Выродок (Время Нергала), стр. 46

Она смотрела на него спящего и думала о том, что может же существовать в жизни такой парадокс: безобразен до прекрасного.

Конечно, внешность Н. Б. не могла вызвать восхищения. Напротив, возможно, он был даже уродлив: непомерно большой череп с огромными выступающими шишками, асимметричное лицо и, самое главное, отсутствие ушей придавали Н. Б. отталкивающий вид. Но разве в этом было дело? Мало ли как может распорядиться мать-природа? Настя даже встала, поискала зеркало в квартире, чтобы удостовериться, что и она далеко не красавица. Люди, с которыми она разговаривала, часто отводили взгляд от ее родимого пятна. Недаром в школе ее стали дразнить Квазимодой, после того как учитель литературы, раздобыв где-то старенькую ленту, показал им фильм „Собор Парижской Богоматери“. Но зеркала в квартире не было.

Н. Б. спал очень недолго, а, проснувшись, беспокойно вскочил на кровати, напрягся, будто ожидал нападения. Она приласкала ЕГО, успокоила, и ОН вдруг, несмотря на боль, почувствовал желание овладеть ею. Она не очень сопротивлялась, только все повторяла:

„Тебе будет хуже, осторожнее, ты потерял много крови“, но потом забылась и ушла в НЕГО с такой пылкостью, что ОН забыл на какое-то время и о ранах, и о своих новых недавно впервые испытанных чувствах.

ОН стал быстро поправляться, и Настя, взявшая отпуск за свой счет, практически не отходила от НЕГО. Изредка она уезжала навестить дочь, а однажды даже привезла Наташу познакомиться с дядей Нестором. По этому случаю ОН надел парик, чтобы не напугать девочку. Правда, некоторое раздражение при этом испытал. Нергал шепнул ему, напомнил, что он все еще не может показаться людям в истинном обличье. А чтобы показаться, нужно Слияние. Но это прошло довольно быстро.

Почувствовав, что прежняя сила возвращается, ОН стал все более требователен в ласках с Настей и иногда даже пугал ее некоторой жестокостью.

Почти целых три недели они жили вместе, и это ЕМУ казалось невероятно долго. Не то чтобы ОН тяготился присутствием Насти, но ощущение несвободы стало угнетать. Да и Нергал все чаще давал знать о себе.

ЖУРНАЛИСТ И ПОДПОЛКОВНИК ТИМОХИН

После трагедии в Горской Любомудров потерял покой окончательно. Он съездил в больницу к генералу, где врачи успокоили его, сказав, что жизнь Успенского вне опасности, но пробудет он в больнице довольно долго. После больницы, журналист поехал к Тимохину и долго расспрашивал его, насколько надежна охрана в больнице и нет ли опасности для генерала, потому что ОН, по суеверной убежденности Любомудрова, может проникнуть куда угодно. Но генерал лежал в отдельном крыле, где „отдыхали“ самые ответственные товарищи и куда вход посторонним был строго-настрого запрещен.

Тимохин приказал оповестить все больницы и поликлиники на случай обращения кого-либо с огнестрельными ранениями.

Обращения были, но, естественно, не те. В основном невинные граждане, жертвы грабежей и хулиганства, реже жертвы бандитских разборок.

Журналист предложил опубликовать в газетах все предполагаемые фотороботы Выродка, включая ЕГО фотографию двадцатилетней давности, когда ОН еще был в интернате.

Граждан, видевших Выродка, как всегда, оказалось необычайно много. Но разговоры с опознавшими практически все оказались бесполезными.

Лишь один человек опознал Выродка с уверенностью и ужасом, но не пришел и не заявил об этом.

Любомудров не оставлял своей идеи подловить Выродка на изверге враче. Но того и след простыл. К тому же органы, перегруженные текучкой, всячески увиливали от поисков доктора. Аргументы у них были железные.

Доктор отсидел за свои преступления, а то, что он помог бежать Гаврилову и навел на него наркоманов, не доказуемо до тех пор, пока не обнаружится сообщник в психбольнице, где содержался больной, да и вообще помощь в организации побега не такое уж преступление, чтобы мобилизовать на поиски доктора весь аппарат.

Тогда Любомудров решил действовать в одиночку.

Он навестил Успенского, вкратце объяснил ему свой план.

Генерал позвонил в Управление и приказал выписать Любомудрову командировку как временно задействованному по делу „Выродок“ с выплатой всех причитающихся денег.

Через день Любомудров уже сидел в кабинете начальника Иркутского УГРО Севастьянова Алексея Александровича.

Надо прямо сказать, что и здесь его приезду мало обрадовались. Дел у самих было выше головы. Но адрес бывшей жены Голованова дали.

Вера Сергеевна Чистовская, так она значилась в новом браке, работала в районном управлении торговли бухгалтером. О первом муже вспоминала неохотно.

— Вышла, потому что жалко стало! По профессии врач, сидел ни за что, оклеветанный. Вышел — ни кола ни двора. Да и мне надоело в девках ходить. Как-никак уже тридцать один исполнился. Жили неплохо, только как-то скучно…

— Как скучно? Он что, не выводил вас „в свет“, не ходили вы никуда? Или как человек он был скучный?

— Да нет, не в этом дело, — смутилась вдруг Вера Сергеевна, потом вдруг решилась: — Он был фактически импотентом. А когда я пыталась приласкаться, он злился, говорил, что мы уже оба старые и незачем предаваться разврату… Он так и говорил — „разврату“, — с обидой в голосе повторила она. — Мы за все время замужества только и были вместе раза два, три, да и то скорее всего потому, что он пьяный был и я его соблазнила. — Вера Сергеевна покраснела.

— Вы назвали его доктором. Вера Сергеевна, а он работал врачом после освобождения?

— Некоторое время трудился разнорабочим; потом устроился то ли по блату, то ли за взятку в детскую поликлинику, принимал подростков с неврозами.

— Но ведь он был лишен права врачебной практики?

— Официально да, но… не знаю, — она вдруг стала нервничать. — Видно, помог кто-нибудь восстановить диплом.

Журналист-вздохнул. Уж больно не хотелось ему ворошить прошлое этой женщины, но он все-таки сказал:

— Не хочу вас винить, Вера Сергеевна, но ведь, наверное, это вы и помогли ему.

Она помолчала, потом с вызовом сказала;

— Ну да, я и помогла. Я тогда в исполкоме работала. Ко мне в любовники большой чин набивался. Я и поставила ему условие: сделаешь, будь по твоему. Может, я и разведусь даже. Он похлопотал и скоро выполнил обещание. Только любовницей его я так и не стала. Ну… пару раз было… Потом он мне так надоел, что я его шуганула. А у моего бывшего мужа вскоре начались неприятности на работе. Какая-то истеричная мамаша обвинила его, что он приставал с непристойностями к ее сыну, требовал раздеться догола, якобы, чтобы проверить рефлексы, и начал его ощупывать. Скандал удалось замять, но после этого случая он стал еще больше чуждаться меня, говорил, что я будто бы поверила его врагам и не поддержала в трудную минуту. Чушь все это. И в то, что приставал, я могу даже поверить, потому что уж больно равнодушен ко мне был. Да и к другим женщинам, судя по всему, тоже.

— Простите за назойливость, а как же вы развелись?

— Обычно. Я подала на развод, он согласился. И все. Правда, я его еще от одной неприятности спасла, о чем сейчас жалею. Когда у нас уже документы были поданы на развод, он в городском парке избил подростка, потом, якобы в наказание, раздел его и оставил голого, а одежду с собой унес, потом выбросил.

— И как же он объяснил свой поступок?

— Говорит, шел через парк, мальчишки стали приставать, угрожали. Он их раскидал, а одного поймал и наказал. Вообще-то похоже на правду. Подростки иногда бывают очень опасны, но никому бы в голову не пришло раздевать парня. Хотели привлечь его, да я опять заступилась, поговорила со своим „высоким покровителем“, дело прекратили. А после этого он уехал из города.

— Вера Сергеевна, мне неприятно об этом спрашивать, да и вряд ли вы можете об этом знать, но в те времена не было у вас в городе случаев насилия над подростками?

— Ходили слухи, что маньяк объявился. Двух мальчиков нашли изнасилованными и убитыми… Вы думаете, это он? — с ужасом спросила она. — Нет, не может быть! Мы в то время были женаты…