Неукротимый враг, стр. 7
Она в отчаянии прижала руку к груди.
— Мы не можем этого допустить.
— Куда он мог поехать с нею, миссис Смит?
— Не знаю.
Она осторожно почесала пальцем свою крашеную голову, встала и подошла к широкому окну. Она стояла спиной ко мне, ее фигура откровенно просвечивала сквозь одежду как у одалиски. Океан, обрамленный темно-красными шторами, казался столь же древним, как Средиземное море, древним, как первородный грех.
— Он приводил ее сюда раньше? — спросил я, обращаясь к черно-оранжевой спине.
— Приводил, чтобы познакомить нас, на прошлой неделе. Нет, на позапрошлой.
— Они собирались пожениться?
— Не думаю. Слишком молоды. У Дэви наверняка другие планы.
— Какие именно?
— Я говорила вам про учебу и так далее. Он хочет стать врачом или юристом.
— Пусть благодарит бога, если его вообще в тюрьму не упекут.
Миссис Смит повернулась ко мне лицом, нервно потирая руки. Звук от трения был сухим и тревожным.
— Что я могу сделать?
— Позволить мне обыскать его квартиру.
С минуту она молчала, глядя на меня с таким выражением, словно ей было трудно кому-либо доверять.
— Что ж, мысль, пожалуй, неплохая.
Она достала связку своих ключей, тяжело звякнувших на кольце, напоминающем браслет чересчур большого размера. Карточки с надписью «Дэвид Спэннер» на двери квартиры уже не было. Это вполне могло означать, что возвращаться сюда он больше не собирался.
Квартира состояла из одной комнаты с двумя кроватями, выдвигающимися под прямым углом друг к другу. В обеих кроватях спали, так и оставив их неубранными. Откинув покрывала, миссис Смит тщательно осмотрела простыни.
— Не могу определить, вместе они спали или нет, — сказала она.
— Думаю, что да.
Она обеспокоенно посмотрела на меня.
— Раз кобылка несовершеннолетняя, то за это его могут посадить, да?
— Конечно. А если он увезет ее куда-нибудь против ее воли или если она захочет уехать от него, а он применит силу...
— Знаю, это называется похищением. Но Дэви ни за что так не поступит. Она ему очень нравится.
Я открыл шкаф. Он был совершенно пуст.
— Вещей у него немного, в смысле одежды, — пояснила миссис Смит. — К одежде и тому подобным вещам он безразличен.
— А к чему небезразличен?
— К машинам. Но как освобожденному условно, водить ему не разрешается. Думаю, это одна из причин, по которой он связался с этой девушкой. У нее есть машина.
— А у ее отца — ружье. Теперь оно в руках у Дэви.
Она повернулась ко мне так резко, что подол платья взметнулся вверх.
— Об этом вы ничего не говорили.
— А почему это столь важно?
— Он может кого-нибудь застрелить.
— Кого-нибудь конкретно?
— Кого-нибудь конкретно он не знает, — глупо ответила она.
— Это хорошо.
Я тщательно обыскал квартиру. В маленьком холодильнике на крошечной кухне я обнаружил молоко, нарезанную ветчину и сыр. На письменном столе, стоявшем у окна, лежало несколько книг: «Пророк», книги о Кларенсе Дэрроу и об одном американском враче, построившем больницу в Бирме. Негусто для того, чтобы начинать расследование.
Над столом был прикреплен список, содержащий десять заповедей, начинающихся с «Не...». Они были каллиграфически выведены, я сразу узнал почерк Дэви:
" 1. Не води машину.
2. Не выпивай.
3. Не засиживайся допоздна: ночь плохое время.
4. Не посещай злачных мест.
5. Не заводи друзей, как следует не узнав их.
6. Не ругайся нецензурно.
7. Не употребляй в речи грубых и жаргонных словечек.
8. Не сиди без дела, размышляя попусту о днях минувших.
9. Не дерись.
10. Не сходи с ума и не вспыхивай к людям неукротимой враждой".
— Теперь видите, что это за парень? — раздался у меня за плечом голос Лорел. — Хочет по-настоящему исправиться.
— Вы его любите, не правда ли?
Она ответила уклончиво:
— Вам бы он тоже понравился, узнай вы его поближе.
— Возможно. — Перечень самоограничений Дэви был в известной мере трогательным, однако я читал его под другим углом зрения, нежели Лорел. Юноша начинал познавать себя, и то, что открывалось его взору, было ему не по душе.
Я обыскал письменный стол. В нем не было ничего, за исключением скомканного листа бумаги в нижнем ящике. На листке чернилами был грубо набросан план то ли ранчо, то ли крупной усадьбы. Еще не устоявшимся девичьим почерком были нанесены обозначения: «главное здание», «гараж и кв. Л.», «искусственное озеро и дамба», «дорога от шоссе», проходящая через «запирающиеся ворота».
Я показал план Лорел Смит.
— Говорит это вам о чем-нибудь?
— Абсолютно ни о чем. — Однако глаза ее сузились и взгляд стал напряженным. — А разве о чем-то должно говорить?
— Похоже, что они изучали планировку перед тем, как «пойти на дело».
— Да нет, скорее просто машинально чертили, думая совсем о другом.
— Может быть, — я сложил план и спрятал его во внутренний карман пиджака.
— Что вы собираетесь с ним делать? — спросила Лорел Смит.
— Найти по нему это место. Если знаете, где оно находится, то могли бы избавить меня от массы неприятностей.
— Не знаю, — отрезала она. — Если вы здесь закончили, то меня ждут дела.
Она стояла у дверей до тех пор, пока я не вышел. Я поблагодарил ее. Она мрачно покачала головой.
— Никаких «пожалуйста» от меня не дождетесь. Послушайте, сколько бы вы хотели, чтобы оставить Дэви в покое? И вообще все это проклятое дело?
— Не могу.
— Да бросьте-ка вы, можете. Даю вам пять сотен.
— Нет.
— Тысячу. Тысячу наличными, безо всяких налогов.
— Забудьте об этом.
— Тысячу наличными и себя в придачу. Без одежды я смотрюсь куда лучше. — Она резко прижалась одной грудью к моей руке повыше локтя. Единственное, что я почувствовал, это как в почках у меня отдалась боль.
— Ваше предложение весьма заманчиво, но принять его я не могу. Вы забываете о девушке. Я просто не могу пойти на это.
— К черту ее и тебя с ней вместе. — С этими словами она ушла к себе, размахивая связкой ключей.
Я направился в гараж. У тускло освещенной задней стены стоял верстак с разбросанным инструментом: молоток, отвертки плоскогубцы, гаечные ключи, ножовка по металлу. К верстаку были прикручены небольшие тиски. Верстак и бетонный пол под ними были усеяны свежими железными и древесными опилками.
Железные опилки навели меня на любопытную мысль. Я продолжил тщательные поиски, добравшись до стропил крыши. На них я обнаружил завернутые в грязное пляжное полотенце и ковровую дорожку часть приклада и два ствола, отпиленные Дэви от охотничьего ружья. Они вызывали у меня отталкивающее чувство, словно ампутированные конечности.
Глава 6
Положив отпиленные стволы и часть приклада в багажник, я поехал к себе в офис. Оттуда я позвонил Киту в компанию, где он служил. Его секретарша ответила, что он только что вышел обедать.
Я попросил ее назначить мне встречу с ним днем. Чтобы не терять времени зря, прежде чем уйти, я позвонил Джекобу Белсайзу.
Белсайз помнил меня. Когда я назвал имя Дэви Спэннера, он согласился встретиться и пообедать со мной в ресторанчике неподалеку от места его работы на Южном Бродвее.
Когда я приехал туда, он уже поджидал меня в отдельной кабине. Я не виделся с Джекобом Белсайзом несколько лет, и за это время он заметно постарел. Волосы стали почти все седые. Морщины вокруг глаз и в углах рта походили на растрескавшуюся глину в пустыне вокруг лужиц с водой.
Дежурный ленч в один доллар для деловых людей состоял из сэндвича с куском горячего мяса, жареного картофеля и чашки кофе. Белсайз заказал его, и я — тоже. Когда официантка приняла у нас заказ, он спросил меня сквозь громыхание посуды и гул разговаривающих и жующих посетителей:
— По телефону я не все понял. Что натворил Дэви?
— Нападение на личность при отягчающих обстоятельствах. Двинул мне ногой по почкам.