Мастера детектива. Выпуск 5, стр. 110
В понедельник рано утром они были уже в управлении и нервничали, потому что «Кукабурра» сообщила, что обыск еще не закончен. На столе Люка Шоу скопилась масса бумаг. Большая часть из них—донесения о результатах обыска на судах. Просматривая их, Роджер почти не делал никаких пометок.
Шоу поднял глаза, прижав рукой раскрытую папку с документами.
— Мы допросили двадцать девять старых приятелей Барринга. И все они заявляют, что не видели его лет пять, а то и больше. — Он взглянул на донесение. — Настоящий Бенджамин Лимм подтверждает слова Соломона насчет паспорта. Его допросила полиция в Бруме. Идиот! —Шоу отложил в сторону бумаги и взял новую папку. Роджер увидел, как вытянулось у Шоу лицо.
— А вот это уже весьма странный документ. Роджер торопливо подошел к нему.
— Хороший или плохой?
— Помнишь Персивала Шелдока?
— Страхового агента из Аделаиды, который был убит в Лондонском аэропорту? —спросил Роджер.
— Молодец, — одобрил Шоу и нахмурился, хотя в его глазах светилось возбуждение. — Он оказался другом Мортимера Флэга. Что ты на это скажешь? —Он уселся на край стола. — Неужели эти толстосумы знают больше, чем мы думаем? Как бы ты отнесся к возможности прижать этого жирного Мортимера?
— Можно подумать, что тебе этого не хочется? — спросил Роджер. — Где список членов сиднейского яхт–клуба? — И когда Шоу протянул ему папку, он открыл ее на букве «Ф».
— Я должен быть у верховного комиссара в девять тридцать, и мне нельзя уходить из управления, пока не придут радиограммы со всех судов. Поезжай к Мортимеру Красавчик. А если будут какие–нибудь новости, я позвоню тебе.
— С удовольствием поеду, — сказал мягко Роджер. — Мортимер Флэг примерно ровесник Маркуса Барринга. Ему тоже тридцать девять. Персивалу Шелдону было тридцатъ восемь. Все трое — члены яхт–клуба. И все трое ровесники. Интересно, есть ли еще у них что–либо общее?
Мортимер Флэг сидел у себя в кабинете, большом, светлом и, можно сказать, роскошном. На стене позади письменного стола висел под стеклом большой портрет Раймонда Флэга; по седине можно было определить, что портрет написан недавно.
«Пожалуй, — подумал Роджер, — толстым Мортимера не назовешь, однако в недалеком будущем он наверняка располнеет, если не изменит свой образ жизни».
Волосы Мортимера были тщательно прилизаны, а нежная бледная кожа на лице напоминала женскую: казалось, ему незачем даже бриться.
— Да, я знал Шелдона по клубу. А почему бы и нет? — попытался он съязвить. — Знал я также и Маркуса Барринга.
— Кроме клуба, вы ничем не были с ним связаны? — спросил Роджер.
— Вам могут сказать, что мы вместе играли в карты.
— Надо полагать, вы играли на деньги?
— Да, при умеренных ставках. Не понимаю, какое отношение это имеет к нашему делу. Все уже в прошлом. Мы не встречались больше десяти лет.
— Когда вы разорили Баррингов…
— Я хочу, чтобы вы имели четкое представление, — прервал его Мортимер. Он говорил с достоинством, которого Роджер раньше в нем не замечал. — Мы не разорили компанию Баррингов. Это была старая линия с очень плохой администрацией, с хронической нехваткой капитала. Для того чтобы выдерживать всевозрастающую конкуренцию, компания залезла в долги, которые она не смогла выплатить. Когда мы приобрели их дело, мы аннулировали все долги, дали старику Баррингу щедрую компенсацию и, больше того, приняли на работу его сыновей—они были в большой нужде. У директоров нашей компании совесть чиста, комиссар.
Роджер заметил мягко:
— Очень хорошо, сэр. Всегда легче работать с людьми, когда они выкладывают все карты на стол. Вы дружили с Маркусом Баррингом еще до того, как приняли их дело?
— Нет. Он воспринял передачу компании как личное оскорбление и вел себя глупо.
— На чьей стороне был Шелдон?
— Насколько мне известно, он здраво смотрел на вещи. Он переехал вскоре в Аделаиду и продолжал сотрудничать в нашей компании. Мы не делаем из этого тайны. Мы встречались примерно два раза в год.
— Не заметили ли вы какой–либо перемены в его отношении к вам?
— Никакой.
— Почему он плыл на «Кукабурре»?
— У него была очень серьезная операция по поводу рака легкого в прошлом году, и ему посоветовали отправиться в долгое морское путешествие, а компания «Голубой флаг» предоставила ему эту возможность по минимальной цене. — Мортимер Флэг сжал губы так, что на его лице исчез маленький, почти женский рот. — Однако к чему ведут ваши вопросы?
— Я хочу знать, какие еще общие интересы были у вас, Шелдона и Маркуса Барринга, кто ваши друзья и не было ли другой причины, кроме передачи дела, которая вызывала бы такую непримиримую враждебность Маркуса Барринга.
— Любовь к плаванию и яхтам—вот все, что нас связывало. Мы были членами одних и тех же клубов. Если вы возьмете список членов клуба двенадцатилетней давности, вы получите те же сведения, что и от меня. А теперь вы должны извинить меня, комиссар. Через двадцать минут у меня очень важное совещание.
— Я не задержу вас долго.,. — сказал Роджер. — Всего один вопрос.
— Слушаю.
— Мистер Флэг, не предлагал ли вам кто–нибудь продать ваше предприятие?
— Пока мы не собираемся, — резко бросил Флэг.
— И такая перспектива у вас не обсуждалась?
— Нет!
— Почему же тогда вы решили, что единственная цель убийства пассажиров «Кукабурры» — это попытка ослабить ваше положение? Ваш двоюродный брат Грэгори был очень озабочен тем, что может произойти, если эта история станет известной, пожалуй, даже слишком озабочен. Вы тоже. Компания, которая пользуется солидной репутацией, чье экономическое положение не вызывает опасений, без ущерба сможет прожить временный спад. Только компания, которая думает о том, как сохранить себя и свои капиталы, может очень серьезно пострадать от молвы. Почему вы так нервничаете, мистер Флэг?
Мортимер Флэг медленно встал, облизал губы, крепко сжал правый лацкан, обнаруживая, какой пухлой и бледной была его рука, и заговорил с неожиданным достоинством:
— Я не нервничаю. Мои коллеги — директора правления—также совершенно спокойны. Мы ревностно, очень ревностно относимся к нашему доброму имени. Нам нечего бояться. Мы считаем, что если бы вы полиция безукоризненно выполняли свой долг, вы бы увидели, что все эти убийства не имеют ничего общего с компанией «Голубой флаг». Между прочим, комиссар, если в будущем вам понадобится меня увидеть, я буду просить вас заранее договариваться о встрече. А теперь я вынужден просить вас…
Зазвонил телефон. Он поколебался, наклонился и снял трубку.
— Я же просил меня не беспокоить… Ах, вот что..
Да, да, с таком случае вы были совершенно правы. Он протянул трубку Роджеру.
—Это вас.
— Благодарю, —беря трубку, Роджер коснулся руки Мортимера Флэга — горячая и влажная, мысленно отметил он, потом произнес:
— Вест слушает.
Красавчик, похоже, что мы попали пальцем в небо, —сказал Люк Шоу, и в голосе его звучала нескрываемая тревога. — Получены радиограммы со всех судов, у всех полный порядок, в том числе и на «Кукабурре», которая будет здесь в понедельник, на день раньше.
Было утро понедельника, времени оставалось мало.
20. РАДОСТЬ СМЕНЯЕТСЯ ОТЧАЯНИЕМ
Все еще стоя у стола, Мортимер Флэг пристально смотрел на Роджера. Роджеру показалось, что директор уже знал о результатах обыска, а сейчас только и ждет момента, чтобы поиздеваться на этот счет. Роджер, плюнув на гордость, сказал:
— Все суда доложили, что все в порядке, не так ли?
— Вот именно. Прямо зло берет, что ни одно из них не взорвалось, —мрачно пошутил Шоу, —Я решил предупредить тебя: братья Флэг уже знают об этом. Ты, конечно, понимаешь, что сейчас не стоит на них нажимать. Извини, что я впутал тебя в эту историю, Красавчик.
Роджер искренне рассмеялся.
— Дай Бог, чтобы это была самая большая неприятность в моей жизни. Увидимся, —он положил трубку,улыбнувшись Мортимеру Флэгу, — На ваших судах все в порядке, — сказал он.