В тени человека, стр. 41

У Фифи превращение во взрослую самку прошло несколько иначе. Она не только не испытывала ужаса Пуч, но, напротив, первая подходила к самцам. Когда же набухание и покраснение половой кожи вдруг исчезло, Фифи долго не могла к этому привыкнуть. Она была в полном недоумении, почему самцы потеряли к ней интерес.

Правда, дня через два Фифи смирилась с собственной непривлекательностью и перестала приставать к самцам. Зато спустя месяц мы все покатывались со смеху, глядя на Фифи: молодая самка постоянно трогала рукой набухшую половую кожу, словно боялась, что она куда-то исчезнет.

В течение следующего года Фифи развилась во вполне взрослую самку. В дни набухания половой кожи она проявляла большую активность и сама подстерегала самцов возле станции подкормки. Тем более удивительно было то, что Фифи крайне неохотно подпускала своих братьев Фабена и Фигана, а всякие заигрывания малыша Флинта пресекала тотчас же, хотя раньше, в подростковом периоде, вполне терпимо относилась к ухаживаниям младшего братца.

Однажды набухание половой кожи у Фло и Фифи появилось почти одновременно. Для самцов настали ужасные дни. Примерно в течение недели мать и дочь ходили в сопровождении большой группы самцов. Каждый раз, когда один из них начинал ухаживать за матерью, Фифи и Флинт тотчас подбегали и пытались оттолкнуть его, после чего Фифи сама принимала соответствующую позу.

И наоборот, всякий раз, когда кто-нибудь из самцов пробовал ухаживать за дочерью, Фло и Флинт старались помешать этому, после чего сама Фло охотно предлагала свои услуги.

Ни разу в течение всех этих дней мы не видели, чтобы Фабен или Фиган предпринимали какие-нибудь попытки обладать матерью, хотя они постоянно находились рядом с Фло. Точно так же и Эверед никогда не пытался ухаживать за своей матерью Олли.

Ни одна из девяти молодых самок, за развитием которых мы особенно внимательно следили, не забеременела раньше чем через два года после первого набухания половой кожи. То же самое справедливо и для особей, живущих в неволе. Какие физиологические механизмы лежат в основе этого явления, пока не известно. Одно можно совершенно определенно сказать — такая отсрочка, безусловно, выгодна для молодой самки: в девять лет она еще не нашла своего места в сообществе шимпанзе, а организм ее недостаточно сформировался и окреп, чтобы вынести дополнительные тяготы, связанные с рождением детеныша.

14. В мире взрослых

Мы часто не замечаем того момента, когда скованность и угловатость отрочества уступают место уверенности в себе, свойственной юности. Между тем эти изменения, незаметные на первый взгляд, происходят в течение многих месяцев, и вот в один прекрасный день родители с изумлением узнают, что их ребенок стал совсем взрослым. Точно так же обстоят дела и у шимпанзе.

…Стоял жаркий летний день 1966 года. Я наблюдала за семейством старушки Марины и вдруг поняла, что недавний подросток Пепе вырос и превратился в прекрасного зрелого самца с красивой блестящей шерстью и мощно развитой мускулатурой. Я невольно залюбовалась его движениями, когда он схватил короткую толстую палку и принялся орудовать ею, расчищая вход в гнездо земляных пчел. Обе самки — старая Марина и младшая сестрица Пепе Мифф — стояли рядом. Все трое, казалось, совсем не замечали яростного жужжания пчел, и лишь малыш Мерлин, вскарабкавшись па дерево, наблюдал с безопасного расстояния за своими родственниками, которые с завидной смелостью опустошали гнездо.

Вот Пепе отложил в сторону палку и пропустил вперед мать. Марина засунула руку внутрь гнезда и извлекла оттуда душистые заполненные медом соты. Пепе тотчас отломил кусок для себя и вместе с матерью принялся жевать лакомое блюдо. Мифф не принимала участия в пиршестве, она почти вплотную придвинулась к матери и брату и, не сводя глаз, следила, как исчезают пахучие соты.

Минут через пятнадцать Пепе побрел прочь от разоренного гнезда. Марина перед уходом на всякий случай проверила, не осталось ли внутри еще меда, и, убедившись, что все пусто, поспешила вдогонку за сыном. Наконец-то к гнезду смогла подойти Мифф: она снова и снова засовывала в отверстие руку и слизывала с пальцев сладкую от пролитого меда землю. Потом и она побрела вслед за матерью и братом. Малыш Мерлин, ловко перепрыгивая с дерева на дерево, догнал семейство и присоединился к нему.

Все расположились в тени густого дерева. Мифф забралась наверх и начала кормиться листьями лианы, Пепе и Марина принялись выискивать друг у друга в шерсти. Мерлин раскачивался на ветке прямо над их головами, задевая братца то ногой, то рукой. Потом он шлепнулся вниз, приземлился прямо на плечо Пепе и начал тянуть его за руку, приглашая поиграть с ним. Не переставая перебирать шерсть матери, Пепе лениво пощекотал малыша. Ободренный вниманием Мерлин стал настойчиво карабкаться по спине Пепе, цепляясь за его шерсть, и наконец протиснулся между братом и матерью.

Случайный наблюдатель не задумываясь решил бы, что перед ним типичная семейная группа — мать, отец и двое детей. Да и мы очень легко могли сделать ту же самую ошибку, если бы не наблюдали за обезьянами в течение долгих лет и не знали наверняка, что Пепе — сын Марины. В сообществе шимпанзе семья состоит только из матери и детенышей (всех или нескольких). Отец не принимает никакого участия в судьбе своих отпрысков. По сути дела, совершенно неизвестно, кто из самцов является отцом того или иного детеныша. Устранение самцов от всех семейных дел — одна из основных особенностей сообщества шимпанзе. Самцы часто объединяются в группы, состоящие из одних представителей мужского пола, они совершают совместные передвижения, кормятся на одних и тех же деревьях, обыскивают друг друга.

Тем не менее мы ни разу не наблюдали у шимпанзе проявлений гомосексуализма. Правда, в момент чрезмерного волнения один самец может прижаться к другому и даже взобраться на него, или обхватить его за талию, или потереться. Однако эта форма поведения, даже при поверхностном наблюдении, не имеет ничего общего с гомосексуализмом, а выражает лишь потребность в физическом контакте с сородичем. Встревоженные и возбужденные обезьяны всегда стремятся коснуться друг друга. Если поблизости окажется самка, взволнованный самец, чтобы успокоиться, может дотронуться до ее наружных половых органов.

Отношения между полами у шимпанзе отличаются крайней беспорядочностью — промискуитетом. Это не значит, однако, что самка подпускает всякого ухаживающего за ней самца. Одна молодая самка, Джиджи, немного старше Фифи, всегда с большой неприязнью относилась к самцу Хамфри, чьи ухаживания отличались крайней агрессивностью. В дни набухания половой кожи Джиджи подпускала всех самцов, за исключением Хамфри. Всякий раз, когда он подходил к ней, распушив шерсть и подняв плечи, самка с криком убегала и пряталась на деревьях. Самец настойчиво преследовал ее, но почти всегда безуспешно. Правда, года через два Джиджи изменила свое отношение к столь верному поклоннику и стала отдавать ему предпочтение перед остальными.

Фифи также избегала Хамфри, хотя и не испытывала при виде его такого ужаса, как Джиджи. Она просто спокойно уходила, как только он приближался к ней. Однажды мы были свидетелями любопытной сценки. Фифи раз пятнадцать обежала вокруг дерева, спасаясь от преследований Хамфри. Самцу ничего не стоило догнать ее, но вместо этого он совершенно раздосадованный, отошел в сторону и принялся швырять здоровенные камни и стучать ногами о землю, а потом вдруг незаметно исчез. Подобным образом и другие самки избегали некоторых самцов.

Иногда самцы буквально насильно заставляют самок сопровождать их во время передвижений — именно таким способом большинство самок впервые попали на территорию нашего лагеря. Обычно самке очень трудно избавиться от навязанной ей компании — разве что тогда, когда самцу надоест следить за ней. Однажды мы с Гуго заметили спускавшегося по склону Джей-Би; за ним, искоса поглядывая на нас, кралась пожилая самка с трехлетним детенышем. Никогда прежде она не бывала в лагере, и поэтому мы поспешили спрятаться в палатке. Самка приближалась к лагерю с большой неохотой, то и дело останавливалась и озиралась. Оглянувшись в какой-то момент, Джей-Би вдруг не увидел ее. Он тотчас встал во весь рост, схватился за небольшое деревце и начал раскачивать его из стороны в сторону до тех пор, пока самка с визгом не выскочила из кустов. Она торопливо подошла к нему и дотронулась до его бока, выражая послушание и покорность. Ее детеныш тем временем взобрался на дерево и оттуда наблюдал за всем происходящим.