Ледяная арфа гангаридов, стр. 50

Вечером пришла Шеба и сказала, что в крепости мыться негде, но наследнице можно будет выходить со стражей на речку.

– Ты хочешь сказать, что я буду мыться при мужчинах? – ужаснулась Касильда. – Что скажет Дахат, если узнает, что его солдаты видели меня голой? – Она успела заметить, какие слова лучше всего действуют на воительницу.

– Нет, с ними будет служанка с кухни. Они останутся за кустами, а вы отдадите ей одежду и после этого можете купаться, сколько захотите. Когда накупаетесь и оденетесь, служанка позовет их.

– Ладно. – Касильда удовлетворенно кивнула. – А долго я буду жить здесь?

– Месяц или чуть побольше. Путь в храм-оракул занимает две недели в один конец, но, возможно, повелитель задержится там на несколько дней.

– А потом?

– Он вернется сюда, и вы отправитесь в Тахор. К тому времени в столице все будет подготовлено к свадьбе. Распоряжения уже написаны, а завтра с утра я выезжаю туда, чтобы отвезти их.

Шеба ушла. Касильда обрадовалась, что воительница уезжает – эту женщину она не надеялась перехитрить. Но теперь ее не будет рядом.

XVI

– Она решила, что убегу я, – рассказывала Зора. – Ина нежная, трусливая, она из зажиточной семьи, а я совсем не такая, я родилась и выросла в семье рыбака. У моего отца есть родня среди дворцовой прислуги, и меня пристроили туда работать. Я понравилась госпоже, и она взяла меня в личные служанки.

Зора сидела, прислонясь спиной к одеялу, наброшенному на каменную стенку колодца. Пока ставили лагерь на ночь, она лежала рядом с колодцем на попечении Энкиля и пила воду. К тому времени, когда приготовили ужин, ей стало заметно лучше, она уже могла сидеть и разговаривать. Есть она отказалась, зато не выпускала из рук котелок с водой.

– Госпожа убежала бы сама, но ее стали бы искать, пока не нашли бы. А служанка – кто хватится служанки? Она еще не знала, как убежать, но стала готовиться сразу. Мы с первого же дня почти не ели хлеба – откладывали и сушили на свободной кровати, прикрывали платьями. Она все время смотрела, думала, как обмануть стражу.

Девушка поднесла ко рту котелок и отпила воды.

– Подумать только, там я проплыла под водой так долго, что чуть не захлебнулась. А здесь – ни капли. Я с детства хорошо умею плавать, поэтому госпожа решила, что я сбегу во время купания. В тот день мы взяли с собой узелок с сухарями и накидку, которую мне дали в крепости, – она приподняла оборванную снизу полу накидки. – У нас с Иной ведь не было никакой одежды, только свои платья. Я завернула узелок в накидку, словно это белье для переодевания, а когда мы шли к реке через кусты, госпожа оступилась, нарочно, чтобы отвлечь охрану, и я закинула все это в кусты.

Она прислонилась головой к колодцу, отдыхая. Четверо мужчин сидели вокруг нее, терпеливо дожидаясь продолжения рассказа.

– Может, тебе лучше лечь спать, – предложил Кэндо.

– Ничего, я расскажу. – Зора открыла глаза. – Там, на берегу, мы разделись и стали купаться. Потом госпожа с Иной вылезли из воды и не стали одеваться, а остались на берегу голыми. Госпожа сказала, что если стражники подглядывают, то они будут смотреть на них, а не на меня. Она заговорила с ихней служанкой, а встала так, чтобы та оказалась спиной к воде. Тут я нырнула и поплыла вниз по реке. Когда госпожа увидела, что я высунула голову у дальних кустов, она стала кричать: «Ой, моя служанка, моя служанка утонула!» Я нырнула и поплыла дальше. Стражники полезли в воду, куда показывала госпожа, но, конечно, ничего не нашли. Я спряталась в кустах и слышала, как она кричала на них. Потом они ушли, а я нашла узелок, надела накидку и пошла сюда.

Энкиль сочувственно погладил руку девушки:

– Зачем ты пошла этой дорогой, это же так опасно!

– Надо было спешить. Госпожа пробудет в Кай-Кеноре еще месяц, а потом ее повезут в Тахор. Не могла же я подвести мою добрую госпожу…

– Какую?! – перебил ее Энкиль. – Она же то и дело бьет вас по щекам! И ты говоришь, что она добрая?!

– Разве это побои! – пренебрежительно усмехнулась Зора. – Знал бы ты, как мать меня порола! За разбитую глиняную миску я по три дня отлеживалась. А госпожа не злая, она просто горячая. Ну, и рука у нее горячая, да это ничего. Она меня ни разу тяжело не прибила. Так вот, я подумала – у Дахата Шеба верная, а у госпожи я верная, и я послужу ей не хуже, чем она ему. И я пошла. Госпожа велела мне как можно скорее найти Корэма или Илдана из Лимерии, и попросить, чтобы ее освободили. – Взгляд Зоры обратился на Илдана. – Значит, вы уже знаете, что ее увезли к Дахату, ваша светлость?

– Да, – кивнул Илдан. – Хорошо, что теперь мы знаем, где находится твоя госпожа. Как повезло, что мы нашли тебя – и нам, и тебе.

– Я думала, что дойду. У меня с собой была кружка. Колодцы здесь глубокие, и я порвала подол на тряпки, сделала из них веревку и доставала воду. – Зора указала на оборванный подол своей накидки. – Но вчера вечером веревка оборвалась и кружка упала в колодец. Я пошла дальше – может, кого встречу – и дошла до этого колодца. От него я никуда не пошла, сил не было. Я надеялась, что если меня кто-нибудь найдет, то сразу напоит. Сухари у меня еще остались, но я не могла съесть их без воды.

– Можно было привязать на конец веревки кусок тряпки и обсасывать его, – посоветовал ей Кэндо, – и идти нужно было не днем, а ночью. Сам я так и делал, когда проходил этим путем. Ночью шел, а днем делал себе у колодца навес из одеяла на ветках степной колючки, сидел под ним, макал тряпку в колодец и обсасывал. Еду тоже находил.

– Какую?

– Змей. Прижимал их рогатиной, отрывал головы и ел. В определенных обстоятельствах они даже вкусные. Не то, что скорпионы и жуки. Те совершенно несъедобные.

Илдан покосился на Кэндо, домысливая эти «определенные обстоятельства». Неудивительно, что Бесстрашный знал наперечет все колодцы на дороге. Зора снова подняла котелок с колен и попила воды.

– Какая охрана в Кай-Кеноре? – спросил ее Илдан. – Вас там строго охраняли?

– Ни на стене, ни на башнях охраны нет, ни днем, ни ночью. Госпожа сказала, что это потому, что здесь знают о военной слабости Саристана и не боятся нападения. Сказала также – наверное, думают, что спасать нас не будет никто, потому что купаться нас водили только с четырьмя стражниками и служанкой. Следят, чтобы мы не убежали сами, но ничего другого не боятся.

– Понятно, они знают, что Касильду выдал сам отец. Может, попытаться отбить ее во время купания?

– Да, она тоже на это надеялась, – подтвердила девушка. – Она сказала, что теперь будет раздеваться не сразу, а немного постоит на берегу. И еще она сказала, что каждый вечер будет вывешивать свой платок на окно, чтобы указать, где ее держат. Я знаю наше окно, но это на случай, если меня с вами не будет.

– Этот знак могут увидеть стражники.

– Нет, после ужина ворота закрываются и снаружи никто не ходит. Если вдруг заметят, Ина скажет, что его облили и повесили сушить.

Зора устало закрыла глаза. Ее уложили спать, оставив ей котелок с водой, затем улеглись сами. Наутро ей стало лучше. Она держалась на ногах, хотя еще чувствовала слабость. Илдан порылся в мешке и нашел для нее матросский платок на голову. Все они тоже обвязывали головы такими платками, купленными по настоянию Бесстрашного. Коня Кэндо разгрузили, распределив вещи по остальным лошадям и оставив на нем только затянутый подпругами потник. Кэндо усадил Зору на коня, а сам сел позади нее.

Однако, к обеду конь начал слабеть от двойной тяжести и отставать, поэтому седло вернули и теперь мужчины по очереди шли пешком. Впереди было еще три дня пути по пустыне.

Три дня спустя все, включая девушку, шли пешком и вели в поводу чуть живых от голода и жажды коней. К счастью, пустыня вскоре кончилась. Стала появляться зеленая трава, лошади взбодрились и заторопились вперед. Вскоре дорогу пересек ручей.

Когда кони напились, Илдан предложил заночевать здесь, но Кэндо сказал, что впереди есть лучшее место для ночевки. На закате они пришли к широкому ручью, где еще сохранялись следы стоянки большого лагеря. У ручья была хорошая трава, и коней сразу же отпустили туда пастись. Зора, несмотря на тяжелый путь, совсем оправилась и помогала Кэндо готовить еду.