Мастера детектива. Выпуск 1, стр. 35

Она кивнула. Ее щеки вспыхнули.

– Об этом никто не знает. Это случилось давно, очень давно… в Кенте. Я не была замужем…

– И дали ему фамилию по названию графства? Понимаю.

– Я работала. Я платила за его воспитание. Он не знал, что я – его мать. Но он сбился с пути – пил, потом стал наркоманом. Я с трудом оплатила ему билет в Канаду. Года два о нем не было никаких вестей. Потом он каким–то образом узнал, что я – его мать. Начал писать, требовать денег. А когда вернулся в Англию, написал, что приедет ко мне в «Папоротники».

Я не хотела, чтобы он приехал открыто: меня считают такой… такой респектабельной. Если бы возникли подозрения, мне пришлось бы оставить работу. Тогда я написала ему эту записку.

– А утром пришли к доктору?

– Да. Я подумала, может, это излечимо. Он был неплохим мальчиком, пока не стал наркоманом.

– Понимаю, – сказал Пуаро. – Что же было дальше? Он пришел?

– Да. Он ждал меня в беседке. Был очень груб, грозил мне. Я принесла ему деньги, какие у меня были, потом мы немного поговорили, и он ушел.

– Когда?

– Минут двадцать – двадцать пять десятого. Когда я вернулась домой, еще не было половины.

– Куда он пошел из беседки?

– Туда же, откуда пришел. Прямо по дорожке к воротам.

Пуаро кивнул.

– А вы? Что сделали вы?

– Я вернулась в дом. По террасе ходил майор Блент и курил, и я вошла через боковую дверь. Было ровно половина десятого.

Пуаро сделал какую–то пометку в своем блокноте.

– Это, пожалуй, все, – сказал он задумчиво.

– Я… я должна рассказать все это инспектору Рэглану?

– Может быть, но пока торопиться не надо. Будем соблюдать надлежащий порядок. Чарлзу Кенту еще не предъявлено обвинение в убийстве. Могут возникнуть обстоятельства, которые сделают ваше признание ненужным.

– Вы были очень добры ко мне, мсье Пуаро, – сказала мисс Рассел, поднимаясь. – Очень! Спасибо вам. Вы… вы мне верите, что Чарлз не причастен к убийству?

– Совершенно очевидно, что человек, говоривший с мистером Экройдом в половине десятого, не мог быть вашим сыном. Не теряйте мужества, мадемуазель. Все будет хорошо.

Мисс Рассел ушла. Мы остались с Пуаро вдвоем.

– Значит, так, – сказал я. – Каждый раз мы возвращаемся к Ральфу Пейтену. Как вы догадались, что Кент приходил к мисс Рассел? Заметили сходство?

– Я связал ее с этим неизвестным задолго до того, как увидел его, – как только мы нашли перо. Оно указывало на наркотики, и я вспомнил, что вы говорили мне о разговоре с мисс Рассел у вас в приемной. Затем я нашел статью о кокаине в газете за то же число. Все было ясно. Она получила в это утро известие от какого–то наркомана, прочла статью и пришла к вам, чтобы кое–что выяснить. Она заговорила о кокаине, потому что статья была об этом, но, когда вы проявили слишком живой интерес, быстро перевела разговор на детективные романы и таинственные яды. Я заподозрил существование брата или сына – словом, какого–то родственника. Но мне пора. Время перекусить.

– Останьтесь у нас, – предложил я.

– Не сегодня, – покачал головой Пуаро, и глаза его весело блеснули. – Мне бы не хотелось обрекать мадемуазель Каролину на вегетарианскую диету два дня подряд!

«Ничто не ускользает от Эркюля Пуаро», – подумал я.

Глава 21

Заметка в газете

Каролина, конечно, видела мисс Рассел у дверей приемной, и я подготовил длинное объяснение о больном колене экономки, но оказалось, что она не была расположена задавать вопросы, ибо считала, что ей известны истинные мотивы появления мисс Рассел, а мне – нет.

– Ей надо было самым бессовестным образом выведать у тебя все, что можно, Джеймс! – сказала Каролина. – И не прерывай меня, я верю, что ты этого не заметил, – мужчины так наивны! Ей известно, что ты пользуешься доверием мсье Пуаро, и она хочет разнюхать. Знаешь, что я думаю, Джеймс?

– Представления не имею. Ты додумываешься до самых невероятных вещей.

– Твой сарказм неуместен. Мисс Рассел знает о смерти мистера Экройда больше, чем ей угодно в этом признаться.

И Каролина с торжеством откинулась в кресле.

– Ты в самом деле так думаешь? – спросил я рассеянно.

– Как ты туп сегодня, Джеймс. Как неживой. Опять печень?

И наш разговор перешел на сугубо интимные темы.

Заметка Пуаро появилась в газетах на следующий день. Преследуемые ею цели мне не были известны, но Каролина была потрясена.

Она начала с того, что, жертвуя истиной, заявила, будто всегда это утверждала. Я поднял брови, но спорить не стал. Каролина все–таки ощутила, видимо, укол совести, так как добавила:

– Может, я и не называла Ливерпуля, но все же говорила, что Ральф постарается уехать в Америку. Как Криппен.

– Без особого успеха, – напомнил я.

– Бедный мальчик! Все–таки его поймали. Твой долг, Джеймс, позаботиться о том, чтобы Ральфа не повесили.

– Что, по–твоему, я могу сделать?

– Но ты же врач, правда? И Ральфа знаешь с детства. Душевное расстройство – вот на что надо опираться! Я читала, что в тюремной больнице им совсем неплохо. – Слова Каролины напомнили мне кое–что.

– Я не знал, что у Пуаро есть душевнобольной племянник, – сказал я вопросительным тоном.

– Не знал? Мне он все рассказал. Бедный мальчик! Семейное несчастье! До сих пор его не помещали в больницу, но дело заходит так далеко, что, вероятно, скоро придется это сделать.

– Полагаю, ты уже полностью осведомлена о всех семейных делах Пуаро! – воскликнул я, накалившись до предела.

– Да, конечно, – ответила Каролина с тихим самодовольством. – Для нормальных людей излить кому–нибудь душу – всегда большое облегчение.

– Когда это делается по внутреннему побуждению, но облегчить душу под немилосердным нажимом – дело другое.

Каролина только поглядела на меня с видом христианской мученицы на римской арене.

– Ты слишком замкнут, Джеймс, – сказала она. – Терпеть не можешь говорить о своих делах или делиться с кем–нибудь и думаешь, будто остальные люди похожи на тебя. Я вовсе ничего ни из кого не выжимаю. Вот, например, если мсье Пуаро зайдет сегодня, как он собирался, я ведь не спрошу его, кто приехал к нему на рассвете.

– Так рано? – спросил я.

– Очень рано. Еще до молочника. Я просто выглянула из окна – штора почему–то колыхалась. Это был мужчина. Приехал на автомобиле. Весь закутанный. Я не разглядела его лица. Но все равно я догадалась, кто это, и ты увидишь, что я не ошиблась.

– Так кто же?

Каролина понизила голос до таинственного шепота:

– Эксперт из Скотленд–Ярда!

– Что? – сказал я ошеломленно. – Помилосердствуй, Каролина!

– Вот увидишь, Джеймс, что я права. Эта Рассел в то утро не зря расспрашивала тебя о ядах. Роджер Экройд мог быть отравлен.

– Какой вздор! – Я расхохотался. – Ты не хуже меня знаешь, что он убит ударом кинжала в шею.

– После смерти, Джеймс. Чтобы сбить полицию с толку.

– Милая моя, я осматривал тело, я знаю, что говорю. Рана была нанесена не после смерти – наоборот: смерть последовала от колотой ножевой раны – заруби себе это на носу!

Каролина вместо ответа приняла таинственный вид. Это меня окончательно рассердило, и я спросил:

– Будь добра, Каролина, скажи – есть у меня диплом врача?

– Может быть, и есть! То есть я знаю, что он у тебя есть, но у тебя нет воображения.

– Все досталось на твою долю, – сказал я сухо.

Забавно было наблюдать за маневрами Каролины, когда явился Пуаро. Не задавая прямых вопросов, она любыми способами наводила разговор на таинственного незнакомца. Смеющиеся глаза Пуаро говорили мне, что он видит ее игру насквозь. Но он оставался важно–непроницаемым, и она в конце концов сложила оружие. Насладившись этой игрой, Пуаро встал и предложил мне пройтись.

– Мне полезно худеть. А потом, может быть, мисс Каролина предложит нам чаю?

– С радостью! А ваш… э… гость не зайдет?

– Вы очень любезны. Нет, он отдыхает. Вы скоро с ним познакомитесь.