Таймлесс. Сапфировая книга, стр. 35

Кроме этого никаких особых происшествий.

13.12. Мы увидели крысу. Я хотел пронзить её шпагой, но Лерой накормил её остатками своего бутерброда и нарёк именем Одри.

15.15. По неизвестному нам ходу пришла мисс Вайолет Пурпельплюм. Она без ошибки назвала пароль дня.

15.24. Снова приходила Одри. Кроме этого никаких особых происшествий.

18.00–24.00 Никаких особых происшествий

24.00–6.00 Никаких особых происшествий.

Глава восьмая

Уже знакомый мне стражник мирно посапывал, сидя на ступеньках и склонив голову на перила. Мы неслышно проскользнули мимо.

— Бедняга Картелл, — прошептал Лукас. — Боюсь, не стать ему адептом, если он и дальше будет так пить… Но тем лучше для нас. Пойдём скорее!

Я уже совсем выбилась из сил, потому что от кафе до самого подвала нам пришлось бежать со всех ног.

Кеннет де Виллер и его сестра ужасно нас задержали. Мы просидели с ними целую вечность. Сначала мы просто болтали о прелестях сельской жизни, потом переключились на Глостершир (тут я ввернула парочку анекдотов о своей кузине Мэделин и овечке по имени Кларисса), потом на какого-то Фолла Паркера (о нём я поняла только одно: дедушка что-то там у него выиграл), потом мы поговорили о симпатяге Чарльзе, наследнике престола (это ещё кто?), а на закуску обсудили все фильмы с Грейс Келли и перемыли косточки её жениху, правителю Монако. Время от времени я показательно кашляла и старалась мягко перевести разговор на тему здорового образа жизни и вреда курения, но мои собеседники как-то не горели желанием его поддержать. Когда мы наконец-то вырвались из этого кафе, времени оставалось так мало, что я даже не успела забежать в туалет, хотя в желудке у меня булькал целый литр чая, а то и больше.

— Ещё три минуты, — пропыхтел Лукас. Мы, что есть духу, неслись по одному из подземных коридоров. — Мне столько ещё надо было с тобой обсудить! Если бы этот старый хрыч не пожаловал в самый ответственный момент…

— Не знала, что ты работаешь на одного из де Виллеров, — сказала я. — Ведь в будущем тебе пожалуют титул лорда, и ты войдёшь в верхнюю палату парламента.

— Да, — угрюмо согласился Лукас. — Но все эти регалии я унаследую от отца только после его смерти, а до того мне нужно на какие-то средства содержать семью. А тут эта работа подвернулась… Давай лучше сосредоточимся на другом! Всё, что граф Сен-Жермен оставил хранителям: все тайные записи, Хроники, письма — все они сначала должны были пройти тщательную цензуру самого графа. Хранителям известно только то, что пожелал сам граф. Все эти знания сводятся к одному: последующие поколения должны изо всех сил стремиться замкнуть Круг Двенадцати. Но ни один из хранителей не знает всей тайны до конца.

— А ты? Ты знаешь? — вырвалось у меня.

— Т-с-с-с! Нет. И я тоже.

Мы завернули за последний поворот, и я распахнула дверь алхимической лаборатории. Мой рюкзак всё также лежал на столе, за эти четыре часа здесь ничего не изменилось.

— Но Люси и Пол узнали тайну, в этом я совершенно уверен. Когда мы виделись с ними в последний раз, они напали на след секретных документов, — он посмотрел на часы. — Вот чёрт.

— Дальше! — настаивала я, пытаясь схватить в охапку рюкзак и фонарик. В последнюю секунду я вспомнила про ключ от лаборатории и поспешно бросила его Лукасу. Откуда-то из глубины уже поднималось знакомое чувство, живот переворачивало, как будто на американских горках. — И пожалуйста, сбрей эти усы, дедушка!

— У графа были враги, упоминаний в хрониках о них почти не сохранилось, — скороговоркой забормотал Лукас. — Особенно сложные отношения у него сложились с одной тайной организацией, приближённой к церкви, она называлась «Флорентийский Альянс». Её члены поселились в Лондоне в 1745-ом, в год основания ложи, и им удалось похитить до… Думаешь, усы мне не идут?

Комната завертелась перед моими глазами.

— Дедушка, я очень тебя люблю, помни об этом! — выкрикнула я.

— … документы графа Сен-Жермена, в которых говорится, что главное условие заключается вовсе не в том, чтобы считать в хронографе кровь всех двенадцати путешественников во времени. Тайна откроется только… — в моих ушах всё ещё звенел голос Лукаса, а ноги уже оторвались от земли.

Через долю секунды на меня обрушилась волна яркого света.

И белая рубашка. Ещё несколько сантиметров, и я приземлилась бы прямо на ноги мистеру Джорджу.

Я вскрикнула от испуга и попятилась назад.

— В следующий раз надо будет дать тебе кусок мела для маркировки, — сказал мистер Джордж, качая головой. Он взял у меня из руки фонарик. Но моего возвращения в комнате ждал не только он один. Рядом с мистером Джорджем стоял Фальк де Виллер, за столом сидел доктор Уайт, а Роберт, мальчик-привидение, выглядывал из-за его спины. К стене прислонился Гидеон, на лбу у него красовался огромный белый пластырь.

Когда я посмотрела на Гидеона, у меня перехватило дыхание. Он принял свою обычную позу и скрестил руки на груди. Но лицо его было почти таким же белым, как и пластырь. В тусклом свете лампочки его глаза казались почему-то неестественно зелёными. Мне вдруг ужасно захотелось сорваться с места, подбежать к Гидеону, обнять его и подуть на ранку, успокоить его так же, как я успокаивала Ника, когда тот был ещё совсем маленьким, часто падал и ушибался.

— Гвендолин, ты в порядке? — спросил Фальк де Виллер.

— Да, — ответила я, не в силах отвести глаз от Гидеона. О, как же я по нему соскучилась, и поняла я это только теперь.

Неужели наш поцелуй на зелёном диване был только вчера? Хотя это вряд ли можно считать одним поцелуем, скорее, поцелуями.

В ответ на мой долгий взгляд Гидеон лишь беспристрастно посмотрел в мою сторону, так, будто бы видел меня впервые в жизни. Лицо его было холодным и отчуждённым, вчерашние чувства исчезли без следа.

— Я отведу Гвендолин наверх и посажу в машину, — спокойно сказал мистер Джордж. Он положил руку на мою спину и легонько подтолкнул меня вперёд, мимо Фалька, прямо к Гидеону.

— Как ты… как ты себя чувствуешь? — спросила я.

Гидеон ничего не сказал, он лишь взглянул на меня. Но от этого взгляда по коже побежали мурашки. Он смотрел так, будто перед ним не человек, а какой-нибудь предмет. Будто он увидел что-то обычное, не достойное внимания, как, например… стул.

Может, у Гидеона всё-таки случилось сотрясение мозга, он потерял память и теперь не знает, кто я? Внутри у меня всё похолодело.

— Гидеону следовало бы отлежаться в кровати, но сейчас ему придётся проэлапсировать несколько часов, чтобы избежать неконтролируемого прыжка во времени, — недовольным голосом пояснил доктор Уайт. — Это так легкомысленно с нашей стороны, снова отпускать его одного…

— Два часа в спокойном подвале в 1953 году, Джейк, — перебил его Фальк де Виллер. — На диване. Думаю, его это не очень обременит.

— Ничуть, — сказал Гидеон, и взгляд его стал ещё более мрачным, хотя ещё секунду назад мне казалось, что мрачнее его быть не может. Мне вдруг захотелось плюхнуться на пол и разреветься, как маленькой.

Мистер Джордж открыл дверь.

— Пойдём, Гвендолин.

— Одну секунду, мистер Джордж, — Гидеон крепко схватил меня за руку. — Мне бы хотелось уточнить ещё одну деталь: в каком году только что была Гвендолин?

— Только что? В июле 1956-го, — сказал мистер Джордж. — А почему ты спрашиваешь?