Вождь викингов, стр. 25

Потери моего хирда были куда менее серьезными, чем я ожидал, но тоже были.

Убит Нотт Поросенок. Не повезло парню. В первом же бою.

Ранен Ренди Черный. Не то чтобы серьезно, но неприятно: копьем в ногу достали. Если рана не загноится, через пару недель заживет. Загноится – быть парню калекой.

Остальные тоже получили ранения, но такие, что всёрьез не принимают. Хавур, к примеру, лишился части уха, Гренделю прилетело топором по голове. Шлем его, хоть и прогнулся, но черепушку спас. Тем не менее – сотрясение. Глаза в кучку и травля за борт. Отлежится – пройдет.

Взрослая часть моего хирда, считай, не пострадала. Юсуф легко ранен в ногу и в руку, Стюрмир вывихнул левое запястье, но уже сам его и вправил, утверждая, что ни грести, ни драться это ему не помешает. Фирсту, как и Гренделю, долбанули топором по шлему, а в придачу рассекли лоб так, что всё лицо его залило кровью – раны на голове всегда сильно кровоточат. Но трясет его не только от потери крови. Очнувшись, Фирст не смог открыть глаза и подумал, что ослеп. Очень сильное переживание. К счастью, ковш морской воды зрение ему возвратил полностью.

Осхилю Пузо сломали нос. Он утверждал, что ударом вражеского топора, но я подозревал, что Пузо попросту держал щит слишком близко к роже. Свартхёвди весь покрыт синяками, панцирь его попортили в нескольких местах… Но и только. Словом, как обычно. Берсерк есть берсерк. Не знаю, как это объяснить, но железо их действительно не берет. Ну почти не берет.

Синяков, впрочем, хватало не только у Медвежонка. У нас отличные доспехи. У всех, кроме молодежи, – у тех просто хорошие. Это значит, что стрелой их не пробить и ударом средней силы – тоже. Там, где куртка из вареной кожи, обшитая так себе железом, вскрывается на раз, добрый панцирь из выпуклых, плотно подогнанных чешуй держит удар вполне уверенно. Хотя, если удар прямой, синяк всё равно будет. А вот на англичанах – ни царапины. В ближний бой они не входили, от брошенных предметов уворачивались.

А вообще, я был доволен. Моя тактика залпового огня оказалась эффективной.

Как, впрочем, и ожидалось.

Глава тринадцатая

Трофеи

Чужих покойников отправили за борт, своих сложили в сторонке.

Перекусили. Я чуток оклемался. Слабость ушла. Всё же у моего, хм… состояния есть преимущества перед берсеркерским. Вон, Медвежонок всё еще в отрубе. Хотя у него тоже есть важное преимущество: его Зверь приходит когда он хочет, а мой Волчара – исключительно по своему усмотрению. И закономерности я до сих пор не уловил.

Хотя надо отдать Волчаре должное, сегодня он здорово помог – не меньше десятка ворогов получили мои отметки. Причем для большинства – летальные. Так или иначе, но из нападавших в живых осталось только шестеро.

Четверо – с легкими ранениями. Тяжелых дорезали всех. Кроме Вигмарра. Ярлу даже первую помощь оказали – остановили кровь. Но это лишь потому, что попросил Гуннар Морской Кот. У Кота имелся должок, который он и намеревался взыскать с Вигмарра. Я бы не позволил, будь ярл в лучшей форме. Мол, нельзя портить то, что можно поменять на деньги. Но надежды слупить за него выкуп – никакой. Вигмарр получил проникающее ранение в живот, что в наших условиях – гарантированная мучительная смерть. Так что теперь Морской Кот планировал снять с него стружку. В прямом смысле. Ножом. И захоти я его остановить, народ бы не понял. Это Гуннар всадил копье ярлу в живот, так что ярл – его трофей. А если выбирать между страданиями ярла, наверняка еще той сволочи, и психологическим климатом в коллективе, то насрать мне, грубо говоря, на ярла. Сам-то он бы ни секунды не колебался.

Среди пленных был еще один персонаж, особенно интересный мне потому, что на нем не было ни царапины, если не считать ободранной скулы и резаной прорехи в штанах.

– Этого сюда, – распорядился я.

Парня подвели. Руки у него были связаны, а рожа наглая-наглая.

– Как тебя зовут? – поинтересовался я.

– Лейф Весельчак! – И осклабился, демонстрируя, что прозвище получил не зря. Зубы у него тоже были в комплекте.

– Скажи мне, Лейф, почему ты не ранен? – задал я следующий вопрос.

Пройти без единой царапины такую мясорубку, особенно если ты – на стороне проигравших, это почти невозможно.

– Я – берсерк! – ухмыльнулся норег.

– Не надо мне врать, – строго произнес я. – Или раны у тебя появятся.

– Пытай меня – и ты услышишь мой смех! – пообещал этот авантюрист. Ей-богу, он мне уже нравился. – У меня неподходящее настроение для пыток, – сказал я. – Если ты не хочешь со мной говорить, тебя убьют…

– Я не боюсь смерти! Даже без меча в руке Один возьмет меня в Валхаллу!

Какая, однако, уверенность.

– Но только не в том случае, если тебе отрежут голову и привяжут ее к твоей заднице! [24]

Эту тему мне Ивар подсказал. Я слышал, что он так обошелся с одним из своих врагов, которого не смог взять живым.

Проняло.

– Моя кожа чиста, потому что я лучший в пляске жнецов Одина!

О, как поэтично.

– Это так? – спросил я Гримара.

– Он хорош, – признал хольд. – Убил Ранвайга Серебряную Чешую и ранил еще двоих. Хотел спрыгнуть в море, но я схватил его за пояс.

Отважный поступок. В доспехах – камнем на дно. Правда, без пыток и с оружием в деснице.

– Ты силен, как медведь, – признал пленник. – Но если бы мы встретились один на один, ты был бы мертв.

– Хитрец, – проворчал Короткая Шея. – Хочешь умереть с оружием в руке.

– Хочу, – не стал отрицать пленник. – А еще больше хочу тебя убить!

– Ты мог это сделать там, – хольд показал на трофейный драккар. – Теперь ты – добыча воронов. Или рыб. Как ты намерен с ним поступить, хёвдинг? – Он – твой пленник, – напомнил я. – И его мужество мне по нраву. Я бы позволил ему попытать судьбу.

– Ты – хёвдинг. Решай сам – он твой. Только я думаю: раб из него выйдет никудышный.

– Я не стану тебя пытать, – сказал я пленнику. – Зато предоставлю тебе выбор: ты можешь умереть быстро. И я даже вложу в твою руку меч, правда, ты всё равно останешься связанным.

– Благодарю тебя, вождь! – Лейф даже слегка поклонился. Это хорошо. Значит, понты для него – не главное. – А что еще?

– Я могу взять тебя в свой хирд, – пообещал я.

– Хирд у тебя неплох, – признал пленник. – Не мог бы ты назвать свое имя?

– Ульф-хёвдинг, так зови меня. Я из Сёлунда.

– О! – впечатлился пленник. – Земля Рагнараконунга. Ты знаешь его?

– Я ходил с ним в поход. На земли франков и дальше. До самого Муспельхейма, – решил я подбавить в речь чуток поэзии. – Мы неплохо там повеселились.

– Я живу, – сказал пленник, глядя на мой роскошный панцирь. – Если ты возьмешь меня в хирд, я буду тебе верен.

– Не торопись, – предупредил я. – Прежде чем ты станешь моим хирдманом, я должен сам проверить, так ли ты хорош, как говорят. Тебе дадут меч и щит, и ты будешь со мной драться. Если я сочту тебя достойным, ты станешь моим.

Лейф Весельчак ненадолго задумался, потом ответил:

– Ты очень удачлив, Ульф-хёвдинг. Это ясно уже потому, что Вигмарр Зубовный Скрежет лежит на палубе, на которой ты стоишь. А ведь его тоже считали удачливым ярлом. Да, ты удачлив, и боги тебе благоволят, но ты мал ростом и не выглядишь силачом. Что, если я убью тебя?

Ай да молодец! Ни слова о том, что я буду в доспехах, а он – в одной рубахе. Зато искренне озабочен тем, что будет, если он меня грохнет. Самоуверенный тип.

– Если ты ранишь меня, то это значит, что ты действительно хороший воин. И тогда ты – мой хирдман с правом на полную долю. Если убьешь, то твою судьбу будет решать вот он, – я показал на пребывающего в отключке Свартхёвди. – Но если ты не захочешь остаться с ними, то тебя не станут убивать и высадят на берег там, где это возможно.

Гримар!

– Слушаю тебя, хёвдинг!

– Поклянись мне в том, что передашь мои слова в точности, когда мой брат Свартхёвди очнется от сна берсерка, и в том, что не позволишь убить этого человека!