Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью, стр. 15
— Пристегнись, — посоветовала она.
К этому моменту я уже достаточно хорошо ее знал, чтобы последовать совету незамедлительно.
Миновав путепровод, поднимаясь к выезду на Прибрежную автостраду, она все увеличивала скорость, будто законы физики не имели для нее никакого значения. Будь это внедорожник или седан, мы бы продемонстрировали действие центробежной силы и, проходя дугу выезда, вполне могли вылететь с дороги. Но лимузин весил гораздо больше, центр тяжести у него располагался существенно ниже, поэтому мы вылетели на автостраду с максимальной скоростью.
Оставив без внимания знак «Стоп», миссис Фишер несколько раз резко нажала на клаксон, предупреждая водителей о своем появлении, если кто-то и двигался в крайнем правом ряду. Выскочив на трассу, лимузин помчался на юг, преследуя «ПроСтар+».
— Сбавьте скорость, — посоветовал я. — Догонять его нам не нужно.
— Но ты же сказал, что он собирается убить трех человек. Его необходимо остановить.
— Мы его остановим, но не сейчас. Надо узнать, куда он едет, что намерен сделать. Он в этом участвует не один. Раз уж разговор зашел о сообщниках, вы не видели другого парня, который выходил с ним из здания?
— Нет. Он вышел один. Значит, это заговор? — Последнее слово она чуть растянула, словно наслаждалась его звучанием.
— Я не знаю, что это. Другой парень — в джинсах и черной кожаной куртке. Глаза с тяжелыми веками, мускулистый, выглядит так, будто занимался восточными единоборствами, в которых бетонные блоки разбивают лицом, но иногда бетонные блоки выигрывают.
— Становится все интереснее и интереснее. — Она широко улыбалась, демонстрируя очаровательные ямочки, такие глубокие, что в них могли бы жить феи. Чуть ослабив давление на педаль газа, она спросила: — Так мы просто держимся далеко и не упускаем трейлер из вида?
Полагаясь на мой психический магнетизм, мы могли и не держаться в пределах видимости, но мне не хотелось объяснять, что я — мисс Марпл с паранормальными способностями.
— Да, мэм. Просто не упускайте его из вида. Пока ничего плохого случиться не может. Детей у него еще нет.
Я понял, что допустил ошибку, произнося эти слова.
Она сразу поняла важность сказанного. Улыбка увяла, ямочки исчезли. Голос погрубел, словно я имел дело с сестрой Клинта Иствуда, такой же крутой, как и ее брат.
— Вот, значит, кого он собирается убить… троих детей?
С неохотой я ответил:
— Да, мэм. Я так думаю. Двоих девочек, шести и десяти лет. И мальчика лет восьми.
— Зло всегда притягивает к невинным, — заявила она с ноткой презрения и отвращения. Будь она Клинтом Иствудом в вестерне, струя табачной слюны выплеснулась бы на пол. — Откуда ты знаешь, что он собирается убивать детей?
— Я бы предпочел не говорить, мэм.
— Называй меня Эди.
— Да, мэм.
— Я бы предпочла, чтобы ты сказал.
— Может, сначала вы мне скажете, что это значит — быть выглаженным и полностью синим?
Она ответила после паузы:
— Я тебе скажу, когда ты скажешь мне, но время еще не пришло.
— Меня это вполне устроит, мэм.
Пронзая трейлер взглядом, которым мог бы его испепелить, миссис Фишер процедила:
— Если я поймаю этого извращенца, когда он коснется рукой ребенка, я скормлю его яйца койотам, а он будет за этим наблюдать.
В этот момент она обаятельной не выглядела. Она выглядела злым Маппетом, жаждущим мести.
Глава 8
В плотно застроенных пригородах в северу от Лос-Анджелеса «ПроСтар+» повернул в глубь материка, и мы последовали за ним. Скоро автострада 101 перешла в шоссе 134, широчайшую реку бетона, которую мне когда-либо доводилось видеть, которая протекала через жилые кварталы и позволяла любоваться горами на востоке.
Я родился в тихом Пико Мундо, где прерии сдались пустыне задолго до моего появления на свет, и прожил там больше двадцати лет. Но воспоминания о моей утрате не позволили мне остаться в родном городе. Хотя я знал, что Сторми Ллевеллин без колебаний перешла бы на Другую сторону, утром я просыпался с надеждой, что ее задержавшаяся в этом мире душа придет ко мне, а ложился спать с мечтой о нашем воссоединении, которого не произошло прошедшим днем.
Когда же я наконец-то решился выйти в большой мир, чтобы обрести покой, которого не находил дома, я добрался лишь до монастыря Святого Варфоломея, расположенного на калифорнийской стороне Сьерра-Невады, где оставался мирским гостем монахов полгода. После ухода из монастыря судьба привела меня в Магик-Бич, потом в придорожную зону отдыха «Уголок гармонии» и, наконец, в странное частное поместье в Монтесито, но только теперь, впервые в жизни, я попал на окраину мегаполиса.
Возможно, природа недодала мне широты кругозора, чтобы оценить и приспособиться к жизни среди великого множества людей. Вид одного жилого района, плавно, без четкой границы переходящего в другой, просторная долина и склоны, целиком и полностью застроенные жилыми домами и административными зданиями, кое-где и высокими, — все это давило на меня, когда мы проезжали съезды на Бербанк, Глендейл, Игл-Рок, у меня просто развилась клаустрофобия.
Плотность транспортного потока нарастала с каждой минутой. Боясь потерять трейлер из виду, миссис Фишер хотела сократить разделявшее нас расстояние.
Я настаивал на том, чтобы мы находились максимально далеко, на пределе видимости восемнадцатиколесника:
— Вы сказали, что он сплошной обман, ложь, фальшь, и это правда. Но у него еще… не знаю, как сказать… Интуиция. Необъяснимая интуиция. Если не соблюдать предельную осторожность, он узнает о нашем присутствии.
Она посмотрела на меня: лицом — добрая старушка, но глаза напоминали лазеры считывающего сканера, получающего точную информацию с любого, даже самого бесстрастного лица.
— А если мы его потеряем, Одди?
— Мы найдем его снова.
Чтобы вновь не встречаться с ней взглядом, я принялся разглядывать человеческие жилища, от великого множества которых у меня начало сосать под ложечкой.
Поскольку я не ответил на ее вопрос, она ответила на него сама:
— Может, ты так уверен в том, что мы найдем его снова, поскольку и у тебя «необъяснимая интуиция»?
Я не отреагировал, потому что ее слова были не просто словами, но и наживкой: у нее — свои секреты, у меня — свои, и пока мы предпочитали ими не делиться.
Чистое небо, под которым я оставил Аннамарию, выходя из коттеджа, оставалось таким же над северной частью мегаполиса, но зловещие бастионы облаков громоздились на юге и наползали на нас, как медленно движущаяся лавина. С юга дул и ветер, раскачивая деревья. Стаи птиц уже улетели, остались только одиночки и парочки, которые низко и быстро спешили на север, в поисках безопасного пристанища от приближающейся грозы.
— Что случилось с твоим камуфляжем? — спросила миссис Фишер.
— Камуфляжем?
— Очаровательной клетчатой кепкой Оскара.
— Не знаю. Наверное, где-то оставил. Извините.
— А с солнцезащитными очками?
— Они сломались, когда… — Я чуть не сказал: «Когда ковбой выстрелил мне в шею», но вовремя спохватился. — Они просто сломались.
Она цокнула языком.
— Это плохо. Теперь у нас остались только бородка и ограниченный выбор усов.
— Камуфляж мне больше не нужен, мэм. Этого парня на мякине не проведешь.
По широкому шоссе, по долине, по застроенным подножиям холмов, по скалистым склонам гор Сан-Габриэль внезапно помчались на север огромные тени, хотя небо над нами пока оставалось чистым, и их не могли отбрасывать облака. Я таких теней никогда в жизни не видел. Создавалось впечатление, что низко над землей летели эскадрильи огромных — с футбольное поле, а то и больше — самолетов.
Я едва не удивился им вслух, но успел осознать, что миссис Фишер их не видит. Она наклонилась вперед, всматриваясь в лобовое стекло, чтобы не потерять далекий «ПроСтар+» среди других восемнадцатиколесников, которые в любой момент могли поменять полосу движения и перекрыть ей поле зрения. Но, даже пристально следя за красно-черным трейлером, она бы заметила бегущие тени, если бы могла их видеть. Вероятно, тени были ненастоящие, а может, они символизировали какую-то угрозу, о которой и предупреждали исключительно меня.