Берег бесконечности, стр. 84

— Да, — сказала она. — Разумеется.

Тора Кейн жила в отдельно стоящем коттедже в дубовой роще в десяти километрах к северо-западу от Сибрайта. Ким несколько дней подряд туда ездила и бродила вокруг по утрам, отмечая, когда Тора уезжает на раскопки — в девять пятнадцать — и когда возвращается — обычно в шесть тридцать. У Торы был свой флаер, собаки не было. Насколько можно было понять, она жила одна.

Ким нашла за домом сарай, где можно было добыть лестницу, если надо. Это было везение: она думала, что придется лезть на дерево.

Ходить ей было тяжело: несмотря на успехи современной медицины, нога еще не совсем зажила, и Ким знала, что врачи бы решительно ее осудили, узнав, что она делает.

Дома она вместе с Шепардом работала над созданием виртуального юриста, убедительного и внушающего доверие. В качестве прототипа она выбрала Акилу Селби, знаменитого адвоката прошлого столетия по уголовным делам. Селби был противником смертной казни и специализировался по защите безнадежных дел. Он спас от смерти целый ряд садистов и убийц а иногда даже добивался их освобождения на горе ничего не подозревающей общественности.

Селби давал проявляться признакам старения, дал волосам посеребриться, лбу наморщиться, приобретая вид зрелости которая так ценится в залах суда, и в то же время сохраняя здоровье человека тридцатилетнего.

Ким его чуть изменила, сделала синие глаза карими, подстригла волосы по современной моде, убрала бороду, сняла несколько фунтов с талии. Еще она заострила его лицо, сделав впалые щеки и тонкий нос.

— Как тебе? — спросила она Шепарда, когда перед ней стоял готовый продукт.

«Выглядит хорошо, — согласился ИР. — Мое внимание он бы привлек».

Закончив с внешностью, Ким стала работать над голосом, убирая выраженный акцент жителя Терминала, медоточивую тональность, которая казалась бы фальшивой человеку седьмого столетия. Добавила чуть-чуть сипоты и подрегулировала скорость речи. После всех корректив образ заговорил как уроженец Рубинового архипелага.

Потом Ким занялась своим снаряжением.

К микропередатчику прилагался приемник и гибкая антенна для удаленного приема. Ким арендовала флаер и установила на нем антенну, а потом пошла спать и спала без сновидений.

Утром позвонил Чад.

— Готово, — сообщил он.

Наутро она прилетела и забрала разъем. Показывая, как он работает, Чад сказал:

— Только если тебя с ним поймают, я ничего про это не знаю.

Она обещала ему, что никто из нее и слова не выжмет. Тем же вечером Ким приземлилась в километре от дома Торы и остальной путь прошла пешком. В доме горел свет и было движение. У Торы был гость. Даже несколько гостей. Рядом с площадкой стояли три флаера.

Но Ким знала, что хозяйкин флаер — это оранжевый с черным «кондор». Несколько минут она смотрела, убеждаясь, что снаружи никого нет, потом покружила вокруг площадки и закрепила микропередатчик на стойке полоза — там, где она уходила в гнездо. Удовлетворенная своей работой, Ким отступила в лес и включила приемник. Сигнал доходил громко и чисто.

27

На следующий день Ким встала рано. Она съела легкий завтрак и изменила внешность, превратившись в молодого мужчину, даже с усами, которые, как она думала, придавали ей лихой вид. Потом на арендованном флаере она полетела к дому Торы Кейн, рассчитав время так, чтобы быть еще в воздухе, когда Тора выйдет из дому. Тора вышла с чашкой в одной руке и кожаным футляром под мышкой другой, села в свой флаер и улетела.

Ким отслеживала ее полет до самых раскопок. Потом она села неподалеку на поляне, не желая оставлять изображение своего флаера в памяти домашнего ИРа. В этих краях были еще дома, но ни одного в пределах видимости. И вроде бы никто не наблюдал за ней снаружи.

Конечно, не было способа удостовериться, что ее не засечет какая-нибудь система охраны. В этом случае Тора получит изображение молодого человека, и план рухнет, но сама Ким останется необнаруженной.

Она обошла виллу, взяла лестницу из сарая и залезла на крышу. Здесь она вынула из кармана универсальный разъем и закрепила его на карнизе. Он был выкрашен в тускло-коричневый свет, как и сама крыша, и наблюдателю с флаера будет незаметен.

Удовлетворенная, Ким слезла, поставила лестницу на место и улетела.

Она вернулась домой поработать над репликами Акилы Селби, но не успела начать, как позвонил Мэтт, спрашивая, как она — очевидно, он хотел спросить, не арестовали ли ее уже? Еще он сообщил, что нашел лабораторию, но начать там работать можно будет только через пару недель. Он снова спросил, не передумала ли она и не допустит ли она его к «безделушке». Это слово он произносил так таинственно, что всякий, кто услышал бы этот разговор, понял бы, что это шифр.

— Лучше оставить все как есть, — ответила Ким.

— Не понимаю, почему ты мне не доверяешь.

И Ким снова, как обычно, стала ему говорить, что ему она доверяет, но такие вещи имеют тенденцию становиться известными, что лучше перестраховаться и так далее.

Он оставил эту тему и сообщил, что сократил список потенциальных исследователей до шести.

— Не больше трех, — потребовала Ким, понимая, что и это слишком много.

Они договорились, что не будут зондировать возможных кандидатов, пока не получат доступ к лаборатории.

Отключившись, Ким немного посидела, рассматривая отпечаток картины Кейна «Штормовое предупреждение». Это был зловещий ландшафт — разрушенные башни вдалеке, надвигающаяся гроза.

Ким несколько раз просмотрела сценарий Селби и наконец осталась довольна. Тогда она загрузила его в переносной компьютер, поужинала и пошла на долгую прогулку в сумерках. Приливы на Гринуэе не были так размеренны, как это было бы при одном спутнике. Они все время то надвигались, то отступали, притягиваемые в разных направлениях Гелиосом и четырьмя лунами.

Сейчас был самый низкий отлив, океан отступил далеко, и берег обнажился так, как бывает только раз в месяц. Ким шла вдоль воды, волны омывали ей ноги, в небе стали появляться звезды. Они были далекими-далекими, и Ким снова удивилась, как могут быть неразумными существа, научившиеся преодолевать такие дальние расстояния. И все же война с Пасификой была делом не очень давнего прошлого.

Очевидно, такие вещи вполне могут случаться. Люди, создавшие физическую теорию и построившие прыжковые двигатели — это совсем не те люди, что принимают политические решения, или позволяют увлечь себя сумасшествию телеканалов, или подчиняются вековым традициям, которые когда-то служили сохранению наций, а теперь стали не только бесполезными, но и вредными.

Не следует полагать вид разумным только потому, что он порождает разумных индивидуумов. Теорема Брэндивайн.

Может быть, ее запомнят именно за такие принципы, а не за открытие «Доблестного». Ким улыбнулась и решила, что это бы ей больше понравилось.

На следующее утро она отправилась в парк Бэйсайд, чтобы воспользоваться кабиной связи: если что-то пойдет не так, как она хочет, ее не удастся выследить.

Кабина находилась в торговом квартале возле галечной дорожки поодаль от океана. Сезон только начинался, и людей на улицах было мало: несколько студентов университета в перерывах между занятиями, несколько гуляющих местных. Туристов пока не было. Утро было ясным и безоблачным, воздух еще не согрелся, и с моря тянул свежий ветерок.

Ким подключила программу Селби и набрала номер Торы.

По дорожкам бегали детишки с воздушными шариками, гоняясь друг за другом. К берегу один за другим шли пенные гребни.

— Да? — ответил голос Торы. Она включила только звук.

— Доктор Кейн? — Говорила Ким, но Тора должна была слышать сконструированный голос Селби. — Меня зовут Гэбриел Мартин. Я был юристом у вашего отца.