Легавые, стр. 31

Джон Марио Виченцо, или Джон Портной, как звали его местные жители, был семидесятилетним стариком, а значит, мог оказаться легкой добычей. По словам Ди Филиппи, улов обещал быть богатым и всем хватило бы с лихвой, даже если поделить на троих. Ла Бреска и Калуччи собирались войти в ателье без десяти восемь – как раз перед тем, как Джон Портной обычно опускал жалюзи на витрине. Вместо него это должен был сделать Ла Бреска, а Калуччи под дулом револьвера отведет хозяина в заднюю комнату и свяжет по рукам и ногам. Затем налетчики собирались забрать всю недельную выручку и отчалить. Жизнь Джона Портного зависела от того, как он поведет себя в этой ситуации.

Ди Филиппи объяснил, что все это он случайно услышал как-то вечером в пиццерии на Южной Третьей улице. Ла Бреска и Калуччи сидели за соседним столиком и так увлеклись беседой, что заговорили слишком громко. Сначала Ди Филиппи возмутился – два итальянца собираются ограбить третьего, – но затем он подумал: какого черта! Его дело сторона, и вообще он никогда не был стукачом. Но это произошло еще до того злополучного боксерского поединка, на котором он проиграл деньги. Размышляя, где бы разжиться наличностью, он вспомнил о подслушанном разговоре и решил погреть на этом руки, надеясь, что ребята не станут особенно упрямиться, потому что добыча ожидалась приличной и всем досталось бы по хорошему куску.

– Сколько же вы предполагали взять? – поинтересовался Уиллис.

– Страшное дело! – воскликнул Ди Филиппи, закатывая глаза. – Долларов четыреста, а то и больше!

Глава 11

Среда оказалась богатой событиями.

Во-первых, кто-то похитил из дежурной комнаты следственного отдела пишущую машинку, шесть шариковых ручек, электрический вентилятор, термос, жестянку трубочного табака и четыре куска мыла.

Никто не понимал, как это могло случиться. Даже Стив Карелла. Он выписался из больницы и теперь ходил заклеенный пластырем. Кто-то сказал, что, если Карелла еще не оправился, ему и следует заняться разгадкой таинственной кражи. Но лейтенант Бернс рассудил иначе и поручил Карелле и Уиллису устроить засаду в ателье. Ровно в полдень сыщики отправились через весь город к Джону Портному.

Но до этого произошло много всяких событий. Среда оказалась насыщенным днем.

В восемь утра патрульный, совершавший обход, в одном из подъездов наткнулся на покойника. Беднягу кто-то подпалил. Это означало, что «пожарники» снова взялись за свое и нужно было что-то срочно предпринимать, пока они не уничтожили всех городских бродяг. Клинг, который принял сообщение по телефону, велел патрульному оставаться на месте до приезда санитарной машины. Патрульный сказал, что в подъезде, да и по всей улице страшно воняет паленым мясом, но Клинг, посочувствовав, объяснил, что снять его с поста может только капитан Фрик.

В 9.15 появилась сумасшедшая Сейди и сообщила, что накануне вечером ее пытался обесчестить сексуальный маньяк. Сумасшедшей Сейди было семьдесят восемь лет, и все эти годы она ревностно оберегала свою девственность. По средам эта беззубая, сморщенная карга сообщала детективам 87-го участка лично или по телефону, что накануне в ее спальню ворвался мужчина, он попытался сорвать с нее рубашку и изнасиловать. Впервые Сейди поведала о покушении на ее невинность четыре года назад, и полицейские решили, что в их родном участке появился новый Джек-потрошитель. Делу был дан ход, и детектив Энди Паркер провел не одну ночь в ее квартире. Но в следующую среду Сейди опять пожаловала в участок, чтобы сообщить о новой выходке маньяка, хотя накануне Паркер, не смыкая глаз, всю ночь дежурил в ее кухне. Местные остряки решили, что Энди и есть неуловимый маньяк, но сам сыщик не видел в этом ничего смешного. Всем стало ясно, что Сейди рехнулась и теперь будет регулярно развлекать детективов подобными байками. Никто и не предполагал, что жалобы будут поступать аккуратно по средам и воображение Сейди окажется столь же убогим, как мебель в дежурной комнате следственного отдела. Насильник всегда был высоким и смуглым, похожим на Рудольфа Валентино, в черном плаще, накинутом на фрак, белой рубашке, черном галстуке-бабочке и лакированных туфлях. Ширинка брюк застегивалась на пять пуговиц. Маньяк медленно расстегивал брюки, предупредив Сейди, что, если она пикнет, ей несдобровать. Сейди же следила за ним с неизменным ужасом и, когда он извлекал свой «предмет», истошно кричала. Тогда маньяк обращался в бегство. Словно Дуглас Фэрбенкс, он прыгал на пожарную лестницу и спускался на задний двор.

Сегодняшний рассказ был точной копией того, что Сейди сообщала сыщикам 87-го участка каждую неделю. Уиллис заверил ее, что все будет сделано и злодей понесет заслуженную кару. Сумасшедшая Сейди покинула участок довольная, с явным нетерпением ожидая следующей среды.

В 9.45 появилась женщина и заявила о пропаже мужа. Это была симпатичная брюнетка лет тридцати пяти, в зеленом пальто под стать ее ирландским глазам и с морозным румянцем на щеках. Несмотря на пропажу супруга, она излучала жизненную энергию. Расспросив красотку, Мейер установил, что пропавший супругом не являлся, а был мужем лучшей подруги, что жила рядом на Эйнсли-авеню. Затем она рассказала, что в течение последних трех лет и четырех месяцев у нее и мужа лучшей подруги была «связь». Они нежно любили друг друга и ни разу за это время не поссорились. Но вчера вечером, когда подруга пошла в церковь, муж и зелено-глазая красотка страшно повздорили: он хотел «сделать это» (ее выражение) на диване в собственной гостиной, хотя в соседней комнате спали четверо его детей. Она наотрез отказалась («это же неприлично!»), а он, надев пальто и шляпу, ушел и до сих пор не вернулся. Лучшая подруга решила, что муж загулял (судя по всему, он любил хлебнуть лишнего), но зеленоглазая красотка корила себя на чем свет стоит: он ушел явно из-за нее, и знай она, что так получится, конечно, уступила бы ему («вы ведь знаете мужчин!»).

– Знаю, – сказал Мейер.

Поскольку лучшая подруга не собиралась обращаться в полицию, красотка решила сделать это сама – вдруг, отчаявшись, он наложит на себя руки. Она просила блюстителей порядка поскорей отыскать его и вернуть в лоно семьи («вы ведь знаете мужчин!»).

– Знаю, – повторил Мейер.

Он записал взволнованный рассказ посетительницы и попытался вспомнить, не пробовал ли сам соблазнить Сару на диване в гостиной, пока за стеной спали дети. Оказалось, что не пробовал. Решив сегодня же вечером наверстать упущенное, он сообщил зеленоглазой красотке, что полиция сделает все, чтобы муж ее лучшей подруги отыскался, хотя, скорее всего, он в полном порядке и просто решил провести вечерок в теплой компании.

Красотка сказала, что именно этого она и боится.

В ответ Мейер только хмыкнул.

Когда женщина ушла, Мейер положил листок в папку, решив до поры до времени не тревожить бюро розыска. Он принялся было печатать отчет о краже со взломом, но в отдел ворвался Энди Паркер, волоча за собой карманника Льюиса. Паркер умирал со смеху, Льюис выглядел мрачнее тучи. Это был высокий детина с голубыми глазками, редкими песочными волосами и синеватыми щеками. На нем была бурая шинель и коричневые кожаные перчатки. Под мышкой он держал зонтик.

– Только полюбуйтесь, кого я привел, – еле выговорил Паркер и снова захохотал.

– Эка невидаль! – фыркнул Мейер. – Здорово, Льюис, как делишки?

Тот мрачно покосился на него и промолчал.

– Лучший карманник района! – давясь от смеха, сказал Паркер. – Угадайте, что он отмочил.

– Лучше ты расскажи, – попросил Карелла.

– Стою на углу возле закусочной «Джерри». Знаете такую?

– Знаем. И что же?

– Стою спиной к двери. Знаете, что было дальше?

– Ну?

– Чувствую, кто-то лезет в мой карман. Одной рукой хватаю негодяя, другой выхватываю револьвер, оборачиваюсь – и кого же я вижу?

– Кого?

– Льюиса! – сквозь смех выдавил из себя Паркер. – Лучший карманник района решил обокрасть детектива!