Голос монстра, стр. 17

Но Конор не отвечал.

— Я вернусь через неделю, в воскресенье, — заверил отец. — Ты помни об этом, ладно?

Конор заморгал от яркого солнечного света. Октябрь в этот году выдался и в самом деле теплым, словно лето никак не хотело прощаться.

— И на сколько ты приедешь? — наконец спросил он.

— Как смогу.

— А потом ты снова уедешь.

— Да, я…

— К другой семье, — закончил за отца Конор.

Отец попытался снова коснуться плеча Конора, но тот развернулся и пошел назад, к больнице.

Лекарство сработает, именно поэтому чудовище и рассказывало все эти сказки. Оно должно сработать. Если чудовище настоящее, все так и будет.

Перед тем как войти в больницу, Конор посмотрел на часы на ее фасаде.

Еще восемь часов до 00:07.

Без истории

— Ты можешь ее вылечить? — спросил Конор.

— Тис — лечебное дерево, — ответило чудовище. — Именно эту форму я чаще всего выбираю для прогулок.

Конор нахмурился.

— Это не ответ.

Чудовище лишь злобно ухмыльнулось.

Бабушка отвезла Конора домой, когда мама, пообедав, уснула. Она до сих пор не разговаривала с ним о разгромленной гостиной. Похоже, она вообще собиралась как можно меньше с ним говорить.

— Я поехала назад, в больницу, — объявила она, когда тот вылез из машины. — Сам себе приготовишь поесть. Знаю, что, по крайней мере, это ты умеешь.

— Как думаете, папа уже в аэропорту? — спросил Конор.

Вместо ответа бабушка только нетерпеливо вздохнула. Конор закрыл дверцу, и она уехала. Он поплелся в дом. Там теперь остались только часы на кухне — дешевые, на батарейке. Они отсчитывали время, которое приближалось к полуночи, а бабушки всё не было. Он даже подумывал ей позвонить, но вспомнил, как та накричала на него, когда таким звонком он разбудил маму. Конор ждал, пока часы не показали 00:07. А потом вышел наружу и позвал:

— Где ты?

— Я здесь, — ответило чудовище и с лёгкостью перешагнуло через флигель, в котором бабушка устроила себе кабинет.

— Ты сможешь ее вылечить? — спросил Конор.

Чудовище посмотрело на него сверху вниз.

— Это не моя забота.

— Почему нет? — спросил Конор. — Ты разрушаешь дома и спасаешь ведьм. Ты говорил, что каждая твоя часть — лечебная, если правильно её использовать.

— Если твою мать можно вылечить, то тис поможет ей, — ответило чудовище.

Конор скрестил руки на груди.

— А её можно вылечить?

Тогда чудовище сделало то, чего раньше никогда не делало.

Оно село. Поместило свой огромный вес на крышу бабушкиного флигеля. Конор слышал, как затрещало дерево, и видел, как просела крыша. Его сердце едва не выскочило из груди. Если чудовище разрушит и кабинет, то неизвестно что бабушка сделает с ним. Может, отправит в тюрьму. Или хуже того, в школу-интернат.

— Ты до сих пор так и не понял, почему вызвал меня? — спросило чудовище. — До сих пор не понял, почему я снова вышел на прогулку. Я ведь не каждый день это делаю, Конор О’Молли.

— Я тебя не звал, — ответил Конор. — Может, только во сне. Даже если и звал, то для того, чтобы ты помог маме.

— Так ли?

— А для чего же еще? — спросил Конор, и голос его стал таким пронзительным, что даже звенел. — Уж точно не для того, чтобы слушать твои жуткие истории.

— Ты не забыл про гостиную твоей бабушки?

Конор не смог сдержать улыбку.

— Так я и думал, — продолжало чудовище.

— Я не шучу! — возразил Конор.

— Так и я не шучу. Но мы ещё не готовы для третьей, последней истории. Хотя скоро время придет. А после этого ты сам расскажешь мне свою историю, Конор О’Молли. Ты расскажешь мне свою правду, — и чудовище наклонилось к нему. — Ты понимаешь, о чем я говорю.

Неожиданно их снова окружил туман, и бабушкин двор растаял. Мир изменился, стал серым и пустым, а потом Конор понял, где он — он очутился в собственном кошмаре.

Пришли чувства — те, что он не раз испытывал, и выглядело все точно так же. Края мира крошились, а Конор держал ее за руки и чувствовал, как слабеет, как она соскальзывает…

— Нет! — закричал он. — Нет! Только не это!

Туман рассеялся, Конор снова был во дворе бабушкиного дома. Чудовище все еще сидело на крыше.

— Это не моя правда, — голос Конора дрожал. — Это просто кошмар.

— И всё же это случится после третьего рассказа, — объявило чудовище, вставая. Крыша флигеля, казалось, вздохнула с облегчением.

— Здорово, — протянул Конор. — Еще один рассказ, когда есть вещи гораздо важнее.

— Истории — важны, — заверило чудовище. — Они могут оказаться важнее всего остального. Если в них есть правда…

— Правда жизни, — скривившись, заметил Конор.

Чудовище с удивлением посмотрело на мальчика.

— Вот именно, — согласилось оно. Потом повернулось, собираясь уйти, но через плечо взглянуло на Конора. — Скоро увидимся.

— Я хочу знать, что будет с моей мамой, — сказал мальчик.

Чудовище остановилось.

— А ты всё ещё не понял?

— Ты сказал, что ты — целебное дерево. Ты нужен мне, чтобы помочь.

— Значит, помогу, — вздохнуло чудовище.

Налетел порыв ветра, и оно исчезло.

Я больше не стану за тобой присматривать

— Я тоже хочу в больницу, — заявил Конор, сидя в машине бабушки. — Я сегодня не хочу идти в школу.

Бабушка нахмурилась. Возможно, она вообще больше не желала с ним разговаривать.

— Как она чувствовала себя ночью? — продолжал спрашивать Конор. Он ждал возвращения бабушки еще долго после того, как чудовище ушло, но, так и не дождавшись, уснул.

— Точно так же, — кратко ответила она, не отводя взгляда от дороги.

— Новое лекарство помогает?

Бабушка долго не отвечала. Конор уже подумал, что она не хочет отвечать, и собрался спросить снова, но тут она сказала:

— Говорить слишком рано.

Они проехали еще несколько перекрестков, а потом Конор спросил:

— Когда она вернется домой?

На это бабушка ничего не ответила. Она молчала все оставшиеся полчаса, пока они ехали к школе.

Не было никакой надежды привлечь внимание кого — то из класса. Кроме того, ни один преподаватель ни на одном уроке не вызвал его. Его не замечал никто из одноклассников. Во время обеда он попытался припомнить хотя бы ещё одно утро, за которое он не перекинулся ни с кем словом.

Он в одиночестве сидел на дальнем краю обеденного стола, так и не притронувшись к еде. В столовой царил невероятный шум, настоящий рев — его одноклассники кричали, вопили, боролись, смеялись. Лучшее, что мог сделать Конор, — игнорировать их.

Чудовище вылечит маму. Так и будет. Иначе зачем оно приходило? Других вариантов не было. Оно же ходячее дерево здоровья, такое же дерево, из которого сделали лекарство для матери. Иначе зачем это чудовище приходило?

«Пожалуйста, — мысленно попросил Конор, глядя на свой нетронутый поднос с обедом. — Пожалуйста».

Чьи-то руки резко ударили по подносу, и апельсиновый сок Конора выплеснулся ему на колени.

Конор вскочил, но недостаточно быстро. Колени были залиты липкой жидкостью, капающей на пол.

— О’Молли обмочился! — закричал Салли, и Антон у него за спиной разразился смехом.

— Вот! — добавил Антон, смахивая лужу по столу в сторону Конора. — Это тоже твоё!

Гарри стоял между Антоном и Салли, скрестив руки на груди, и внимательно смотрел на Конора.

Конор поймал его взгляд.

Они стояли так долго, что Салли и Антон начали переминаться с ноги на ногу. Им было невдомёк, что это за соревнование и что собирается делать Гарри.

Конора это тоже интересовало.

— Думаю, стоит поработать с тобой, О’Молли, — наконец объявил Гарри. — Кажется, я знаю, что тебе нужно…