Неукротимый враг, стр. 33

Хэнк крикнул мне с противоположного берега:

— И не пытайся, Лью. Слишком глубоко.

Но попытаться все же пришлось. Оставить Хэккета здесь я не мог. И я совершенно не был уверен в своих силах, чтобы отважиться перетаскивать его на себе. Стоило мне оступиться, и его унесло бы в реку, тогда все наши усилия оказались бы напрасными.

Я медленно въехал в поток воды, направляя машину прямо на фары фургона Хэнка Лэнгстона и моля бога, чтобы под водой не оказалось глубоких рытвин. На какое-то мгновение я замер от страха: мне показалось, что машина поплыла. Нас снесло в сторону, затем колеса опять коснулись бугорка на невидимой дороге.

Наконец мы благополучно переправились. Поддерживая Хэккета под руки с обеих сторон, мы с Лэнгстоном подвели его к фургонe и усадили на заднее сиденье. Надев брюки, я снял с Хэккета свой пиджак, а его самого завернул в покрывало от сиденья, к счастью, печка в фургоне работала исправно.

Заперев машину Флейшера, я оставил ее на дороге. Затем вернулся и обыскал багажник. Магнитофонной ленты не было. Я захлопнул крышку багажника. Двенадцать миль до Сентервила мы ехали медленно.

Отсутствовали мы часа два, но свет у Эла Симмонса все еще горел. Позевывая, он открыл нам дверь. Выглядел он так, словно спал одетым.

— Я смотрю, вы вернулись.

— Мы-то вернулись. А вот Джек Флейшер — нет. Его застрелили.

— Насмерть?

— Полголовы снесено из обреза.

— На ранчо Крага?

— Точно.

— А вы что хотели? Я всегда считал, что он там свой конец найдет.

Я не стал терять времени и уточнять, что он имеет в виду. Симмонс показал, где у него за стойкой телефон, и дал мне номер ближайшего управления шерифа в Родео-сити. Дежурным оказался помощник шерифа Пэннел. Я сообщил ему, что Джек Флейшер убит выстрелом из обреза охотничьего ружья.

— Джек? — поразился он. — Но я же говорил с Джеком сегодня вечером. Он заезжал сюда.

— Что он сказал?

— Сказал, что едет на старое ранчо Крага. А что он там намеревается делать, говорить не стал. Но сказал, что если к утру не вернется, чтобы я с парочкой своих ребят съездил за ним туда.

— Поезжайте прямо сейчас. Не ждите до утра.

— Не могу. У меня нет патрульной машины. Моя сломана, а на новую округ выделит деньги только в январе. — Пэннел был огорчен и смущен. — Придется мне посылать туда машину из Санта-Терезы.

— А как насчет «скорой помощи»?

— Тоже приедет из Санта-Терезы. Но ведь если Джек мертв, она ему не поможет.

— Тут не одни только мертвые. Со мной раненый. — Я не стал называть фамилию Хэккета, поскольку еще надеялся доставить его домой сам, прежде чем эта новость станет известна. — Я привезу его в Родео-сити. Подождем патрульную машину и «скорую» у вас в управлении.

Эл Симмонс сел у стойки, открыто слушая окончание разговора. Когда я положил трубку, он сказал раздумчиво:

— Забавно, как все складывается в жизни. Джек занимал эту же самую должность в Родео больше пятнадцати лет. А Рори Пэннел был его закадычным дружком.

— Что связывало Джека с ранчо Крага?

— Не очень-то хочется говорить. — Однако глаза его светились от желания все рассказать. — Джек мертв и все такое, а он женат... был женат. Мне не хотелось бы, чтобы это дошло до миссис Флейшер.

— Другая женщина?

— Да. Я считаю, у Джека были свои хорошие качества, но он всегда за юбками бегал. Еще в самом начале пятидесятых волочился за бабенкой, что жила на этом ранчо. И по-моему, своего он от нее добился. — Симмонс криво ухмыльнулся. — Заскакивает, бывало, ко мне, берет ящик пива и прямиком мчит туда на всю ночь. Да и как его винить за это: Лорел Блевинс была лакомый кусочек.

— А муж ее не возражал?

— Думаю, он и знать ничего не знал. Его подолгу не было. Скотину свою он всю зарезал. Когда не охотился, мотался по горам с этой штуковиной... ну, как она у художников называется?

— С мольбертом.

— Вот-вот. Воображал из себя художника. А сами с женой и мальчонкой жили, как грязные индейцы, в этом сгоревшем домишке. Можно ли после этого винить бабенку за то, что она увлеклась Джеком? Пятнадцать лет назад он был красивым парнем, и денежки у него всегда водились. От владельцев доходных домов в Родео перепадало. Когда Блевинс бросил Лорел, Джек снял ей квартирку в одном таком доме у Мэйми Хейгдорн. Мне это сама Мэйми и говорила.

— А что стало с Блевинсом?

— Так и уехал куда-то скитаться. Прирожденный был неудачник.

— А мальчик?

— Не знаю. Затерялся во всей этой суматохе.

«Лучше бы и совсем потерялся, — подумалось мне, — чем возвращаться сюда и мстить за свое прошлое, которое он уже не в силах изменить даже с помощью обреза».

Я задал Симмонсу несколько наводящих вопросов о Дэви, и Эл вспомнил его. По крайней мере, он видел, как мужчина или парень, сидевший за рулем зеленой малолитражки, свернул к ранчо вчера утром. Нет, он не видел и не слышал, чтобы тот возвращался оттуда этой ночью.

— А другая дорога оттуда есть?

— Есть перевал на северо-западе. Но там только на вездеходе можно проехать, особенно в такую непогодь.

С улицы засигналил Лэнгстон. Мне оставалось еще одно. Я позвонил в дом Хэккета в Малибу и сказал снявшей трубку Рут Марбург, что везу ее сына домой.

Она громко расплакалась. Затем начала задавать мне вопросы, но я прервал ее. Сказал, что мы едем на «скорой помощи». Хотя сын ее вроде бы не особенно пострадал, он совершенно без сил, весь вымок и сильно переохладился. Хорошо бы она побеспокоилась, чтобы к нашему приезду в доме находился врач.

Я сказал ей, что приедем мы в шесть утра.

Глава 23

Помощник шерифа Рори Пэннел оказался тощим, костлявым мужчиной лет сорока с пышными каштановыми усами. Он очень сильно заикался. После известия о смерти Джека Флейшера он, очевидно, стал заикаться еще сильнее. Видно было, что Пэннел здорово расстроен. В ходе нашего разговора его большая правая рука то и дело непроизвольно опускалась на рукоятку револьвера, висящего у него на бедре.

Мне хотелось остаться в Родео-сити еще на некоторое время, поговорить с Пэннелом, Мэйми Хейгдорн и еще с кем-нибудь, кто мог бы помочь мне воссоздать картину прошлого. Выходило, что Джек Флейшер был весьма заинтересован в смерти Джаспера Блевинса. Однако сейчас вопрос этот имел только чисто теоретическое значение, и его можно было отложить. Самое главное было доставить Стивена Хэккета домой.

Двое сотрудников управления шерифа из Санта-Терезы изъявили горячее желание сопровождать его домой. Дело это было относительно безопасным и простым, зато можно было рассчитывать на внимание прессы. Я напомнил им, что на ранчо Крага остался лежать труп Джека Флейшера. А где-то в горах, к северу оттуда, застреливший его парень, возможно, буксует в грязи.

Попрощавшись с Хэнком, я поехал в «скорой помощи» на юг, сидя на полу подле носилок Хэккета. Ему стало получше. Ссадины и синяки на лице были смазаны мазью и заклеены, а через соломинку он выпил чашку крепкого бульона. Я задал ему несколько вопросов, не задать которых просто не мог.

— Лупа ударила Сэнди Себастьян?

— Да. Монтировкой по голове.

— Применяла ли она насилие по отношению к вам?

— Не то чтобы насилие. Но она обматывала всего меня лейкопластырем, пока парень держал меня на мушке. Замотала руки в запястьях и ноги в щиколотках, рот и даже глаза — Вынув из-под одеяла руки, он коснулся своих глаз. — Потом они затащили меня в багажник ее машины. Чертовски неприятно там находиться. — Он приподнял голову. — Как давно все это началось?

— Примерно тридцать шесть часов назад. Имела она против вас что-нибудь конкретно?

Он ответил медленно:

— Должно быть. Но не могу взять в толк, что именно.

— А парень?

— Я вообще ни разу не видал его до этого. Вел себя как сумасшедший.

— В каком смысле?

— Мне показалось, он сам не ведает, что творит. Один раз даже положил меня поперек рельсов. Понимаю, со стороны это похоже на викторианскую мелодраму. Но он явно намеревался убить меня; хотел, чтобы задавило поездом. Девушка убежала, и он передумал. Отвез меня на... в какое-то другое место и держал там как пленника.