36 рассказов, стр. 82
Майкл снова взял ее за руку, страстно надеясь, что он не относится к категории «первых встречных».
— Замечательный вечер. Почему бы нам теперь не отправиться в «Карлайл» и не послушать сладкоголосого Бобби Коротышку?
Приятель с Эй-би-си рекомендовал этот тактический ход на случай, если Майкл поймет: его дела не совсем безнадежны.
— Да, я с удовольствием бы послушала, — ответила Дебби.
Майкл попросил счет. Восемьдесят семь долларов. Если бы по другую сторону стола сейчас сидела его жена, он бы самым внимательным образом изучил все пункты счета, но это был особый случай. Он просто оставил пять двадцатидолларовых купюр и не стал дожидаться сдачи.
Когда они вышли на Вторую авеню, он взял Дебби за руку, и они направились в сторону центра. На Мэдисон авеню они остановились у витрины магазина, и Майкл стал прицениваться к меховой шубе, часам Картье и платью от Баленсиага. «Хорошо, что магазины в это время уже закрыты», — с облегчением подумала Дебби.
В «Карлайл» они попали как раз к началу одиннадцатичасового шоу. Официант, подсвечивая себе миниатюрным фонариком, провел их через небольшой затемненный зал на первом этаже к столику в самом углу. Майкл заказал бутылку шампанского, а Бобби Коротышка дернул струны и протяжно запел: «Джорджия, Джорджия, о, милая моя…» Из-за шума оркестра лишенный возможности разговаривать с Дебби, Майкл просто держал ее за руку. А когда артист запел «В этот раз все сошлось у нас, а, девчонка моя?», он перегнулся через стол и поцеловал Дебби в щеку. Она обернулась, улыбнулась ему в ответ, и, кажется, вид у нее при этом был слегка заговорщицкий (или он просто принимает желаемое за действительное?), а затем пригубила шампанское. Ровно в двенадцать Бобби Коротышка закрыл крышку рояля и сказал: «Доброй вам ночи, друзья мои. Всем добропорядочным гражданам пора в постель, шалунам, впрочем, тоже». Майкл засмеялся чуть громче, чем следовало. Но порадовался, что Дебби тоже хохочет.
Они прогулялись по Мэдисон авеню до 68-й улицы, по дороге болтая о всякой всячине, хотя все мысли Майкла сейчас занимало лишь одно. У подъезда своего дома на 68-й стрит Дебби достала ключ.
— Как насчет стаканчика на ночь? — спросила Дебби ровным и спокойным голосом.
— Нет, Дебби, спиртного, пожалуй, хватит. А вот от кофе я бы не отказался.
Она провела его в гостиную.
— Смотри, как цветы хорошо стоят, — заметила она и пошла на кухню готовить кофе. Майкл взял какой-то старый номер «Тайма», но его хватало лишь на то, чтобы разглядывать картинки, в слова он не вникал. Через несколько минут хозяйка вернулась, неся на изящном подносе кофейник и две чашечки. Она разлила по чашкам кофе — снова черный — и села на диван рядом с Майклом, подогнув одну ногу под себя и слегка развернувшись в его сторону. Он осушил свою чашку в два глотка и слегка обжег при этом рот. После чего поставил чашку на место, повернулся и поцеловал Дебби в губы. Через некоторое время ее глаза ненадолго открылись: она пыталась поставить чашку на стол. После еще одного продолжительного поцелуя она чуть отодвинулась от Майкла.
— Мне завтра утром рано вставать.
— Мне тоже, — ответил Майкл, — но куда больше меня беспокоит то, что я не скоро тебя увижу.
— Красиво сказано, — заметила Дебби.
— Но меня это действительно беспокоит, — повторил Майкл, прежде чем поцеловать ее снова.
На этот раз она ответила. Он положил ей руку на грудь, а другой стал на ощупь расстегивать ряд маленьких пуговок у нее на спине. Дебби снова резким движением отодвинулась.
— Не стоит делать того, о чем мы потом будем сожалеть.
— Я знаю, что мы не будем сожалеть об этом, — отозвался Майкл.
Он поцеловал ее шею и плечи, стал тихонько стягивать платье вниз, следуя за ним губами по ее телу к груди: его обрадовало, что она была без лифчика.
— Может, мы все же пойдем в спальню, Дебби? Я уже староват для того, чтобы заниматься этим на софе.
Она молча поднялась и повела его за руку в спальню, где царил едва уловимый и восхитительный аромат тех самых духов, которыми она сегодня подушилась.
Дебби включила маленький ночник и сняла с себя все остальное: вещи упали прямо ей под ноги. Майкл, неуклюже раздевавшийся по другую сторону кровати, ни на мгновение не отводил взгляда от ее тела. Он нырнул под покрывало вслед за ней. Когда все было окончено — давно он не получал такого удовольствия, — Майкл лежал, размышляя над тем, что она целиком поддалась ему — на первом же свидании.
Они молча полежали в объятиях друг у друга, прежде чем заняться любовью вновь, и это было так же восхитительно, как и в первый раз. А потом Майкл заснул глубоким сном.
На следующее утро он проснулся первым и долго любовался красивой женщиной, лежавшей рядом с ним. Электронные часы на прикроватной тумбочке показывали три минуты восьмого. Он нежно коснулся ее лба губами и стал перебирать ее волосы. Дебби как бы нехотя открыла глаза, улыбнулась. Потом была утренняя любовь. Медленная и нежная. И столь же приятная, как ночью. Майкл не сказал ни слова, когда она выскользнула из-под покрывала и убежала в ванную, чтобы включить ему душ, а затем отправилась на кухню готовить завтрак.
Майкл расслабленно стоял под горячим душем, во весь голос распевая песенку Бобби Коротышки. Как бы он хотел, чтобы Эдриен увидел его сейчас. Он вытерся насухо, оделся и вышел к Дебби на кухню, где они разделили утреннюю трапезу. Яйца, бекон, тосты, английский мармелад и дымящийся черный кофе. Пока Дебби одевалась, Майкл листал «Нью-Йорк таймс». Она вышла к нему в гостиную в элегантном платье цвета коралла, и он пожалел, что ему надо ехать так скоро.
— Нам пора, а не то ты опоздаешь на свой рейс.
Майкл с неохотой поднялся, и Дебби отвезла его в отель. Там он быстро побросал вещи в чемодан, расплатился за так и не использованный им номер с двуспальной кроватью и снова сел к ней в машину.
По дороге в аэропорт они болтали о предстоящих выборах и пироге из тыквы так, будто прожили в браке не один год, или так, как если бы не хотели признаться, что у них была эта ночь.
Дебби высадила Майкла перед офисом «Пан Американ» и отогнала машину на стоянку, чтобы вновь присоединиться к нему уже у регистрационной стойки. Они ждали, когда объявят посадку на его рейс.
«„Пан Американ“ объявляет посадку на рейс 006, следующий до Лондона. Пассажиров просят пройти с посадочными талонами к выходу номер 9».
Когда они достигли барьера «Только для пассажиров», Майкл крепко обнял Дебби.
— Спасибо за незабываемый вечер, — сказал он.
— Нет, это я должна сказать тебе спасибо, Майкл, — ответила Дебби и поцеловала его в щеку.
— Сказать по правде, я не очень-то надеялся, что все кончится именно так, — признался он.
— Почему? — поинтересовалась Дебби.
— Сложно объяснить, — сказал Майкл, пытаясь подобрать нужные слова. — Скажем так: я был удивлен…
— Ты был удивлен, что первый же наш вечер закончился в постели? — продолжила Дебби за него. — Зря ты удивляешься!
— Зря удивляюсь?!
— Да, зря. Все объясняется очень просто. Когда я развелась, все друзья в один голос твердили, что мне надо найти мужчину на одну ночь. Звучало это, конечно, здорово, но мне как-то не хотелось, чтобы мужчины в Нью-Йорке вообразили вдруг, что я так доступна.
Она нежно провела рукой по его щеке:
— И когда я встретила тебя и Эдриена, живущих за три тысячи миль отсюда, я сказала себе: «Кто бы из них ни прибыл первым…»
Стечение обстоятельств
Мы познакомились с Патриком Траверсом в Вербье во время зимнего отпуска. У лыжного подъемника субботним утром. Какой-то мужчина, на вид лет сорока с небольшим, пропустил вперед Каролину, уступая ей свое место, чтобы мы с ней могли подняться вместе. Этим утром он уже скатился два раза, пояснил мужчина, а потому может и подождать. Я поблагодарил его и тут же выбросил это из головы.
На вершине я и жена двинулись каждый своей дорогой. Она — на склон «А» к Марселю, который инструктирует только продвинутых горнолыжников: Каролина катается на лыжах с семи лет. А я — на склон «Б» к любому инструктору, который окажется на месте: я впервые встал на лыжи в 41 год, и, честно говоря, для меня и эта трасса пока еще слишком сложна, хотя я ни за что в этом не признаюсь, особенно Каролине. Встречаемся мы с ней вновь уже внизу, у подъемника, после того как каждый скатится по своему склону.