Берег бесконечности, стр. 17

— Добрый вечер, доктор Брэндивайн, — сказал он. — Меня зовут Харви Страттон. Чем я могу быть вам полезен?

— Мистер Страттон, действительно ли Архивы хранят бортжурналы межзвездных полетов?

— И межпланетных тоже, доктор.

— Можно ли будет посмотреть журнал одного рейса, выполненного в 573 году?

— Гм. — Его лицо затуманилось. — Это подпадает под законы о неприкосновенности частной жизни. Боюсь, вам понадобится постановление суда.

— Суда?

— Да, конечно. Все бортовые журналы охраняются этими законами. Вы — работник правоохранительных органов?

— Нет, — сказала она. — Мне надо для научного исследования.

Солли наблюдал с живым интересом.

— Но есть срок, после которого эти материалы становятся общедоступными, — сказал молодой человек.

— То есть их можно будет когда-нибудь получить?

Он поглядел куда-то вбок.

— Для межзвездных кораблей, находящихся в частном владении… — Он нашел наконец то, что искал. — Срок сорок пять лет с момента даты приобретения.

— И это значит…

— Они станут доступными через восемнадцать лет. — Молодой человек улыбнулся. — Боюсь, что это вам мало поможет.

Он стал перебирать различные основания, по которым суд может вынести постановление. В основном речь шла о юридических или инженерных вопросах. Праздного любопытства в этом списке и близко не было. Ким отключилась.

«Что дальше?» — спросил Шепард.

— А что бы ты посоветовал?

«Мне кажется, что это не лучшее поле деятельности. Маленькие зеленые человечки, призраки. Наверное, есть более удачный способ тратить время, Ким».

У Солли заблестели глаза.

— Тебе твой ИР часто читает нотации?

Ким не отреагировала.

— Что случилось на пике Надежды, Шеп?

«Не знаю, но могу предположить».

— Будь добр.

«Мне кажется не совсем невероятным, что кто-то неосторожно использовал небольшое количество антиматерии. Иначе трудно объяснить количество выделившейся энергии и отсутствие остатков метеорита».

— Что мог бы делать кто бы то ни было с антиматерией на склоне горы?

«Возможно, пытался уйти от преследователя. Взрыв произошел через три дня после того, как Кейн и Трипли вернулись с „Охотника“. Оба они жили в этих местах. Один из них исчез. Мне кажется достаточно правдоподобным, что перед нами результат неудачного воровства».

— Ты полагаешь, что Трипли украл собственное горючее? Зачем?

«Возможно, его взял Кейн, Трипли его вернул, но не умел правильно с ним обращаться. Разумеется, это предположение без каких бы то ни было фактов».

— Что ты мне можешь рассказать о Бентоне Трипли?

Шепард вывел все на экран. Бентон был клоном своего отца.

На самом деле половину населения Гринуэя в этот период составляли клоны. Бентону было под сорок, он не был женат, но активно интересовался женщинами. Он входил в советы директоров полудюжины влиятельных организаций, являлся близким другом премьера, лауреатом десятка филантропических премий, исполнительным директором «Интерстеллар инкорпорейтед» и президентом «Недостижимой цели», которая стала наследницей Фонда Трипли. Эта организация собирала средства на различные рискованные предприятия. Бедноты давно уже не было, но бывали дети, внезапно осиротевшие или выброшенные из семьи, люди, которые нуждаются в дополнительных возможностях образования, грантах на исследования и так далее. «Недостижимая Цель» была на переднем крае подобной деятельности.

На самом деле «Недостижимая цель» в свое время помогла и Ким, дав ей средства на образование после гибели родителей. Время от времени появлялся инспектор, проверяя, что у Ким все в порядке, и каждый месяц приходили денежные переводы. Потом Ким деньги вернула, но всегда была благодарна «Недостижимой цели» за поддержку в тот момент, когда это было нужно.

Бентон Трипли был точной копией своего отца, если не считать того, что он был чисто выбрит. Он был высокий, загорелый, с зачесанными назад волнистыми каштановыми волосами и доброжелательной улыбкой, которой Ким ни на минуту не верила. А это еще одно отличие: Кайл был честен. Во внешности Бентона было что-то, не вызывающее доверия.

Шепард вывел серию фотографий. Вот Бентон пожимает руки промышленникам и политикам, вот он в окружении женщин на разных курортах, вот он в суде защищается от обвинения в нечестных методах ведения бизнеса. Он успевал повсюду.

ТРИПЛИ ПРИВЕТСТВУЕТ ДЕЛЕГАЦИЮ ОСТРОВА БЭРРИНДЖЕР. ТРИПЛИ КОНСУЛЬТИРУЕТСЯ С ПАРТНЕРОМ «НЬЮ-ЙОРК ЭСТЕР-ХАУС». ТРИПЛИ ВЕДЕТ ЭКСКУРСИЮ ШКОЛЬНИКОВ ПО НЕБЕСНОЙ ГАВАНИ.

Но что-то полезное Ким в этих картинках нашла. В офисе было три модели кораблей. Три.

И это был именно тот клин, который ей нужен.

Шепард позвонил, когда флаер подлетал к острову Корби.

«Сообщение от Шейела Толливера».

— Запусти.

Голос Толливера назвал размер обуви.

«Еще что-нибудь, Ким?» — спросил Шепард.

Она поглядела на Солли, и он без слов понял, что размер совпал с той туфлей, которую они нашли.

— Да. Поставь кофе.

— Это почти ни о чем не говорит, — заметил Солли. — Сколько еще женщин носят обувь такого размера?

— Полно, — согласилась она. — И сколько из них крутятся около звездолетов?

6

— Надо сделать больше, — сказал Мэтт. — Действовать с опережением. Выдать призы. Неплохой способ приобрести друзей для Института. Богатых друзей. Руководство распорядилось назвать премию именем Мортона Кейбла — по имени человека, который создал прорыв в работе над проблемой подпространственных путешествий. К счастью, Кейбл был связан с Институтом.

Ким охотно согласилась («Идея классная, Мэтт!») и предложила, чтобы, ввиду пристрастия Трипли к украшенным кораблям, награде была придана именно такая форма, а не стандартный вид медали. Мэтт согласился, а детали оставил на ее усмотрение.

Такси прилетело за ней в пятницу рано утром. Над океаном еще держался туман. Флаер поднялся в чистое небо и направился в сторону материка. Личных машин на Гринуэе было мало, потому что такси были дешевым, удобным и быстрым транспортом. На море не было судов, только шла на запад чья-то яхта. В воздухе висели еще несколько такси, кружа над островами в ожидании вызова.

Мэтт устроил так, что представить Трипли должен был Аверилл Хопкин, известный авторитет по гиперпространственным двигателям. Он уже находился в Небесной Гавани по работе, связанной с консультациями компании «Интерстеллар», так что все оказалось очень удобно. У Хопкина была темная кожа, темные глаза и никакого состояния. Его жизнь была полностью посвящена физике. Вряд ли он даже знал, как развлекаться.

Такси высадило ее у терминала. Через пятнадцать минут она уже была на «Морском орле» — магнитно-левитационном поезде, летящем на юг над парками Сибрайта. Справа проплывали корпуса Института, слева пляжи. Выйдя из города, поезд плавно прибавил до шестисот километров в час, кое-где поднимая пенный след на открытой воде.

В окне мелькали леса, берега и реки. Пассажиры опустили шторы и углубились в ноутбуки или книги. Кто-то спал, кто-то, надев шлем, общался с библиотекой поезда.

Ким вывела на экран «Осень» и долго смотрела на свое изображение. От этого становилось жутковато, но возникало странное ощущение собственной красоты и силы. Увлечение Маркиса своим предметом было очевидным.

Какая-то пассажирка, проходя мимо, задержалась возле Ким. Та стерла экран.

В первые дни после исчезновения Эмили Ким иногда сидела возле матери, разговаривающей с компьютерной имитацией пропавшей дочери. Отец был против. Он говорил, что Эмили и его дочь. И лучше будет для всех дать ей покой. Он был прав: от таких разговоров было жутко, и Ким пообещала себе, что сама никогда так делать не будет. Если человека нет, значит, нет. А притворяться с помощью техники что это не так — просто болезнь. Оказалось, однако, что это обещание было легче дать, чем выполнить. Подростком Ким регулярно разговаривала с Эмили, а потом и с погибшими родителями. Отец в компьютерной имитации убеждал Ким так не делать. «Тебе надо жить своей жизнью, Ким, — говорил он хмуро. — Надо самой справляться».