Флетч в Зазеркалье, стр. 25

Отсюда следует… что?

Когда Джек спросил Нэнси Данбар, в чем необходимость столь суровых мер безопасности и почему в Виндомии все должны шпионить друг за другом, она ответила: «Доктор Редлиф не любит сюрпризов».

Может, доктор Редлиф мыслил категориями, недоступными среднему человеку, поэтому все деяния обычных людей удивляли его.

Редлиф не сводил глаз с пальцев Джека, перебиравших струны.

– Интересно.

– Так что необходимо для того, чтобы изобрести идеальное зеркало? – спросил Джек.

Редлиф пожал плечами:

– Тот самый случай, что и с вашими пальцами. Не мешать мозгу играть. Пусть думает о чем хочет. Что-то и получается. – Он помолчал. – Иногда.

Глядя на пальцы, лежащие на грифе, Джек спросил:

– Что происходит с черной дырой, когда она исчезает?

Редлиф улыбнулся.

– Вы хотите спросить, что происходит с информацией, которая находится внутри.

– Я не знаю, о чем я хочу спросить.

– Было бы забавным, если б она растягивалась в столь тонкую нить, что ее срез становился бы невидимым.

– А что тут забавного?

– Потому что нам это поможет определять неопределенности, которые пока мы воспринимаем исключительно как неопределенность.

– Ага. – Джек, конечно, ничего не понял, но почувствовал, что доктор Редлиф знает, о чем говорит. Человеческие существа могли удивлять Редлифа своим поведением, он, возможно, говорил с ними на разных языках, но вот исчезновение черных дыр его нисколько не удивляло.

– Вас не затруднит ответить, какие идеи вы сейчас обдумываете? – спросил Джек.

– Отнюдь. Космические перемещения.

– Космические полеты?

– Пожалуй. Мне представляется, люди еще не задумывались, а так ли фундаментальны основные физические принципы.

– Я – нет, – честно признал Джек.

– Вас этому не научили.

– Нам предлагалось учить известное, а не придумывать что-то свое.

– Дело в том, – Редлиф его, похоже, и не услышал, – что основные законы физики универсальны во всей вселенной. Принимая во внимание период ее существования, мы, люди, познаем эти законы очень короткое время. И я не уверен, что мы уже успели докопаться до истины. Боюсь, что знания наши полностью определяются нашим интеллектуальным уровнем и не могут считаться абсолютными. Эти же самые физические законы, увиденные с другой планеты, сквозь призму интеллектуального уровня тамошних обитателей, могут толковаться иначе. Скорее всего и толкуются.

– Понятно.

– Однако, когда будут познаны истинные, абсолютные, универсальные физические законы, выяснится, что их сущность неизменна для любой планеты.

– Наверное, мне лучше и дальше играть на гитаре, – вздохнул Джек.

– Это одно и то же. Вы оказались в той пространственно-временной системе, которая позволяет вам играть на гитаре. Мы же должны прийти в ту пространственно-временную систему, еще недостижимую для нас, которая позволит нам путешествовать в космосе.

Редлиф столкнул боксера на землю, поднялся:

– Пошли, Архи. К гостям опаздывать нехорошо. Видите, думать можно о чем угодно. – Последнее относилось уже к Джеку. – О любых глупостях. Кто знает, что из этого выйдет.

Доктор Редлиф выпрямился во весь рост, потянулся.

– Почему бы, к примеру, не предположить, даже не имея никаких теоретических обоснований, что вытянутая в нить черная дыра может послужить транспортным туннелем, по которому мы сможем мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую?

Джеку, сидящему на земле, Редлиф казался гигантом.

– Я полагаю или надеюсь, что все происходящее имеет какую-то цель. – Он наклонился, почесал Архи за ухом. – Искать цель и не видеть ее, видеть и не стремиться к ней – непростительная ошибка.

– Сэр?

Редлиф улыбался, ожидая продолжения.

– Почему вы решили поговорить со мной? – спросил Джек. – Зачем вы мне все это сказали? И о ваших теориях.

Брови Редлифа взлетели вверх.

– Я пытался отблагодарить вас за вашу заботу. Когда-нибудь вы, возможно, об этом вспомните.

И ушел, оставив Джека в полном замешательстве.

Он даже подумал, уж не пришелец ли Честер Редлиф с другой планеты.

Глава 18

В сумерках, с синим галстуком-бабочкой под воротником, с серебряным подносом в руках, Джек подошел к группе гостей в вечерних туалетах на одной из террас особняка Виндомии.

– Не желаете hors d’oeuvre, [12] сэр?

Резко повернувшись, мужчина одной рукой крепко схватил поднос, дабы он не выскользнул из разжавшихся пальцев Джека.

– Ага! Печенка, завернутая в ломтик бекона! Мое любимое блюдо!

– П.! – начал Джек.

– Вы чуть не выронили поднос, юноша. – Флетч убрал руку. – Или вы хотели, чтобы мы в парадной одежде, ползая на карачках, ели печенку с пола? Хорошенький мы имели бы вид!

Две женщины, с которыми разговаривал Флетч, захихикали.

Потом Флетч наклонился к Джеку и прошептал: «Сможешь сказать по буквам?»

Доктор Честер Редлиф вместе с женой направлялся к Флетчу.

– Что?

– Hors d’oeuvre.

– Конечно.

– Хорошо. А твоя бабушка не могла.

– Моя бабушка? Та, что писала триллеры?

– Твоя бабушка, которая писала детективы.

– Мистер Флетчер. – Редлиф протянул руку. – Я – Честер Редлиф.

– Позвольте поблагодарить вас за то, что вы сразу откликнулись на мою просьбу. – Флетч пожал Редлифу руку.

– Я давно хотел встретиться с вами, – ответил Редлиф. – Мне очень понравилась ваша биография Эдгара Артура Тарпа-младшего.

Бросив короткий взгляд на Джека, Флетч дернул щекой.

– Некоторым она нравится.

– Моя жена, – представил даму Редлиф. – Амалия.

– Приятно познакомиться с вами, доктор Флетчер.

– Не доктор, – поправил ее Флетч. – Даже не пациент. Зовите меня Ирвин.

– Ирвин? – пробормотал Джек. – С каких пор он стал Ирвином?

– А откуда вы родом? – с полным безразличием в голосе спросила Амалия.

Джек обратил внимание, что Амалия сделала себе прическу. Седина пропала, каждый волосок теперь знал свое место. На лице оставалась припухлость, но кожа разгладилась, приобрела здоровый цвет.

– Из Монтаны.

– Монтана! – пробурчал Джек за спиной Флетча. – Чего вдруг он назвал Монтану?

– Мистер Флетчер, я думаю, что Бьерстадта я покажу вам утром Он в спортивном зале. А освещение там лучше утром.

– Как скажете.

– Что за Бьерстадт? – недоумевал Джек за спиной Флетча.

– Хотя я нахожу странным, что вы повесили такую дорогую картину в спортивном зале.

– А, – понял Джек, – картина.

– Вы не видели нашего спортивного зала, – улыбнулся Редлиф. – Картина там в полной безопасности. Температура и влажность контролируются. А по размеру, мощи, энергии ей самое место в спортивном зале.

– Мой муж – человек эксцентричный. – Амалия улыбнулась, потом спросила Флетча: – Скажите, вы разговариваете на языке койотов?

На террасе гостей развлекали Чет, Эми, Доунс, Бьювилль, Нэнси Данбар. Аликсис и Дункан отсутствовали.

– Не смогли бы вы после обеда побеседовать со мной в моем кабинете? – спросил Редлиф Флетча. – Полагаю, это единственное место, где мы сможем поговорить о вашей книге. Читая ее несколько лет назад, я делал кое-какие пометки, но и представить себе не мог, что нам доведется встретиться.

– С удовольствием, – ответил Флетч.

– Тогда в десять вечера.

– До встречи, – кивнул Флетч.

Чета Редлифов отбыла. Флетч повернулся к Джеку:

– Избавься от подноса Нам надо поговорить.

– Как ты сюда попал? – спросил Джек.

– У Редлифа есть картина, которую он хочет продать. Мне, конечно, такая покупка не по средствам, но он этого не знает.

Джек сунул поднос Пеппи, вдобавок к тому, что у него уже был. Теперь он держал по подносу в каждой руке.

– Я тебе помогу – Флетч взял тарелочку с одного из подносов – Так будет легче.

– Благодарю вас, – ответил Пеппи, – сэр.