Обрекаю на смерть, стр. 10

— Карл знал об этом?

— Нет, по крайней мере, я ему ничего не говорила. Он и без того зол на Джерри.

— Ваш свояк прелестно выглядит в этой истории.

— Да уж, — сказала она упавшим голосом. — Если бы мне сказали, что нужно спасти Джерри, я бы и пальцем не пошевелила. Ей-богу. Но вы же понимаете, что случится с Карлом, если он ввяжется в какую-нибудь историю. На его душе и так уже непомерный груз вины. Больше ему не под силу. Он может оказаться отброшенным назад на годы, или же вообще потерять надежду на излечение... Нет! Не хочу и думать об этом. Ничего не случится, ничего.

Она заерзала на сидении, отодвигаясь от меня, словно я олицетворял все то, чего она боялась. Дорога превратилась в зеленую борозду, проходящую через огромную апельсиновую рощу. Ряды деревьев, расходящиеся диагоналями от дороги, проносились в темпе стаккато. Милдред всматривалась в свободное пространство между рядами, ища глазами человека с соломенными волосами.

Впереди на обочине возник большой деревянный щит с надписью: «Цитрусовое ранчо Холлманов». Я притормозил перед поворотом, от чего шины жалобно взвыли, свернул и едва не наехал на крупного пожилого мужчину в форме шерифа. Он проворно отскочил, затем тяжелой поступью подошел к двери машины. Под белой шляпой с широкими полями виднелось разгоряченное лицо. На носу, словно ярко-красные черви, извивались прожилки. Его глаза выражали самоуверенную безучастность, которая приходит к людям, облеченным властью.

— Поосторожнее, дружище. Здесь проезда нет. Как ты думаешь, зачем я здесь? Загораю?

Милдред перегнулась через меня, касаясь теплой грудью моей руки.

— Шериф! Вы не видели Карла?

Мужчина заглянул в машину. Не тронутые загаром морщины обозначились резче, рот расползся в улыбке, но глаза оставались столь же безучастными, как и прежде. — Ах это вы, миссис Холлман, здравствуйте, я вас поначалу не заметил. Наверное, слепну от старости.

— Вы видели Карла? — повторила она.

Он устроил из ответа целую церемонию, прошествовав к ее стороне машины и неся перед собой живот, словно подарок.

— Нет, сам я не видел. Но нам известно, что он находится на ранчо. Сэм Йоган видел его и даже поговорил с ним примерно час тому назад.

— Он был в себе?

— Сэм не говорил. А потом, что может знать об этом япошка-садовник?

— Кто-то упомянул про револьвер, — сказал я.

У шерифа опустились уголки рта. — Да, револьвер есть. Не понимаю, где только он его раздобыл.

— Какого калибра?

— Сэм сказал, револьвер не очень большой. Но любое оружие слишком большое, когда человек свихнулся.

Милдред тихо вскрикнула.

— Не волнуйтесь, миссис Холлман. Мы там расставили посты. Мы его поймаем. — Сдвинув шляпу на затылок, он прижался лицом к стеклу ее дверцы. — Вы бы лучше расстались со своим дружком до того, как мы и вправду поймаем вашего муженька. Карлу не понравится, что вы со своим дружком разъезжаете в его машине и прочее.

Она оглянулась на меня, ее рот вытянулся в узкую ниточку. — Это шериф Остервельт, м-р Арчер. Простите меня за невоспитанность. У шерифа Остервельта никогда ее и не было.

Остервельт ухмыльнулся. — Хотите расскажу анекдот, а?

— Вашего — не хочу, — сказала она, не глядя на него.

— Все еще сердитесь? Это пройдет, это пройдет.

Он положил тяжелую ладонь ей на плечо. Она столкнула ее обеими руками. Я стал выходить из машины.

— Не надо, — сказала она. — Он нарывается на стычку.

— На стычку? Только не я, — произнес Остервельт. — Я пытаюсь рассказать анекдот. Вы не хотите посмеяться. Это что, стычка между друзьями?

Я сказал: — Миссис Холлман ждут на ранчо. Я обещал ее подвезти. Мне вовсе не светит болтать с вами здесь до вечера.

— Я подброшу миссис Холлман до дома. — Остервельт рукой указал в сторону «Меркури спешл», стоявшего у обочины, и похлопал по кобуре. — Карл прячется в роще, а у меня не хватает людей, чтобы прочесать ее. Милдред может понадобиться защита.

— Защита — это мое дело.

— Какого черта?

— Я — частный детектив.

— Надо же. Может, у вас имеется лицензия?

— Имеется. Она действительна во всех штатах. Ну так как, мы едем или остаемся здесь упражняться в остроумии?

— Конечно, — сказал он. — Я глуп, всего-навсего глупый дурак, и шутки у меня дурацкие. Но я при исполнении официальных обязанностей как-никак. Поэтому лучше бы вам показать мне лицензию, которая, как вы утверждаете, у вас имеется.

Двигаясь очень медленно, шериф обогнул машину и снова подошел к моей стороне. Я сунул ему в руку свой фотостат. Он прочел его вслух с ораторским пафосом, сделав паузу лишь для того, чтобы сверить описание моих примет с моей собственной персоной.

— Шесть футов два дюйма, почти метр девяносто, — повторил он. — Ничего себе. Можно влюбиться в эти прекрасные голубые глаза. Или серые. А, миссис Холлман? Вам-то лучше знать.

— Оставьте меня в покое, — сказала она еле слышно.

— Так и быть. Но лучше бы я вас сам подвез. У этого Голливуда прекрасные голубые глаза цвета пороха, но здесь, — он щелкнул указательным пальцем по моему фотостату, — ничего не говорится о том, сколько очков он выбивает по движущейся мишени.

Я выхватил черно-белую карточку из его руки, опустил ручной тормоз и нажал на газ. Не очень дипломатично, но всему есть свой предел.

Глава 9

Частная дорога, прямая, как линейка, вела через геометрический лабиринт апельсиновых деревьев. На полпути между шоссе и домом она расширялась перед упаковочными цехами, походившими на амбары. Фрукты на деревьях еще не созрели, и цеха, выкрашенные в красный цвет, были пустыми и казались заброшенными. За ними на пустыре стояли в ряд покосившиеся хибары, тоже пустые, предназначенные для сборщиков фруктов.

Впереди, примерно в миле, сбоку от дороги расположилась усадьба, наполовину скрытая сплетенными верхушками вековых дубов. Ее коричневые кирпичные стены выглядели такими же древними, как и деревья. Большой красный «форд» и патрульная машина шерифа, стоявшие на подъездной гравийной дороге, ведущей к дому, выглядели неуместными, вернее, нарушали атмосферу старины. Когда я припарковался там же, меня больше всего поразили детские качели, подвешенные на новенькой веревке к ветке одного из дубов. Никто и словом не обмолвился о ребенке.

Когда я выключил двигатель «бьюика», воцарилась почти абсолютная тишина. Дом и сад безмолвствовали. На широкой веранде лежали тихие мирные тени. Трудно было поверить в существование обратной стороны открытки.

Тишину прервал звук открываемой раздвижной двери. На веранде появилась блондинка, одетая в черные сатиновые брюки и в белую блузку. Она подошла к краю веранды и, скрестив на груди руки, застыла неподвижно, словно кошка, наблюдая за нашим приближением.

— Зинни, — шепотом сказала Милдред. Она повысила голос: — Зинни? Все в порядке?

— О да, замечательно. Я жду Джерри. Ты случайно не встречала его в городе?

— Я не вижусь с Джерри. И ты это знаешь.

Возле крыльца Милдред остановилась. Между женщинами ощущался барьер враждебности, словно проволочное ограждение под электрическим напряжением. Зинни, которая была по крайней мере лет на десять старше, держалась в напряженной оборонительной позе, отражая взгляд Милдред. Затем она актерским жестом, который, возможно, предназначался мне, уронила руки.

— Я сама его почти не вижу.

Зинни рассмеялась нервным смехом. Смех звучал хрипло и неприятно, как и ее голос. Но на этот недостаток я легко закрыл глаза. Она была красива, и ее зеленые глаза посматривали на меня с интересом. Талию над упругими бедрами, казалось, можно было обхватить ладонями, что и хотелось сделать.

— Кто твой друг? — проворковала она.

Милдред представила меня.

— Теперь еще частный детектив, — сказала Зинни. — Местность уже кишмя кишит полицейскими. Ну ладно, заходите. На солнце — сущее пекло.

Она отворила дверь, пропуская нас вперед. Ее рука поднялась к лицу, где солнце опалило кожу, затем — к гладким волосам. Правая грудь послушно поднялась под белой шелковой блузкой. Хорошая машина, подумалось мне: псевдо-Голливуд, наверняка пустышка, дорогая и не новая, и все же хорошая машина. Зинни перехватила мой взгляд, но не воспротивилась ему. Она пошла, покачивая бедрами, по коридору в большую прохладную гостиную.