы и мощи стихий. Когда сияли молнии и гром грохотал так, что казалось, будто все вокруг сотрясается, хотелось крикнуть старинный призыв: «Эпаррей!» — боевой клич богини. Страха я не испытывала, а чувствовала себя в какой-то степени частью бушующей природы.
Кстати, о страхе. Страшнее всего мне было не в далекой и небезопасной Бразилии, а в своем родном городе. Когда я вернулась в наш небольшой городок из Санкт-Петербурга, где защитила диссертацию, я не нашла другой работы, кроме места методиста в университете. Моей основной обязанностью стало мытье чашек и уборка стола, за которым преподаватели пили чай и кофе. Преподавать самой было психологически тяжело: в вузе царила далеко не творческая атмосфера — студенты заниматься не хотели, а знания в них вкладывать надо. Сделать это можно было только одним способом — заставлять и запугивать. Ходить на работу, как на войну, не хотелось и оставалось только смириться с обязанностями горничной при кафедре. Часто в течение рабочего дня я сидела без дела, глядя в зарешеченное окно (первый этаж), за которым только темнота и сугробы. Думала о том, что, возможно, придется так просидеть десять лет, а может, и двадцать — город у нас маленький, уходить с этой работы некуда. Так жизнь пройдет, и я ничего не сделаю, ничего не увижу и ничего больше не узнаю. Тогда меня охватывал настоящий ужас, действительность казалась страшным сном, и хотелось проснуться, а просыпаться было некуда…
Прошел год. Я смогла перебраться в Москву, а спустя еще два года — в Бразилию, в край ослепительного солнца и тропических ливней, где бушует такая величественная и могучая гроза, что впору сравнить ее с торжественной симфонией природы. Хорошо, что можно было с удобством наблюдать за всей этой красотой с террасы. Хотя едва ли кому-нибудь из бразильцев могло бы прийти в голову сидеть на террасе в грозу. Горожане дождь не любят, ему радуются только сельские жители — будут урожаи. А террасы, в основном, используются как детские площадки и для того, чтобы отдохнуть в жаркие часы, поговорить с соседями.