Ружье, стр. 24
С удовлетворением убедившись, что в квартире он один, Карелла вернулся в спальню. Верхний ящик комода был задвинут.
Когда Карелла вошел в квартиру, ящик был открыт. Из этого следовало, что пришельца он застал за обшариванием ящика. Теперь Карелла сам решил этим заняться. Ящик был разделен на две половины – мужскую и женскую. На половине Розы Лейден лежали нейлоновые чулки, трусики, пояса, лифчики, носовые платки, а также маленькая жестянка, в которой некогда были таблетки от кашля, а теперь хранились разрозненные серьги, булавки и пуговицы. На половине Эндрю лежали носки, носовые платки, трусы, эспандер, а в дальнем углу завалялась монета в полдоллара.
Задвинув ящик, Карелла принялся изучать содержимое всего комода. На женской половине он обнаружил свитера, блузки, комбинации, шарфы, ночные рубашки. На мужской – выглаженные рубашки, спортивные и под галстук, а также свитера. Закрыв последний ящик, Карелла подошел к стенному шкафу.
Здесь все располагалось по тому же принципу, что и в комоде. Примерно две трети общего пространства занимали платья, брюки и костюмы Розы, одну треть – костюмы, брюки и спортивные пиджаки Эндрю. На специальной жердочке висели его галстуки. По всему шкафу тянулась полка для обуви. Под одеждой Розы стояли ее туфли и шлепанцы. Под одеждой Эндрю – его обувь. Все очень аккуратно – его и ее вещи.
Что же хотел найти пришелец в верхнем ящике комода?
Был ли это Уолтер Дамаск?
Сердце Кареллы забилось чуть сильней.
Клинг попытался открыть дверь своим ключом, но Синди предусмотрительно навесила цепочку, и дверь, чуть-чуть приоткрывшись, застопорилась.
– Синди! – крикнул Клинг. – Сними цепочку! Мне надо с тобой поговорить.
– Я не хочу с тобой разговаривать! – прокричала она в ответ.
– Сними цепочку, или я сорву дверь с петель.
– Сорви дверь у своей шлюхи.
– Она не шлюха!
– Не защищай ее, мерзавец! – крикнула Синди.
– Синди, я тебя предупреждаю, я выбью дверь.
– Попробуй только, я позову полицию.
– Я и есть полиция!
– Охраняй свою шлюху, подлец!
– Ну ладно, милая, я тебя предупреждал!
– Не забудь предъявить ордер на обыск, – предупредила она. – Иначе я подам в суд на тебя и на городские власти...
Клинг ловко и без особых усилий выбил дверь. Синди стояла со сжатыми кулаками и смотрела на него.
– Не входи, – сказала она. – Тебе тут больше нечего делать. Иди к себе. Убирайся к черту!
– Я хочу с тобой поговорить.
– А я не хочу с тобой разговаривать. И не буду, пока живу на этом свете. Вот и все.
– С чего ты так разозлилась?
– Не люблю обманщиков, жуликов и мерзких лжецов. Убирайся отсюда, Берт. Я серьезно.
– Кто, по-твоему, лжец?
– Ты.
– С чего ты взяла?
– Ты говорил, что любишь меня.
– Я действительно люблю тебя.
– Ха!
– Эта девушка...
– Эта стерва. – Она не стерва.
– Ну конечно. Она ирландская девственница. Пойди, обними ее. Что ты стоишь? Убирайся отсюда, пока я тебя не ударила.
– Послушай, это все ерунда...
– Конечно, ерунда. Все, что было между нами, – ерунда. Так что давай иди отсюда!
– Говори потише, а то все сбегутся.
– Идут себе под ручку, парочка влюбленных...
– У нее были важные сведения.
– Еще бы!
– По делу Лейденов. Она пришла в следственный отдел...
– Еще бы у нее не было сведений. – В голосе Синди послышались истерические нотки. – У нее такие сведения, каких не было у царицы Клеопатры. Послушай, убирайся-ка подальше и оставь меня в покое. Уйди по-хорошему, а? Беги за своими важными сведениями.
– Синди!
– Я-то думала, мы любим друг друга.
– Это правда.
– Я думала, мы поженимся, заведем детей, будем жить где-нибудь на природе...
– Синди!
– Но стоит какой-то дешевке тебе улыбнуться...
– Синди, это симпатичная девушка, которая...
– Перестань! – крикнула Синди. – Не смей ее защищать!
– Я не собираюсь ее защищать...
– Тогда зачем ты пришел?
– Чтобы сказать тебе, что я тебя люблю.
– Тогда почему вы вдвоем...
– Мы просто пошли выпить по чашке кофе, вот и все.
– Ну конечно.
– Мне не нужен в этом мире никто, кроме тебя, – сказал Клинг.
Синди промолчала.
– Я серьезно. Она молчала.
– Я люблю тебя.
Клинг ждал, а она стояла, глядя в пол. Он не смел подойти к ней.
– Прошу тебя, хватит! – сказал он.
– Я хотела убить тебя, – жалобно проговорила Синди. – Когда увидела вас вместе, я хотела тебя убить.
По-прежнему не поднимая головы, она тихо заплакала. Клинг подошел к ней, обнял и прижал ее голову к груди. Он гладил ее по волосам, а слезы капали ему на пиджак.
– Я так люблю тебя, – сказала она, – что была готова тебя убить.
Глава 10
Днем в воскресенье супруги Пимм вернулись из Пуэрто-Рико, и тут же к ним нагрянули визитеры из полиции. Клинг и Карелла заявились как раз в тот момент, когда супруги распаковывали чемоданы. Это была их первая поездка на Карибское море, и они сгорали от нетерпения рассказать кому-нибудь – кому угодно – о впечатлениях. Детективы оказались первыми, с кем они увиделись после возвращения.
– Удивительный остров! – воскликнул Пимм. – Вы там когда-нибудь бывали?
– Нет, – сказал Карелла.
– Нет, – сказал Клинг.
Мистер Пимм, стройный худощавый человек с ярко-голубыми глазами и песочными волосами, неплохо загорел на острове. Он распаковывал чемоданы с энергией человека, который чувствовал себя в форме. Его жена Джанин, миниатюрная брюнетка, разбирала вещи, извлеченные мужем из чемоданов, и относила их в стенной шкаф и ванную. У нее начала облезать кожа, особенно на носу. Рассуждения мужа об острове она слушала с улыбкой.
– Если судить по нашему городу, – говорил он, – можно подумать, будто пуэрториканцы – жалкие неудачники. Наркоманы, хулиганы, проститутки и все такое прочее. Ты уж меня извини, дорогая, – добавил он, обращаясь к супруге.
– Ничего, ничего, Джордж, – улыбнулась та.
– Но поверьте мне, в действительности это милейшие, очаровательнейшие люди на свете, – продолжал Пимм. – Например, выходим мы из «Эль Конвенто», это отель в самом центре старого Сан-Хуана, выходим мы после обеда из варьете – кстати, прекрасное шоу! Время за полночь, правильно, дорогая?
– Да, явно за полночь, – подтвердила Джанин.
– Вы представляете себе, что значит пройти по пуэрториканскому району нашего города в такое время? Хотя бы по латиноамериканской части Калвера. После полуночи! Не сочтите за выпад, дорогие друзья, но это означает подвергнуть себя смертельному риску, не так ли?
– Трущобы все одинаковы, – сказал Карелла. – Я бы не рискнул пройти после полуночи и по Эйнсли.
– Джорджа и на Холл-авеню не затащишь, – вставила с улыбкой Джанин Пимм.
– Неправда, – возразил ее муж. – Холл-авеню спокойная улица, там можно чувствовать себя в полной безопасности, верно я говорю?
– Грабежи и нападения бывают и в хороших районах, – ответил Карелла, – но вообще-то на Холл-авеню более или менее спокойно.
– Но я, собственно, не об этом, – продолжал Пимм. – Я о другом. Гуляем мы по улицам старого Сан-Хуана глубокой ночью, единственные туристы, вокруг сплошь пуэрториканцы, но мы совершенно не боялись, что с нами может что-то случиться. Мы чувствовали себя в полной безопасности и не сомневались, что эти люди не только не собираются причинять нам вред, но даже рады нам и в случае чего готовы прийти на помощь. Почему же тогда это происходит?
– Что именно?
– Как только они приезжают в наш город, тут же начинают выбрасывать мусор из окон, пачкают, как свиньи, употребляют наркотики, продают своих сестер, нарушают порядок. Почему так происходит?
– Может быть, они гораздо гостеприимнее, чем мы? – спросил Карелла.
– Вы так думаете?
– Может быть, если бы мы помогали им чувствовать себя в безопасности, все было бы по-другому?