Король замка, стр. 46

— Простите…

Он улыбнулся, язвительность исчезла.

— А я не удивляюсь, что вы удивлены. Скажите, что значит буква «Д»? Мисс Д. Лосон. Необычное имя.

Я объяснила, что моего отца звали Даниел, а мать Элис.

— Дэлис, — повторил он. — Почему вы улыбаетесь?

— Потому что вы произносите… тоже неправильно с ударением на последнем слоге. А нужно — на первом.

Он старательно повторил:

— Дэлис, Дэлис. — Мне показалось, что делает он это с удовольствием.

— У вас тоже необычное имя.

— В нашей семье оно передавалось из поколения в поколение… со времен первого короля франков. Положение обязывает. Скажем, иногда попадется какой-нибудь Людовик, Карл или Генрих, но род должен иметь своих Лотеров. А теперь давайте посмотрим, правильно ли вы произносите мое имя.

Я назвала его по имени. Он засмеялся и заставил повторить его имя еще раз.

— Очень хорошо, Дэлис, — воскликнул он. — Вам удается все, за что вы беретесь.

Я рассказала ему о родителях и о том, как помогала отцу в его работе. В рассказе проскользнуло, что именно родители удержали меня от брака. Он заметил это и сказал:

— Возможно, это к лучшему. Холостяки нередко сожалеют о своем упущении, но женатые зачастую раскаиваются куда искреннее. Дай им волю — они повернут время вспять, чтобы никогда не жениться. Такова жизнь!

— Может быть.

— Взять, к примеру, меня. Когда мне было двадцать лет, я женился на девушке, выбранной для меня родителями. В наших семьях так ведется издавна.

— Понимаю.

— Эти браки часто бывают удачными.

— И ваш? — Я почти перешла на шепот. Он не ответил, и я спохватилась. — Извините, я веду себя бесцеремонно.

— Нет. Вам следует это знать.

Интересно, почему? Сердце готово было выскочить у меня из груди.

— Брак был неудачным. Думаю, я не способен быть хорошим мужем.

— Любой мужчина способен стать образцовым супругом… если захочет.

— Мадемуазель Лосон, каким образом эгоистичный, нетерпимый и раздражительный мужчина может стать хорошим мужем?

— Для этого нужно всего лишь постараться не быть эгоистичным, нетерпимым и так далее.

— Вы полагаете, люди могут избавиться от недостатков, как от старого барахла?

— Я думаю, можно попытаться подавить их в себе.

Вдруг он рассмеялся, и я почувствовала, что оказалась в глупом положении.

— Я вас забавляю? — холодно поинтересовалась я. — Вы спросили мое мнение, и я ответила.

— Да, конечно. Я попытался представить, как вы подавляете в себе недостатки, но не смог найти их у вас. Вы знаете, как трагически закончился мой брак? — Я кивнула. — Опыт семейной жизни заставил меня навсегда отказаться от роли мужа.

— Возможно, это мудрое решение.

— Я был уверен, что вы со мной согласитесь.

Я знала, что он имеет в виду. Если его подозрения оправданы и я позволила себе зайти в своих чувствах слишком далеко, меня надо предупредить. Какое унижение! Не желая выглядеть уязвленной, я переменила тему:

— Меня заинтересовали стены в некоторых комнатах замка. Я подумала, что под слоем побелки могут быть скрыты настенные росписи.

— Да? — рассеянно переспросил он, и я решила, что он пропустил мои слова мимо ушей.

— Вот так же отец сделал невероятное открытие в одном старинном особняке в Нортумберленде [6]. На стене под слоем известки в течение нескольких веков скрывалась роскошная фреска. Мне кажется, что подобные находки возможны здесь, в замке!

— Находки? — повторил он. — В самом деле?

О чем он думал? О своей неспокойной жизни с Франсуазой? А была ли она неспокойной? Несчастной — да. И неудачной настолько, что он решил впредь не испытывать судьбу.

Меня захлестнули эмоции. Что мне делать? Как я оставлю Шато-Гайар и уеду… обратно в Англию… в новую жизнь, где не будет ни замка, полного тайн, ни графа, счастье которого я мечтала увидеть — отреставрировав, как бесценное сокровище.

— Мне бы хотелось внимательно осмотреть эти стены, — не сдавалась я.

Он ответил горячо, словно перечеркивая все, что было сказано до сих пор:

— Дэлис, мой замок и я — все в вашем распоряжении.

9

Несколько дней спустя Филипп и Клод вернулись из Парижа, и дружеские отношения, установившиеся между мной и графом, исчезли без следа, как будто их и в помине не было.

Клод и граф вместе ездили верхом. Филипп не очень-то любил конные прогулки. Иногда из окна своей комнаты я видела, как они смеются, разговаривая о чем-то. Тогда я вспоминала разговор, подслушанный мною в вечер свадебного бала.

Клод вышла замуж за Филиппа, здесь ее дом. Она стала хозяйкой замка, хотя и не была женой графа.

Вскоре я сама в этом убедилась. На следующий день после ее возвращения, минут за пятьдесят до ужина, в мою дверь постучали. Я с удивлением увидела горничную с подносом. Пока Филипп и Клод отсутствовали, я всегда ужинала в столовой. Я и теперь переоделась к ужину в шелковое коричневое платье.

Горничная поставила еду на столик, и я спросила, кто ей велел принести мой ужин наверх.

— Мадам. Жанне пришлось пересервировать стол, потому что она поставила прибор для вас. Мадам сказала, что вы будете есть в своей комнате. Буланже ворчал на кухне — дескать, откуда ему было знать? Вы все время ужинали с Его Светлостью и мадемуазель Женевьевой, но раз мадам приказала…

Мои глаза пылали гневом, но я надеялась, что горничная этого не заметила.

Я представила, как они соберутся к ужину. Граф осмотрит присутствующих и удивится, заметив мое отсутствие. «А где мадемуазель Лосон?» — спросит он. «Я приказала слугам отнести ужин ей в комнату. Она не может есть с нами за одним столом. В конце концов, она не гостья. Ее наняли на работу». Тогда он потемнеет лицом от презрения к ней и… сочувствия ко мне. «Вздор! Буланже, еще один прибор. И иди скорее к мадемуазель Лосон. Скажи, что я с нетерпением ожидаю ее к ужину».

Однако ничего такого не произошло. Я ждала, еда на подносе остывала, но за мной не шли.

Итак, я должна была признать себя неисправимой дурой. Эта женщина — его любовница. Он выдал ее замуж за Филиппа, чтобы она могла жить в замке, не вызывая сплетен. Граф был достаточно умен и понимал: нельзя допустить скандала. Даже короли в своих замках вынуждены проявлять осторожность.

А я… Я была глупенькой англичанкой, одержимой своими творческими идеями и способной составить компанию, когда мужчина нездоров и вынужден сидеть дома. Естественно, когда Клод рядом, мое общество ему уже не требуется, а кроме того, Клод — хозяйка замка.

Проснувшись среди ночи, я в ужасе подскочила. В комнате кто-то был. У кровати смутно белела чья-то фигура.

— Мисс. — Женевьева скользнула ко мне со свечой в руке. — Я опять слышала стуки. Всего несколько минут назад. Вы говорили, чтобы я пришла и сказала вам.

— Женевьева… — Я спустила ноги на пол. У меня стучали зубы. Должно быть, прежде чем проснуться, я видела страшный сон. — Сколько времени?

— Час. Меня разбудили эти звуки. Шлеп… шлеп… Я испугалась. Вы говорили, что мы пойдем и посмотрим вместе.

Я сунула ноги в шлепанцы и торопливо надела халат.

— Думаю, тебе показалось.

Она покачала головой.

— Те же самые звуки, что раньше. Шлеп… шлеп… Как будто кто-то подает сигналы.

— Где?

— Пойдемте ко мне в комнату. Там слышно.

Я пошла за ней в детскую, которая находилась в самой старой части замка.

— Ты разбудила Нуну? — спросила я.

Она покачала головой.

— Нуну не разбудишь. Она никогда не просыпается среди ночи. Спит, как убитая.

Мы вошли в комнату Женевьевы и стали прислушиваться. Тишина.

— Подождите минутку, мисс, — взмолилась она. Они то замолкают, то стучат снова.

— В какой стороне?

— Не знаю… Думаю, прямо внизу.

Прямо внизу было подземелье. Женевьева об этом, конечно, знала.

— Сейчас опять начнется, я знаю, — не унималась Женевьева. — Вот! Кажется, я слышу…