Ядерный будильник, стр. 78
Дюк снова начал что-то говорить, но Бондарев вместо ответа просто отрицательно покачал головой.
— Понял?
— Господи, — подавленно произнёс Дюк. В эти секунды он чувствовал себя ответственным за все мировое зло. Но лишь в эти секунды.
Потом он сказал:
— Понял.
— Ладно, — сказал Бондарев. — Значит, никаких действий без санкции Директора. Договорись с ним о встрече.
Дюк так и сделал. Он даже собирался пойти на эту встречу и обсудить ситуацию с семьёй Белова. Выслушать рекомендации Директора. Предложить свои варианты.
Но потом он заметил, что ощущение лёгкости и ясности, появившееся после разговора с Бондаревым, оказалось сродни компьютерному вирусу — оно самовоспроизводилось внутри Дюка, подчиняя все новые участки его мозга. Как будто был снят предохранитель, удерживавший Дюка от самых простых и очевидных решений. Как будто ржавый металлический засов наконец был отодвинут и ворота открылись.
Дюк теперь знал, что не идеален, и другие это знали. Он знал, что может совершать ошибки, и другие это знали. Другие готовы были смириться с его ошибками, и теперь сам Дюк скрепя сердце был готов сделать то же самое. А когда исчезла боязнь совершать ошибки, то Дюк перестал бояться эмоциональных порывов, перестал бояться, что они приведут его не туда, куда надо. Ведь это были его собственные эмоциональные порывы.
Он вспомнил, как это выглядит со стороны у других. Он вспомнил угрожающий блеск в глазах Бондарева, когда тот подозревал Дюка в сдаче Воробья. Он вспомнил одержимость Алексея Белова, который не верил, что существует что-то, способное остановить его месть.
Дюк понял, что едва ли не впервые в жизни он оказался настолько дьявольски слаб, что поддался эмоциональному порыву. Едва ли не впервые в жизни он оказался настолько божественно силён, чтобы последовать за своими чувствами до конца.
Он прилетел в город около полудня и для пущего вдохновения велел таксисту проехать мимо жёлтого здания следственного изолятора. Это сооружение оскорбляло эстетические чувства Дюка. А существование вдовы полковника Фоменко оскорбляло его представления о женщинах.
Здесь нужно было навести порядок.
5
Алексей выпрыгнул из джипа, держа «ТТ» с глушителем за пазухой. Мамонт сидел за рулём, внимательно глядя в сторону гаражей и приоткрыв дверцу со своей стороны, чтобы в случае необходимости выскочить без промедления… Этакий контроль качества.
Но Мамонт мог не волноваться, потому что Алексей решил все сделать правильно. То есть без суеты, лишних криков и беготни. Быстро, чётко и профессионально. В конце концов, Карина заслужила этого небольшого жеста уважения. Она нравилась Алексею. Как-то он даже мысленно представил её в качестве своей девушки. По росту они подходили, но рост всё же не главное. Карина нравилась Алексею внешне, но он слишком мало её знал, чтобы окончательно решить, подходят они друг другу или нет… А то, что он о ней знал, скорее отдаляло их, чем сближало. У неё было образование, престижная, хотя и не совсем понятная Алексею, работа, хорошая зарплата. Она была красивой молодой женщиной, которая при этом была самостоятельна, умна, решительна… Раньше Алексею такие не встречались.
А ещё у неё был «Фольксваген» в гараже.
У Алексея не было образования, а его работа была сомнительной и опасной. У него был армейский опыт, у него был купленный на краденые деньги костюм, у него было задание, и даже не одно. И задание перевешивало все достоинства Карины и все недостатки Алексея.
А ещё у него был пистолет с глушителем. И пистолет только что был снят с предохранителя.
Алексей не хотел стрелять в спину. Он подошёл поближе и громко сказал:
— Привет.
Карина обернулась, сначала нахмурилась, потом неуверенно улыбнулась.
— Привет. Ты чего здесь…
Это уже было лишним. Разговоры были лишними.
— Карина, — сказал Алексей и будто в один миг потерял голос. Он договорил фразу одними губами. Рука уже вытягивала из-за пазухи пистолет.
Девушка взвизгнула, и Алексей торопливо нажал на спуск.
6
Дюк аккуратно закрыл за собой дверь, обернулся и посмотрел на адвоката. Тот был огромен и суров, нависая над письменным столом как скала.
— Не мне вас учить, — сказал Дюк. — Единственная просьба — все сделать как можно быстрее.
— Я же не господь бог, — басом сказал адвокат.
— Разве? А так похожи.
Дюк вытащил бумажник и стал медленно отсчитывать купюры. Адвокат шевелил полными губами, ведя счёт.
— Хватит, — пробасил он через некоторое время.
— Они отказываются от государственного адвоката, нанимают вас, — Дюк проговорил вслух алгоритм действий. — Вы подаёте на изменение меры пресечения с ареста на подписку о невыезде. Их выпускают…
— Вот это вряд ли, — сказал адвокат. — Вы же представляете, что это за дело, кто за этим стоит…
— Я представляю, — сказал Дюк. — Но иногда бывает достаточно вежливо попросить. У меня такое предчувствие, что ваше ходатайство будет поддержано.
Адвокат что-то сомневающимся тоном пробурчал себе под нос.
— А потом вы будете очень долго знакомиться с материалами дела… — продолжил Дюк.
— Само собой. А что потом?
— У меня такое предчувствие, что дело начнёт разваливаться.
— Чтобы оно развалилось, надо, чтобы заинтересованные люди…
— Они потеряют интерес.
— А вы в курсе, что это за люди? Знаете, они просто так не отступаются…
— У меня такое предчувствие…
— Не продолжайте, — сказал адвокат. — А то я начну вас бояться.
— Не надо меня бояться. Как можно бояться того, чего нет? А меня здесь нет и никогда не было. Так?
Адвокат пожевал губами, убрал деньги в ящик стола и спросил:
— А если возникнут дополнительные расходы?
— Будут компенсированы в разумных пределах.
— Это все хорошо… Ну а если… Вас-то нет и никогда не было, а я-то всё время здесь. И меня могут прижать к тёплой стенке и спросить — какого лешего ты лезешь куда не надо? Что мне отвечать на такие вопросы?
— На такие вопросы не надо отвечать. Просто улыбайтесь. Счёт от стоматолога я вам тоже оплачу. Хотя моя интуиция подсказывает мне, что до этого дело не дойдёт…
— Интуиция — ваша, — сказал адвокат. — А зубы — мои.
7
Девушка взвизгнула, и Алексей торопливо нажал на спуск. Карина неуклюже сложилась пополам и упала на асфальт перед дверью гаража. Алексей выстрелил ещё раз и побежал назад, к джипу.
Мамонт уже стоял снаружи. У него была озабоченно-недовольная физиономия учителя физкультуры, который наблюдает за тренировкой своих не очень прилежных подопечных.
— Все, готова, — на ходу бросил Алексей.
— Я тебя чему учил?! Ты же ей в башку так и не попал, придурок! — Мамонт сорвался с места, извлекая из-за пояса «макаров».
— Разве? — удивлённо замер Алексей, проводил взглядом торопящегося Мамонта, вскинул «ТТ» и выстрелил наставнику в затылок. Мамонт споткнулся и рухнул наземь. — А теперь-то я не промазал? Молчишь? И правильно делаешь.
Это было сказано не без злорадства, но и без ненависти. Карина всё ещё лежала на земле, бледная и неподвижная.
— Карина? — сказал Алексей. — Уже можно.
Она не расслышала, и ему пришлось подойти к ней и помочь подняться. Карина отряхивала длинную юбку и жакет, пыталась трясущимися пальцами застегнуть раскрывшуюся сумочку.
— Все в порядке? — спросил Алексей.
— Да, — ответила она беззвучно, одними губами, совсем как Алексей минуту назад, когда он прошептал в широко раскрытые глаза девушки: «Падай!»
— Мне надо бежать, — сказал Алексей. — Зови людей, но сначала дай мне отъехать…
— А… — Карина кивнула в сторону Мамонта.
— Ты просто нашла тело. Ты не знаешь его.
— Л-ладно…
Он убрал руки с её плеч — это был успокаивающий жест, не более — и побежал к джипу.
— Лёша!
Он резко обернулся.