Озорство, стр. 64
И Кольберт, абсолютно уверенный в своем безупречном знании законов, с готовностью удовлетворил требование сыщиков.
Когда этот вопрос был решен, Клинг произнес:
— Мистер Кольберт, мы хотели бы кое-что показать вам, а потом попросим вас кое-что сделать для нас. После этого мы позвоним в окружную прокуратуру и пригласим сюда следователя. Прежде всего мы покажем вам ответ, полученный нами по факсу из дактилоскопической лаборатории. Согласно заключению экспертов, отпечатки ваших пальцев полностью совпадают с отпечатками, снятыми нами с банок с красками, которые мы обнаружили в шкафу вашего компаньона. Не желаете ли ознакомиться с ответом?
Кольберт прочитал факс.
И не сказав ни слова, вернул его сыщикам.
— А теперь мы хотели бы ознакомить вас с подписанными письменными показаниями девушки... женщины по имени Мириам Хартман, которая уверенно опознала вас как человека, купившего у нее эти банки с красками после полудня 25-го марта. Не желаете ли ознакомиться с этим документом, сэр?
Кольберт прочитал подписанные письменные показания Мириам.
И вернул их сыщикам.
— А теперь, сэр, мы попросим вас сделать вот что... если вы...
— Мы хотим, чтобы вы сделали вот что, — нетерпеливо прервал коллегу Паркер. — Напишите на этом листе бумаги слова, которые мы вам сейчас продиктуем. Вот что мы хотим, чтобы вы сделали, сэр, — прибавил он и бросил быстрый взгляд на Клинга.
— Не желаю отвечать ни на какие вопросы, — сказал Кольберт.
— А мы и не задаем вам никаких вопросов, сэр, — возразил Клинг. — Хотя вы отказались от своего права на адвокатскую защиту и заявили, что будете защищать себя сами, однако согласились отвечать на любые наши вопросы. Но у нас сейчас нет к вам вопросов, сэр. Есть только просьба. Это все равно что если бы мы попросили вас надеть шляпу, прикоснуться пальцем к носу, предстать перед свидетелем, чтобы он опознал вас, позволить взять отпечатки ваших пальцев...
— Что мы уже, кстати, и сделали, — прервал коллегу Паркер и подумал: «Без твоего разрешения, будь ты проклят».
— Это то, что можно назвать различием между свидетельскими и несвидетельскими показаниями, — пояснил Клинг.
— Так что вы хотите, чтобы я написал? — спросил Кольберт.
— Всего лишь пять слов, — ответил Клинг и протянул ему через стол бумагу и ручку.
Кольберт взял ручку.
— Я вас слушаю, — сказал он.
— Я убил...
— Нет, я не буду...
— ...троих...
— писать это, — заявил Кольберт и бросил ручку, словно она обожгла его.
— Я думаю, вы знаете, что суд может принудить вас написать эти слова, — предупредил его Клинг.
— Ну что же, получите требование суда, — произнес Кольберт.
— Вы затеяли с нами тяжелую игру, да? — спросил Паркер.
— Я не желаю, чтобы меня обвиняли в убийстве. Вас это удивляет?
— Вас пока никто ни в чем не обвиняет, — возразил Паркер. — Так запрашивать нам требование суда или нет? Я обращусь в суд с устным ходатайством, и судья...
— Ни один нормальный судья не потребует...
— Спорим?
— Вы не можете заставлять меня писать признание.
— О чем вы говорите, мистер Кольберт? — удивился Клинг. — Никакое это не признание. Нам нужно только...
— Нет? Так вы же хотите, чтобы я написал, что убил троих...
— Нам нужен только образец вашего почерка — и все. Вы это отлично понимаете.
— И это все, да?
— Мы зря теряем время, — сказал Клинг. — Ходатайствовать о выдаче требования или нет? Даю руку на отсечение, что судья подпишет требование ровно через три секунды.
— А пока давай запросим ордер на обыск его квартиры, — предложил Паркер. — Поищем чертово орудие убийства.
— Не будем искушать судьбу, — произнес Клинг. — А вы что об этом думаете, мистер Кольберт? Подавать нам в суд ходатайство? Или вы напишете то, что мы вас просим, без нервотрепки и волокиты?
— Только после того, как вы предъявите требование суда, — заявил Кольберт.
Клинг вздохнул.
Глава 12
В ту же пятницу в четыре часа дня Нелли Бранд пыталась навести хоть какой-то порядок на своем рабочем столе, чтобы со спокойной душой в пять часов покинуть кабинет. И в этот момент зазвонил радиотелефон. Весь сегодняшний день она безуспешно старалась забыть о существовании сводки. Сегодня была годовщина ее свадьбы, и ей так хотелось поскорее добраться домой, принять душ и в блеске красоты и очарования отпраздновать при свечах с мужем это романтическое событие. Сводка содержала перечень убийств. В нашем городе квалифицированные или просто опытные окружные прокуроры сталкиваются с ней примерно каждые шесть недель, и не реже одного раза в сутки их вызывают на расследование убийства. Определитель номера радиотелефона показывал номер 377-8024. Восемьдесят седьмой участок. Она подняла трубку, звонил Мейер Мейер, с которым ей иногда приходилось сотрудничать. Он спросил, не смогла бы она прямо сейчас приехать к ним на окраину. Они на пороге раскрытия убийства второй степени.
Нелли вздохнула и ответила:
— Приеду.
Она надеялась, что ее там долго не задержат, хотя такого в ее практике ни разу не случалось. Позвонила Гэри, предупредила его, что задержится, выскочила на улицу и села в такси, проезжавшее по Высокой улице мимо здания окружной прокуратуры.
Войдя в знакомое ей здание участка, она кивнула дежурному сержанту и поднялась по окованным железом ступенькам лестницы на второй этаж. Она была одета в хорошо сшитый синий костюм, белую блузку с широким галстуком, а обута в туфли-лодочки цвета морской волны на низком каблуке. Много лет она коротко стригла волосы, а теперь они у нее отросли и золотисто-песочными волнами падали на щеки. Мейер и Хейз ожидали ее в комнате следственного отдела.
— Не будем терять время, — предложила она. — Поработаем в темпе.
Мейер ввел ее в курс дела.
— Как вы думаете, — спросил он, — тянет на убийство второй степени?
— Давайте допросим задержанного, — сказала Нелли.
Как только сыщики сказали Гамильтону, что повезут его в больницы, находящиеся в разных частях города, он сразу же потребовал себе адвоката. Приглашенный Гамильтоном адвокат недавно защищал интересы его дочери на бракоразводном процессе. Звали его Мартин Кэмбелл, и выглядел он, по мнению Мейера, чуть старше пятидесяти лет. К этому времени было проведено несколько опознаний, и Кэмбелл советовал своему клиенту не отвечать больше ни на какие вопросы.
Но Гамильтону вся эта процедура, казалось, доставляла огромное удовольствие. Возможно, он надеялся выйти сухим из воды, а быть может, и в самом деле был невиновен.
Сыщики тщательно исследовали все правовые проблемы и убедились, что Гамильтон согласен отвечать на вопросы.
Даже на видеосъемку согласился, несмотря на возражения Кэмбелла. Адвокат понял, что зря старается. Нелли одарила его взглядом, который, казалось, говорил: «Эй, адвокатишка, не заводись со мной в такой важный для меня день». И Кэмбелл удовольствовался только тем, что настоял на стенографировании допроса. На тот случай, если кому-нибудь вздумается испортить магнитную ленту с видеозаписью. Интересно, кому такое может вздуматься?
— Мистер Гамильтон, — начала Нелли, — я хочу, чтобы вы засвидетельствовали, что, несмотря на возражения вашего адвоката, вы добровольно согласились ответить на все мои вопросы.
— Да, согласился.
— Отлично. Полицейские сказали мне, что вы были уверенно опознаны тремя лицами...
— Двое из них не правоспособны, — уточнил Кэмбелл.
— Выключите камеру, — тотчас же приказала Нелли.
Оператор озадаченно посмотрел на нее и нажал на клавишу «Выключено».
— Адвокат, — возразила Нелли, — здесь у нас не суд, действующий по нормам процессуального права, и ваш клиент не приносил присягу перед тем, как давать показания. Он согласился ответить на мои вопросы. Больше того, он согласился на видеозапись допроса. Так что я хотела бы продолжать разговор с ним без вашего вмешательства.