Черный фотограф, стр. 24
В это время к соседнему подъезду подъехала машина «Скорой помощи».
– Там же Анька живет! – ахнул Антон.
– Чего же мы тут сидим! Надо срочно туда! – разволновался Алешка, хватая костыли и ставя рекорд скорости по передвижению на них.
– А нас туда пустят? – с сомнением в голосе говорил Антон на ходу. – У нее мать знаешь какая! А тут еще человек так болеет…
– Мать ты берешь на себя! – решительно сказал Алешка. – А я портретом займусь!
– Как же, возьмешь ее на себя! – почесал затылок Антон. – Может, лучше наоборот?
– Удерживай ее как хочешь, хоть просто за руки, – говорил Алешка. – Тут и нужно-то не больше минуты! Я с портретом быстрее справлюсь! Ты же инструменты не захватил, а у меня костыль!
– Ладно, черт с тобой! Уговорил! – пробормотал Антон. – Может, все-таки лучше ей объяснить?
– Долго! – отрезал Алешка, сам удивляясь собственной, невесть откуда взявшейся решительности. – А у нас и так времени не осталось. Сегодня самый опасный день! Ты вспомни даты на памятниках. – Только бы не опоздать!
Дверь Аниной квартиры была открыта, и это, безусловно, облегчало задачу. Как выяснилось, врачи все-таки решили перевести девочку в больницу, а потом, если понадобится, и в Москву, в специализированную клинику. Они уже договаривались о перевозке в специальном самолете, который использовался обычно для того, чтобы возить тяжелораненых. Пока же Анина мама хлопотала, собирая что-то с собой.
Ребята проникли в квартиру беспрепятственно. В первый момент на них попросту не обратили внимания. Врач и медсестра решили, что раз они зашли сюда, то, значит, так и должно быть, и это скорее всего какие-то родственники. Анина же мама была сейчас слишком занята. Но когда она в очередной раз пробегала мимо мальчишек, то вдруг сообразила, что делать им тут абсолютно нечего и остановилась.
– Что вы тут делаете? – возмущенно сказала она. – Разве не видите, что не до вас сейчас! Потом придете, когда Анечка выздоровеет! – На глазах у нее показались слезы.
– Елена Петровна! Вы только не волнуйтесь! Тут такое дело! – начал играть свою роль Антон, медленно отступая к двери и увлекая ее за собой.
– Какое еще дело? – мать Ани уже почти кричала. Очевидно, нервы у нее были на пределе. – Что вам тут надо?!
Путь для Алешки был свободен. Он решительно двинулся в Анину комнату мимо слегка опешившего врача, который не знал, что ему делать. Аня лежала на кровати, очень бледная, почти прозрачная. Рядом с ней стояла капельница, но сейчас она не была подсоединена к девочке. Алешка только мельком взглянул на Аню и двинулся к портрету, висевшему на противоположной стене. Из прихожей по-прежнему слышались звуки препирательств. Антону, как видно, пришлось напрягать всю свою фантазию, чтобы отвлекать внимание Аниной мамы, а заодно и медперсонала. У Алешки мелькнула мысль, что, если дело окончится неудачей, то им долго придется выпутываться и объяснять, что они никакие не сумасшедшие. Но он почему-то был теперь совершенно уверен в успехе.
Фотопортрет висел высоко, и до него можно было достать не иначе, как подставив стул. Но у Алешки не было на это времени; к тому же с загипсованной ногой он едва ли был способен на такой выдающийся трюк. На мгновение он залюбовался прекрасно выполненным портретом: трогать его было просто жалко. Но с этой секундной слабостью мальчику удалось быстро справиться.
Алешка подошел к стене вплотную, поднял руку с костылем, как следует размахнулся и ударил по портрету. Удар получился мастерский, и портрет слетел на пол с первого раза. Шум в прихожей сразу прекратился, и в комнату влетели врач с медсестрой, Анина мама, а за ней Антон, все еще пытавшийся что-то объяснить. Времени теперь совсем не было, и Алешка принялся за дело. Наверное, посторонний, увидев эту картину, решил бы, что мальчишка исполняет какой-то диковинный ритуальный туземный танец. Только вместо копий были костыли. Да и одет он был для этого уж слишком по-европейски. Алешка, прыгая на одной ноге, изо всех сил колотил костылем по валявшемуся на полу портрету. Несколько секунд собравшиеся, пораженные этим зрелищем буйного помешательства, не двигались с места.
– Ты что делаешь, хулиган! – вскрикнула, опомнившись, Анина мама и кинулась к нему. Врач, решив, очевидно, что тут потребуется психиатрическая помощь, ринулся за ней. Медсестра, с испуганным и удивленным лицом, осталась в сторонке с медицинским чемоданчиком в руках.
– Не волнуйтесь! Все в порядке! Сейчас мы все объясним! – суетился Антон, готовый продолжить Лешкино дело. Но сейчас его успокаивающие фразы казались каким-то бредом и звучали бы даже смешно, если бы не напряженность ситуации.
В последний момент перед тем, как его схватили за руки, Алешке удалось-таки расколотить заднюю стенку портрета на мелкие кусочки. После этого он успокоился и прекратил вырываться из цепких рук врача.
– Ты что же наделал! – расплакалась Анина мама и подняла истерзанный портрет. Тут же на ковер из него посыпался тот же самый набор, что и из других тайников.
– Что это? Что это значит? – женщина была совсем сбита с толку. – Что это за гадость? Откуда?
В этот момент Аня внезапно открыла глаза и села на кровати. Представшая ее глазам картина выглядела настолько удивительной, что девочка принялась протирать глаза, думая, что она, возможно, видит странный сон. Ее мама и врач, оставив Алешку в покое, бросились к ней.
– Пойдем отсюда! Им сейчас не до нас! – шепнул Антон, и ребята тихо вышли из квартиры.
Глава XV
Все кончено?
Новость о колдовских рамках распространилась в городе молниеносно. Люди были настолько возмущены, что у здания городской администрации возник даже маленький стихийный митинг, на котором от властей требовали найти и наказать загадочного фотографа. Хотя, даже если бы его и поймали, предъявить какие-то обвинения было бы трудно. Ну, нет закона, запрещающего класть в фоторамки цветочки и ленточки!
Родители пострадавших, объединившись, разожгли из остатков рамок костер прямо перед зданием школы. Фотографии они решили все-таки оставить. Дело в том, что в связи с последними событиями в городе приобрели огромную популярность различные суеверия, и некоторые вспомнили, что жечь фотографию – это тоже плохая примета, и можно таким образом наслать порчу на того, кто на ней снят. На церемонию сожжения явился и поп из ближайшей церкви, который с торжественным видом побрызгал на рамки святой водой и прочитал какую-то длинную молитву.
Дощечки долго не хотели загораться, а когда они все-таки заполыхали, поднялась такая вонь, что, несмотря на то, что дело происходило на улице, ближе чем на несколько десятков метров к костру лучше было не приближаться. Дерево это горело почему-то очень долго и догорело уже только глубокой ночью. Все время, пока горел костер, некоторым из собравшихся казалось, что они слышат какой-то вой, хотя более здравомыслящие горожане уверяли, что это всего лишь ветер и треск горящего дерева. Но вот знаки на дощечках все это время ярко светились, заставляя священника постоянно читать молитвы и креститься. Он вынужден был находиться к костру ближе всех и на следующий день попал в больницу с каким-то отравлением.
Следователь, которому поручили расследовать это странное дело, а также химики очень сокрушались, что им не дали провести химический анализ вещества, которым были пропитаны рамки. К тому же многие считали, что дощечки лучше было предварительно показать лингвистам, чтобы узнать, имели какой-либо смысл вырезанные на них значки, или же это просто игра природы.
Врачи заметили, что у всех больных наступило резкое и быстрое улучшение. Теперь-то, по крайней мере, они не опасались ни за чью жизнь. Когда врачей спрашивали о причинах, они только разводили руками, но связь с портретами отрицали напрочь и ругали суеверия.
Алешка и Антон ходили героями. То, что двое мальчишек обнаружили тайник в портретах, казалось всем просто невероятным.
Через несколько дней мальчики решили навестить старичка, который, к счастью, выжил и быстро шел на поправку. С ними пошла и Аня. Она была единственной, кому они рассказали обо всем, что происходило, без утайки, и теперь девочка горела желанием познакомиться с чудаковатым любителем старых газет.