Колыбельная, стр. 29
Он ждал. На площадке было слышно только его дыхание. Тяжелое, хриплое. Эти две дырки в двери как раз на уровне его головы. Сердце колотилось. Он ждал. И просчитывал возможные варианты. Он попался. «Давай, приходи, поговори с моей женой, мужик, она тут себе пушку купила, 22-го калибра, и грозится меня из нее грохнуть. Помоги мне, парень. Про тебя рассказала женщина — Глория — как-там-ее-зовут, толстая такая». Этого копа нужно успокоить, потому что он говорил с парнем, который знает, что в город через девять дней придет большой груз кокаина. Здесь, на Высотах Кингстона, жизнь человека стоит мало, и никого не станет волновать, каким инструментом проделаны эти дырки в две...
Бах-бах-бах. Прогремели еще три выстрела, один за другим, и из двери брызнули щепки, разлетаясь в воздухе, как шрапнель.
Голос Арчибальда. «Женщина, ты с ума сошла?»
Клинг вскочил на ноги.
Он пнул дверь, стараясь попасть в замок, и прыгнул в комнату. Он вел по дуге стволом своего пистолета, выцеливая того, кто только что изрешетил дверь, стараясь попасть в него, копа. На мушке оказалась женщина с кожей цвета пшеницы, стоящая рядом с кухонной раковиной прямо напротив двери. На ней было только белье розового цвета. Правой рукой она держала предмет, вполне заслуживающий внимания — как минимум тридцать восьмой калибр. Ее рука дрожала от веса оружия. Слева от Клинга Дадли Арчибальд пританцовывал на месте, словно боксер, пытающийся угадать, куда будет нанесен следующий удар.
Клингу очень хотелось бы знать, сколько патронов входит в обойму у пистолета такой модели, но он этого не знал.
Некоторые модели тридцать восьмого калибра были пятизарядными. А некоторые — девятизарядными.
— Здравствуй, Имоджен, — мягко сказал он.
Женщина смотрела на него. Серо-зеленые глаза. Полузакрытые. Большой пистолет трясется в тонкой руке. Пистолет трясется, но нацелен в его грудь.
— Почему бы тебе не положить оружие? — спросил он.
— Убью ублюдка! — ответила она.
— Нет, ты же не хочешь делать этого, — начал уговаривать ее Клинг. — Успокойся. Дай-ка мне пушку, хорошо?
«Господи, только не стреляй в меня!» — думал он.
— Я говорил вам, — сказал Арчибальд.
— Только стой спокойно, — сказал Клинг. Он не поворачивался к нему. Он смотрел на Имоджен. Он смотрел ей в глаза.
— Положи пистолет, хорошо? — сказал он.
— Нет.
— Почему нет? Ты же не хочешь попасть в неприятную историю, не так ли?
— Я уже в нее попала, — отрезала она.
— Да ну, какая ерунда! — сказал Клинг. — Маленький семейный спор. Давай не будем ухудшать ситуацию. Просто отдай мне пушку. Здесь никто не хочет причинить тебе вред.
Он говорил правду. Но и лгал тоже.
Он не хотел причинить ей вред. По крайней мере физический. Но ни он, ни департамент не собирались закрывать глаза на женщину с пистолетом в руке.
Система судопроизводства причинит ей вред. Это так же точно, как то, что он стоит здесь и пытается заговорить ей зубы, чтобы она снова не начала палить направо и налево.
— Что ты на это скажешь, Имоджен? — Кто сказал тебе мое имя?
— Твой муж. Положи пистолет сюда на стол, хорошо? Давай-ка, а то сама себя ранишь из этой штуки.
— Я его раню из этой штуки, — сказала она, и ствол пистолета качнулся от Клинга в сторону мужа.
— Не делай этого, — крикнул Клинг.
Ствол пошел назад.
«Уж один из нас точно получит пулю», — подумал он.
— Ты меня чертовски напугала, — пожаловался он.
Она пристально посмотрела на него.
— Правда, правда. Хочешь меня застрелить?
— Я хочу застрелить его! — И ствол снова пошел в сторону мужа.
— И что тогда? Имоджен, я — полицейский офицер, и если ты его убьешь, долг не позволит мне выпустить тебя из этой квартиры. И если ты будешь стрелять в меня, тоже. Я прав? Ты хочешь сделать именно это? Застрелить меня?
— Нет, но...
— Тогда давай закончим это по-хорошему, идет? Просто дай мне пушку и...
— Нет.
Она словно выплюнула это слово.
Оно прозвучало, как еще один пистолетный выстрел. Арчибальд вздрогнул.
Впрочем, как и Клинг. Ему показалось, что вдруг остановились часы. Дуло снова смотрело на него. Он покрылся потом. Собачий холод, а он почему-то вспотел.
Он не хотел стрелять в эту женщину.
Но если она снова направит пистолет на своего мужа, он должен будет что-то предпринять.
«Пожалуйста, не дай мне пристрелить тебя!» — подумал он.
— Имоджен. — Клинг произнес ее имя очень мягко.
Ствол смотрел ему в грудь, серо-зеленые глаза остановились.
— Пожалуйста, не делай так, чтобы я причинил тебе вред, — сказал он.
Она вглядывалась в него...
— Пожалуйста, положи пистолет на стол.
...не отрывая глаз.
— Пожалуйста, Имоджен.
Ожидание показалось вечностью. Сначала она кивнула.
Он ждал.
Она кивнула еще раз.
Потом подошла к столу, посмотрела на него, потом на пистолет в своей руке, будто впервые увидела, снова кивнула, пристально посмотрела на Клинга и положила пистолет на стол. Он медленно подошел, взял пистолет, сунул его в карман и сказал: «Спасибо».
Он надевал на нее наручники, когда Арчибальд, почувствовав себя в безопасности, закричал: «Сука!»
Клинг позвонил в участок из кабинета управляющего домом, снизу.
В вестибюле собрались люди. Все они знали, что на четвертом этаже была стрельба.
Некоторые даже казались разочарованными — никто не убит. В этом районе, где жестокость — норма повседневной жизни, стрельба без трупа была чем-то вроде яиц всмятку без соли. В общем-то неплохо, если бы копа пристрелили.
Немногие в этом районе любили полицейских. Некоторые из собравшихся начали высказываться по поводу Клинга, когда он выводил Имоджен.
В этот момент на душе у него было не очень хорошо. Он думал, что система выбросит Имоджен, как грязное посудное полотенце. Девяносто шесть фунтов против десяти центов, что система уничтожит ее. Но двадцать минут назад он думал только о собственной шкуре. Слышать выстрелы и знать, что они предназначены тебе... Засада на великого детектива. Прекрасная семейная ссора вылилась в ситуацию «баба-с-пушкой», и все, о чем он мог думать в тот момент, сводилось к его собственной шкуре.
Может быть, он заслужил эту ругань.
Они вышли из здания на пронизывающий холод.
Имоджен в наручниках.
С одной стороны Арчибальд, сейчас, когда все уже закончилось, казавшийся наказанным. С другой Клинг, он поддерживал женщину за локоть, направляя к патрульной машине на углу.
Он не обратил внимания на высокого стройного негра, стоящего в подъезде дома через дорогу. Этот мужчина наблюдал за ним.
И звали его Льюис Рэндольф Гамильтон.
Глава 9
На след Доктора Мартина Проктора детективов вывел Жирный Олли.
Жирный Олли не осведомитель, он детектив 83-го участка.
Викс не был таким жирным, как Толстяк Доннер, который стоил двух Олли. И все же по двум причинам Олли Викс и Доннер были схожи: оба они имели хороший слух и обоих никто не любил.
Никто не любил Толстяка Доннера из-за его пристрастия к малолетним девочкам.
Никто не любил Олли, потому что он был детективом, то есть быком. Более того, он был тем редким видом быка, который ненавидит всех.
Копы 87-го участка все еще помнили походившего на Олли Викса своими замашками Роджера Хевиленда, пока того не швырнули в стеклянную витрину, что и послужило причиной его смерти. Никто не желал, точнее, вряд ли кто-нибудь желал, чтобы такая же печальная участь постигла Олли. Но все, кто с ним работал, просто мечтали, чтобы он принимал ванну каждый день. В ясную погоду, стоя по ветру, ты мог унюхать Олли на другом конце Гровер-парка.
Утром в понедельник, на шестнадцатый день января, Жирный Олли появился в комнате детективов 87-го участка с таким видом, будто только что забил пару косяков с марихуаной. Он проследовал знакомым путем через решетчатую перегородку. Его живот, как и запах, шли впереди.