Не суди меня, стр. 38
У самой двери он обернулся. И глаза у него были затуманены чуть ли не сплошной полосой.
– Знаешь, в последнее время я много думал, где, где именно меня свернули с правильного пути. Где?.. Странно: человек редко помнит, когда он сделал тот самый выбор, который определил всю его дальнейшую жизнь. Раз и навсегда. Поскольку назад пути уже не может быть. И не будет! Я очень много об этом думал, поверь, Тид.
– Марк, вы же не хуже меня знаете, что моралисты, как правило, обожают разглагольствовать о том, что вообще хорошо и вообще плохо. Как у нас, помню, любил говорить наш армейский старшина: «Значит, так, копаем отсюда и до обеда».
– Наверное, он был умным, может, даже очень умным старшиной, Тид, но в данном случае все гораздо сложнее... Человек вступает в мир публичной политики и первым делом клянется сам себе, что будет творить добро, и только добро! Будет честным и справедливым, будет верой и правдой служить согражданам... Совсем как тот, кто хочет построить прочный дом для себя и своих близких, но... Но чтобы построить более прочную крышу, ему надо заказать более дешевые окна, чтобы сделать более основательный камин, придется сэкономить на фундаменте. Дом теперь его совсем не удовлетворяет, однако он сам себя убеждает, причем, как правило, весьма успешно, что без этих «экономии» дома просто не будет! Вообще не будет! Ни хорошего, ни плохого...
Но когда ты влезаешь в публичную политику, то каждый вроде бы маленький компромисс затаскивает тебя в еще больший «маленький» компромисс, ну и так далее, и тому подобное. Старая как мир история, Тид. Ничего нового, но жить с этим трудно, очень трудно, поверь. У тебя круглые сутки перед глазами Уравнение, которому, кажется, нет никакого правильного решения. Два плюс два – это сколько? Четыре? Пять? Три? Или сколько? А сколько вам надо? Затем в твоей жизни вдруг появляется некий добрый человек, который говорит тебе: «Если ты сначала сложишь все доброе, а потом вычтешь из него все злое, то в результате выиграешь и ты, и все остальные». Казалось бы, просто как правда, нет? Ну а что, если это и есть правда? Но ведь... иллюзия на то и есть иллюзия. Ты старательно складываешь, складываешь, а потом вдруг видишь – результат-то совсем отрицательный! И самое страшное, что ты никогда не знаешь, где именно и когда именно все это началось! И где именно и как именно все можно было бы повернуть. – Тяжело вздохнув, он поднял на Тида глаза, которые стали почти совсем такими же, как на ретушированных предвыборных плакатах. – Тид, обычно я думаю медленно, иногда даже слишком медленно, но тупым меня вряд ли можно назвать... Равно как и сволочью!
– Лично я так не думаю, Марк. Ни того ни другого, – неожиданно мягко проговорил Тид.
– Наверное, все-таки настала пора перекинуть вес с одной стороны весов на другую. Да, рано или поздно это должно было произойти, Тид, – махнув рукой, произнес Карбой. – Рано или поздно. – И вышел...
Тид Морроу долго смотрел, как огромный черный «бьюик» городского мэра величаво выкатывается со двора его кондоминиума. На его заднем сиденье сгорбился городской глава мистер Марк Карбой и тупо, ничего не видя, смотрел куда-то вперед...
Глава 10
Как только машина мэра скрылась из вида, Тид прежде всего позвонил Пауэлу Деннисону, но, поскольку тот уже куда-то уехал по весьма срочным делам, набрал номер городского управления полиции. Капитана Лейтона на месте тоже не оказалось, но зато Тиду довольно любезно сообщили номер его домашнего телефона.
– Алло? – раздался в трубке детский голос и, после того как Тид попросил позвать папу, крикнул: – Пап, это тебя!
– Слушаю?
– Капитан Лейтон?.. Это Тид Морроу.
– В чем дело, мистер Морроу? Что-нибудь случилось? Неужели все-таки решили сделать признание?
– Нет, хочу поблагодарить вас за то, что помогли Армандо Рогалю узнать, где я находился.
– Не за что. Видеть, как вы отделали Пилчера, того стоило. Ну так в чем, собственно, дело? Замыслили очередное убийство?
– Нет, нет, не надейтесь. Просто появились некоторые обстоятельства. У меня дома только что побывал наш мэр Марк Карбой. Мой телефон работает через местный коммутатор, так что, может быть, найдете время нанести мне визит вежливости. Хотя все это вполне может оказаться лишь моими догадками, не более того.
– Я большую часть моей жизни потратил на то, чтобы гоняться за пустыми догадками... Хорошо, буду у вас где-то через полчаса. Плюс-минус десять минут.
Лейтон приехал через двадцать пять минут и в своем давно вышедшем из моды черном костюме, с худющими плечами и совиным взглядом выглядел совсем как нахохлившаяся пойманная птица... Пока Тид рассказывал ему о своей встрече с Карбоем, он ни разу его не перебил. И задал свой первый вопрос, только когда тот замолчал:
– А что может означать вся эта белиберда насчет уравнений, не имеющих решений? Думаете, он своим старинным кольтом собирается проделать в ком-то несколько дырок? Такое возможно?
– Боюсь, не смогу сказать вам ничего определенного, капитан. Я на самом деле даже не догадываюсь, что он имел в виду.
– Вообще-то Марк всегда обожал драматизм событий, мистер Морроу. В каком-то смысле его можно назвать, так сказать, профессиональным страдальцем. Он без этого жить не может.
– Ну а если на этот раз произошло нечто по-настоящему серьезное? Такое вы допускаете?
– Допускать-то допускаю, почему бы и нет? Хотя, если бы такое случилось, лично я, честно говоря, очень удивился бы... Кстати, раз уж я здесь, то позвольте мне задать вам один вопрос на другую тему. Вчера до меня дошли слухи, что на вас собираются перестать давить, потому что якобы появилась реальная возможность перенести гнев богов на вашего друга-начальника Деннисона. Как именно это будет делаться, мне неизвестно. Во всяком случае, пока неизвестно. Скажите, в его прошлом может быть такое, что ему очень не хотелось бы вытаскивать наружу?
– Нет, капитан, ничего. Абсолютно ничего такого! И если вы все еще помните известные школьные притчи о людях, чья жизнь как открытая книга, то перед вами как раз тот самый случай. Я знаю Пауэла слишком давно и слишком хорошо, уж поверьте.
– Хорошо, допустим. Ну а его дочери? Им никогда не приходилось оказываться в неприятных переделках? Той или другой...
– Если бы такое случилось, я бы знал на все сто процентов. К тому же Джейк практически еще совсем ребенок, а Марсия на редкость правильная и рассудительная девушка. С очень твердыми устоями и спокойным, уравновешенным характером. Совсем как у отца.
– Вообще-то эти «уравновешенные и рассудительные» иногда преподносят большие сюрпризы... Впрочем, пока все это не более чем слухи. Хотя в каком-то смысле они вполне согласуются с их намерениями на какое-то время оставить вас в покое.
– У них не было выбора.
– На вашем месте я не стал бы так заблуждаться, мистер Морроу. Им ничего не стоит найти десять свидетелей, которые под присягой подтвердят, что собственными глазами видели, как вы средь бела дня задушили жену мэра прямо в вестибюле отеля «Дерон», и еще, как минимум, трех, которые, потупив виноватый взгляд, признаются, что вы за хорошие деньги уговорили их отвезти ее труп на городскую свалку... Лучше попробуйте посмотреть на это несколько с иной стороны. Через вас они могут всего лишь немного дискредитировать мистера Деннисона, не более того. Но этого мало. Слишком мало! Его в городе поддержат много серьезных людей, не говоря уж о настолько хорошей репутации, что в принципе ему не составит особого труда пригласить сюда самого генерального прокурора штата. Со всеми вытекающими для них последствиями. Даже если им еще до этого удастся поджарить мистера Тида Морроу на раскаленной сковородке. Нет, бить надо только по Деннисону. Причем не тыкать лицом в грязь, а бить круто и наповал. Иначе толку будет мало. Выкинуть на политическую помойку вас, конечно, совсем не плохо, но практического толка от этого для них мало.
– И что теперь вы собираетесь делать в отношении нашего мэра? Сказать можете?