Мастера детектива. Выпуск 5, стр. 27
Каноник Пеннифазер озадаченно пожал плечами.
— Боже мой, ведь вы совершенно правы! В самом деле, откуда она могла знать? Видимо, думала, что именно это со мной случилось.
— Ну а как вы очутились в Милтон–Сент–Джонс?
— Понятия не имею! Даже название это мне не знакомо! Инспектор Кэмпбелл нахмурился, чувствовалось, что он сейчас взорвется, но тут старший инспектор Дэви произнес добродушно–успокаивающим тоном:
— Тогда расскажите–ка нам еще раз все, что упомните, сэр!
Каноник Пеннифазер взглянул на него с облегчением. Недоверчивость инспектора Кэмпбелла угнетала его.
— Я ехал в Люцерн на конгресс. Взял такси до Кенсингтонского аэропорта.
— Так. А потом?
— Вот и все. Ничего больше не помню. Первое, что помню, это — гардероб.
— Какой гардероб? — спросил инспектор Кэмпбелл.
— Он стоял не там, где надо.
Инспектор Кэмпбелл явно собирался разобраться в истории с гардеробом, стоявшим не там, где надо, но тут опять вмешался старший инспектор Дэви:
— А вы помните, как приехали в аэропорт, сэр?
— Кажется, да, — ответил каноник неуверенно.
— И значит, вы полетели в Люцерн?
— Да? Но я этого совершенно не помню.
— А помните, что вернулись в отель «Бертрам» в тот же вечер?
— Нет.
— Но отель–то помните?
— Конечно. Я там остановился. И номер за собой оставил.
— А что ехали в поезде?
— В поезде? Нет, поезда совершенно не помню!
— На поезд было нападение. Уж это–то вы должны были сохранить в памяти!
— Должен? — сказал каноник. — Но почему–то, почему–то не сохранил. — И он улыбнулся кроткой, извиняющейся улыбкой.
— Выходит, что вы помните лишь поездку в аэропорт, затем очнулись в доме Уилингов в Милтон–Сент–Джонс?
— Но в этом нет ничего странного, — заверил каноник, — так часто бывает при сотрясении!
— Что же произошло, когда вы пришли в себя?
— У меня была такая головная боль, что я ни о чем не мог думать. Затем, конечно, мне захотелось понять, где я нахожусь, а миссис Уилинг мне это объяснила и принесла чудесный суп. Она называла меня «миленький» и «голубчик», — добавил каноник с легким неудовольствием, — но была очень добра. Очень.
— Она обязана была сообщить о несчастном случае в полицию, тогда вас отвезли бы в больницу и обеспечили надлежащий уход! — заявил Кэмпбелл.
— Но она прекрасно за мной ходила! А кроме того, насколько я знаю, при сотрясении особого ухода не требуется, только покой.
— Если вы хоть что–нибудь еще вспомните, сэр…
Каноник перебил его:
— Целых четыре дня выпали из моей жизни. Поразительно! Просто поразительно! Доктор сказал, что, быть может, я вспомню. А может, не удастся, и я так никогда и не узнаю, что со мной было в эти дни… Простите меня, я, кажется, устал…
— Довольно, довольно, — заявила миссис Маккрэй, стоявшая в дверях наготове. — Доктор не велел его утомлять.
Полицейские встали и направились к двери. Миссис Маккрэй пошла их проводить. Каноник что–то пробормотал, старший инспектор Дэви, выходивший последним, обернулся:
— Что вы сказали?
Но глаза каноника были прикрыты.
— Как вы думаете, что он сказал? — осведомился Кэмпбелл, когда они вышли из дома. Дед ответил задумчиво:
— По–моему, он сказал «иерихонские стены»… Это что–то библейское.
— Узнаем ли мы когда–нибудь, каким образом этот старичок очутился в Милтон–Сент–Джонс?
— Сам–то он вряд ли нам поможет! — сказал Дэви.
— А эта женщина, которая утверждает, будто видела его в вагоне после нападения на поезд… Неужели он каким–то образом замешан в этих ограблениях? Ну можно ли предположить, чтобы каноник Чедминстерского собора участвовал в нападении на поезд!
— Нет, — задумчиво протянул Дед. — Нет. Это так же трудно предположить, как и то, что судья Ладгроув участвовал в ограблении банка.
Инспектор Кэмпбелл с любопытством взглянул на своего шефа.
Их поездка в Чедминстер завершилась кратким и ничего не давшим посещением доктора Стоукса.
Доктор Стоукс был настроен агрессивно, грубовато и явно не желал оказать никакого содействия.
— Я знаю Уилингов довольно давно. Они, между прочим, мои соседи. Подобрали на дороге какого–то старика. Не знали, то ли он мертвецки пьян, то ли болен. Попросили меня взглянуть. Я им сказал, что он не пьян, что это сотрясение.
— И вы стали его лечить?..
— Ничего подобного! Я не лечил его, ничего ему не прописывал, вообще им не занимался. Я не врач, был когда–то, но теперь не врач, я им только сказал, что следует сообщить полиции. Сообщили они или нет — не знаю. Не мое дело. Они оба глуповаты, но люди добрые.
— А вы сами не подумали позвонить в полицию?
— Нет, не подумал. Я не врач. Меня это не касается. Просто из человеколюбия я им посоветовал не лить ему в глотку виски, а положить на спину и дать ему покой, пока не явится полиция.
Тут он глянул на них с такой неприязнью, что им ничего не оставалось, как уйти.
Глава 19
Мистер Хоффман оказался крупным, солидного вида мужчиной. Казалось, будто он вырезан из одного куска дерева. Лицо его настолько было лишено выражения, что каждый невольно задавал себе вопрос: способен ли этот человек думать и чувствовать? Это казалось невозможным.
Манеры его были безупречны. Он встал, поклонился и протянул клинообразную руку.
— Старший инспектор Дэви? Уже несколько лет я не имел удовольствия… Вы, возможно, и не помните…
— Как же, как же, мистер Хоффман! Дело о бриллиантах Ааронберга. Вы были свидетелем Короны, прекрасным свидетелем, позвольте заметить! Защита не могла вас сбить!
— Меня сбить нелегко, — серьезно сказал мистер Хоффман.
Он не был похож на человека, которого легко сбить.
— Чем могу быть полезен? Надеюсь, никаких неприятностей? Я всегда старался быть в ладу с законом, я восхищаюсь вашей превосходной полицией!
— Нет–нет, никаких неприятностей. Просто некоторые сведения нуждаются в подтверждении.
— Буду рад помочь, чем смогу. Как я уже сказал, я высочайшего мнения о полиции Лондона. Такая честность, такая справедливость, такая объективность.
— Право, вы меня смущаете, — сказал Дед.
— К вашим услугам. Итак, что вы хотите знать?
— Я хотел вас просить дать мне кое–какие сведения об отеле «Бертрам».
Ничего не изменилось в лице мистера Хоффмана. Быть может, оно стало еще более непроницаемым, чем прежде, — только и всего.
— Отель «Бертрам»? — переспросил он тоном вопросительным и слегка удивленным. Как будто в жизни не слыхивал об отеле «Бертрам» или не мог толком припомнить это название.
— Вы ведь имеете отношение к этому отелю, мистер Хоффман?
— Так много всего, — мистер Хоффман пожал плечами, — разве упомнишь? Столько разных дел, я занят по горло…
— Вы много к чему руку приложили, это нам известно.
— Да. — Мистер Хоффман улыбнулся деревянной улыбкой. — И немало этой рукой прибрал, вы об этом, да? И вам, значит, кажется, что я как–то связан с отелем «Бертрам»?
— Я бы не сказал, что связаны. Вы ведь владеете этим отелем, не так ли? — добродушно сказал Дед.
На этот раз мистер Хоффман действительно одеревенел.
— Интересно, кто вам это сказал? — мягко осведомился он.
— Но ведь это правда, не так ли? — заулыбался старший инспектор Дэви. — Чудесное, между прочим, заведение, этот отель. Я бы на вашем месте им гордился.
— Да–да, — сказал Хоффман. — На какую–то секунду я просто запамятовал. Понимаете, у меня в Лондоне много разного имущества. Недвижимость — хорошее помещение капитала. Если что–то появляется на рынке в приличном, по моему мнению, состоянии и есть возможность это недорого приобрести, я это делаю.
— А «Бертрам» продавался по дешевке?
— Как отель он был в упадке, — покачал головой мистер Хоффман.
— Но теперь он процветает. Я там был на днях, и меня поразила атмосфера. Прекрасная клиентура, старомодное, но комфортабельное помещение, не бросающаяся в глаза роскошь…