С Барнаби Бракетом случилось ужасное, стр. 32

— Сколько он там пробудет? — спросил Барнаби, наблюдая за всеми движениями астронавта в иллюминатор и завидуя изо всех сил такому великому приключению.

— Девяносто минут — нам обязательно нужно следить за часами, — ответила Вильгельмина. — Кислорода ему хватит только на полтора часа. Если мы оставим его там дольше, он задохнется и умрет.

Трудно было понять, чем именно занимается в космосе Наоки. Время от времени он вытаскивал из кармана тот или иной инструмент, держал перед собой минуту-другую и убирал обратно, а карман застегивал. Иногда вынимал бутылочку необычной формы, снимал колпачок, ждал, потом опять запечатывал и тоже убирал. Все, казалось, идет гладко.

Пока не пошло не так.

— Трос! — крикнул Джордж, прижавшись лицом к иллюминатору.

Белый трос, соединявший Наоки с орбитальной станцией, туго натянулся и несколько минут дрожал. От этого астронавт перевернулся вверх ногами и закрутился на месте. Он разбросал руки в стороны и недоуменно посмотрел на корабль.

— Я же знала, с ним что-то не так, — сказала Доминик, и в голосе ее зазвенела паника. — Я вам говорила. Но меня никто не слушал.

— Возвращайте его, — распорядился Джордж, и Матиас нажал кнопку, которая должна была втянуть трос обратно, а Наоки вернуть в шлюз. Но едва он ее коснулся, как раздался жуткий «чпок» — словно не выдержала слишком туго натянутая резинка, словно слишком надули воздушный шарик и он взорвался.

Белый трос лопнул, и Наоко Такахаси поплыл в пространстве. Вернуться он уже не мог. Он помахал им, и все помахали ему в ответ, дав понять, что решают эту проблему. После чего собрались вокруг стола и разложили схемы и диаграммы.

— Надо ему доставить второй трос, — сказал Калвин. — Если мы снова соединим его с кораблем, то сможем втянуть обратно. С тросом выйду я.

— Нет, я, — сказал Джордж, которому нравилось быть героем.

— Если вы будете спорить, лучше я пойду, — произнесла Доминик; она уже представляла себя в Елисейском дворце, где ей будут вручать награду за храбрость.

— Если кому там и быть, так мне, — заявила Вильгельмина.

— Да вы все шутите, — рассмелся Матиас. — Тут явно требуется германская эффективность. Эта работа требует участия Матиаса Кузника.

— Опять о себе в третьем лице заговорил? — покачал головой Джордж. — Именно такого зазнайства нам тут не надо, большое тебе спасибо.

Все астронавты заговорили разом, перебивая друг друга, и каждый утверждал, что именно он или она должны выйти в космос и спасти Наоки. Барнаби глянул на часы. Минуты бежали. С ними убегал и запас кислорода в скафандре.

— Я пойду, — тихо сказал он. Так тихо, что астронавты поначалу его даже не услышали. — Я сказал, я это сделаю, — повторил он громче, и все повернулись к нему — чуть раздраженно, словно он путался у них под ногами.

— Не говори глупостей, Барнаби, — сказала Вильгельмина. — Тебя не учили на астронавта. Если мы тебя туда отправим, ты не сможешь контролировать свои действия. Сначала тебе надо привыкнуть к свободному парению.

— Если к чему-то я и привык, — ответил Барнаби, вставая во весь рост, и дерзко упер руки в бока, — так это к свободному парению.

— Можем ли мы рисковать? — спросила Доминик, оглядев всех. — Он же еще ребенок.

— Ребенок, который хочет и может помочь, — сказал Барнаби. — А вы никак между собой не договоритесь. Поэтому дайте мне, пожалуйста, это сделать. Это будет приключение. А кроме того, сами же знаете — я храбрый. Честное слово. А время уходит.

Все опять посмотрели в иллюминатор: Наоки уже начал дрейфовать прочь от корабля.

— Ты уверен, что сможешь? — спросил Калвин, положив руки мальчику на плечи и глядя ему прямо в глаза.

— Нет, — ответил Барнаби. — Но я могу попытаться.

— Меня убеждает, — сказал Джордж. — Ладно, команда. Доставайте трос. Ты вытащишь его наружу и передашь Наоко. Он знает, как присоединить его к скафандру. Как только он это сделает, держись за него, и мы втянем обратно вас обоих. Все понял?

— Так точно, — ответил Барнаби, стараясь не думать о тех роях бабочек, от которых ему было слабо и щекотно в животе.

Ему выдали маску и баллон — это было здорово! — и отправили через герметичный шлюз в космос. Хорошо было снова полетать — Барнаби почувствовал себя в своей тарелке впервые с тех пор, как оказался на борту космической станции «Зела IV-19» неделю назад. Снаружи все было тихо и спокойно, весь шум и все хлопоты последнего времени, казалось, растворились в пустоте. В какой-то момент Барнаби подумал: здорово было бы мирно провести всю жизнь, вот так вот плавая в космосе, — не нужно ни о чем волноваться, кроме пролетающих комет. Но эти его приятные мысли оборвались — он увидел Наоки Такахаси. Тот отчаянно махал ему руками, а сам вращался и плавал то туда, то сюда. Барнаби дернул ногами, как будто сам плыл по воде, и подлетел к астронавту. Передал ему конец троса, как велели, и через несколько секунд Наоки снова пристегнулся к кораблю. Барнаби схватился за него покрепче, и астронавты втащили их через люк в шлюз.

— Ты герой, дружище, — сказала потом Вильгельмина, когда все собрались на праздничный обед: пищевые плитки и дистиллированная вода.

— Большой позор для Наоки Такахаси, — печально произнес японец, повесив от стыда голову. — Бесчестье для Японии.

— А мне понравилось быть астронавтом, — ухмыльнулся Барнаби. — Можно еще разок выйти в космос?

— Пока нет, извини, — сказал Джордж, пристегиваясь к креслу в рулевой рубке корабля. — Мы больше не может рисковать. Нам теперь дорога только в одно место.

— Это куда? — спросил Барнаби.

— Домой.

Глава 23

Все, что вам рассказали, — правда

Космический корабль совершил посадку у Парка дикой природы в долине Бероры в три часа следующего дня. При спуске знакомая тяга полета у Барнаби становилась все отчетливее, пока не пришлось пристегнуться, чтобы не взлететь к потолку герметичной капсулы.

Барнаби никогда не переживал такого шума и грохота, как при посадке, когда передняя кабина отсоединилась от остального аппарата и они остались лететь в каком-то неуклюжем маленьком самолете, иначе не назовешь. Наконец двигатели сбавили обороты, выпустились шасси, и они благополучно приземлились. На родной планете их встречала длинная шеренга высокопоставленных лиц из каждой страны, которая предоставила своего астронавта для выполнения этого задания. Вперед проталкивались министры науки Новой Зеландии, Соединенного Королевства, Японии, Франции, Германии и Соединенных Штатов — всем хотелось оказаться на фотографиях в газетах, но министр иностранных дел Австралии, привыкший иметь дело с непослушными детьми, выстроил всех подковой и объявил, что выходить вперед всем будет можно, только когда появится астронавт из их страны. Собравшиеся поворчали, но земля была австралийская, поэтому австралийским правилам следовало подчиняться. Британский министр ткнул французского коллегу под ребра и сказал:

— Это вы во всем виноваты, Люк.

А японского министра таким отношением было не запугать — он подкрался к англичанину сзади и устроил ему «подъемный кран», резко дернув за штаны и трусы.

Когда двигатели выключили совсем, вперед выступил Джастин Мэкуори — сиднеец, который был не просто главой Международной космической академии, но и прямым потомком Лэхлена и Элизабет Мэкуори, на чьем каменном кресле в Ботаническом саду некогда случилось ужасное. Он откашлялся.

— Дамы и господа, — произнес он, постучав по микрофону пальцем. — С огромным удовлетворением я хочу приветствовать на Земле экипаж орбитальной станции «Зела IV-19», успешно выполнивший долгое и ответственное задание. Этими астронавтами теперь по праву могут гордиться их семьи — быть может, даже больше, чем если б они чего-то достигли в иных сферах человеческой деятельности. А сейчас мне хочется пригласить их выйти из космического аппарата и поздороваться со встречающими, после чего им следует пройти на выдачу багажа за своими чемоданами, которые, я полагаю, уже доставлены транспортером номер четыре.